Я/Или ад
Шрифт:
Мой друг Петя задумчиво сидел в углу и курил уже почти кончившуюся сигарету. Остальные бурлили, как водопад.
— Хряпнем! — кричал кто-то, и все подставляли, что у них было под рукой — стаканы, чашки или ладони.
Сколько смеха! Мы пили шампанское, потом шли танцевать — о, великих гроздий сок…
Вечеринка существовала и жила, хотя все, что происходило, было полно сумбура и абсурда.
И разноцветные друзья прыгали и падали в танце, словно конфетти.
— Хряпнем! — кричал кто-то.
Неожиданно
— Нормально, — сказал я ему.
— Ну что, понял ты теперь? — спросил друг.
— Что?
— Ну как же! Помнишь прошлый разговор? Об уменьшении?
— Какой еще разговор? — недоумевал я. — Уменьшение? Нет… Не помню…
— Ну как же! — настаивал друг, потрясая волосами. — Неужели не помнишь?.. Об уменьшении ты меня спрашивал?
— Нет…
— Ну и память же у тебя! — сказал друг и отошел.
Я стал искать глазами девушку, но она куда-то пропала и потерялась среди друзей. Но я абсолютно не помнил того, о чем спрашивал этот волосатый. Может быть, что-нибудь такое и было, но я не помню. К тому же сейчас я нахожусь в своем большом и черном доме и помнить ничего не обязан.
А девушка ускакала от меня, как лань. И музыка все продолжалась и продолжалась, словно жизнь или смерть, а над моим домом нависла, словно туча, какая-то черная магия; и по лицам друзей прыгали тени, и была прекрасная ночь.
“Не хочу в нирвану!” — думал я, рассматривая все, что было реально. Хотя это еще большой вопрос — какая степень реальности есть в этом во всем, но мой дом был воистину прекрасен в ночной тиши, в нем скрывались тайны, и где-то здесь была комната, в которую нельзя было входить, потому что в ней находилось нечто сверхтаинственное.
Гости продолжали мило веселиться и говорить всякий вздор, бред и чепуху. Мальчики заигрывали с девочками, девочки — с мальчиками. Все было нормально, и я был доволен.
Но где же девушка? Я стал искать ее и обнаружил на кухне.
— Ну? — спросил я ее.
— Хорошо, — сказала она. — Все нормально.
Потом она встала и собралась уходить.
— Пошли танцевать! — сказала она и медленно мне подмигнула — не так, словно имела на меня виды, а так, как будто мы были знакомы очень давно.
Я поплелся в комнату, а там решили сделать небольшой перерыв. Все немножко устали и хотели выпить.
— Абрикос, — сказал один друг.
Когда я вошел, они все сидели по углам, курили, так что было ужасно дымно.
— А вот и ты! — закричали мне.
Я поклонился, криво улыбнулся и сел около девушки. Она задумчиво смотрела
— Давай выпьем! — предложил я.
Мы выпили, потом мы выпили еще. Тут снова поставили музыку, а один друг сказал:
— Абрикос.
А Петя тем временем сидел на стуле и был погружен в какие-то размышления.
Я встал, и девушка тоже встала, и мы принялись со страшной силой танцевать, танцевать бесконечно, на всю пластинку, которая неожиданно затянулась почти до часа без перерыва — и мы смотрели друг на друга и думали неизвестно о чем.
В моей голове все путалось, но, впрочем, я себя прекрасно чувствовал. Она выглядела задумчивой, и все собиралась, кажется, мне что-то сообщить, но никак не решалась.
Так мы танцевали очень долго, потом я вышел из комнаты — опять прошел сквозь дом, где в углах стояли пыльные скелеты; и я пришел в какую-то из комнат, и от мучительного пьянства, которое настигло меня в один миг, рухнул на кровать и замер, словно загнанный зверь.
Я лежал там не помню сколько времени, сжимал подушку, и перед моим взором проплывали косяки идиотских сновидений, словно перелетные птицы.
Потом дверь открылась, я резко обернулся — и увидел девушку, которая смущенно стояла передо мной.
Я не удивился; я встал, обнял ее и стал целовать.
— Это понятно, — вдруг сказала девушка. — Погоди, мне нужно тебе кое-что сказать… Это потом…
— Ну что? — спросил я.
Она села на кровать, и я сел рядом.
— Сейчас ты меня должен понять… — сказала девушка. — Если не поймешь, то… Ну ладно. Смотри: ты — это я? Ты понял мой вопрос?
— Конечно я, — удивился я.
Но девушка, кажется, обрадовалась.
— Послушай, я, — сказала она. — Ты знаешь о том, что тебя хотят уничтожить?
— Почему? — спросил я.
— Но… ты знаешь об этом?
Я помолчал, потом сказал:
— Знаю! Но откуда ты это знаешь?
Девушка сперва смутилась, потом сказала:
— Не надо играть в прятки! Здесь Иванов.
— Иванов? — смутился я. — Но где он?
— Я сама не знаю… Но он должен будет себя проявить. Поэтому надо действовать осторожно. А сейчас, мой милый, мы займемся любовью… — сказала она и ушла.
Я бросился за ней, но никого не обнаружил. Где она? Весь дом был черным, как смерть, и она растворилась в нем, а может быть, она уехала домой — беседовать с мамой.
Я вошел опять туда, где были гости.
— Абрикос! — сказал один друг.
Все друзья сидели по углам и не слушали музыку. Все уже были довольно пьяны. Некоторые допивали остатки. Кто-то вел скучный философский разговор, другие тоже о чем-то говорили, а Петя сидел и все так же был погружен в свои думы.
— Ну, как дела? — спросил я у Пети.