Я/Или ад
Шрифт:
И я ехал, меняя машины как перчатки. Шоферы скучно сидели перед смотровым стеклом и делали свое дело. Раз в пятнадцать минут они закуривали какой-нибудь “Дымок” и иногда заезжали на автозаправки.
Солнце уже совсем разбушевалось. Когда я шел через мост, оно меня жгло, как костер. Я бросился в первую попавшуюся речку и закрутился в ее шумных водоворотах.
Рядом росли цветы и трава, совсем не такие, как в городе.
Потом был вечер, и я ехал на “Москвиче” с каким-то молодым человеком за рулем. Он все время иронически смотрел на меня и настойчиво матерился. Я был усталым, тем более что город Днепропетровск находился в стороне от трассы… Сомнения кружились в моей голове — где же мой друг? Или я так и останусь одинок до конца путешествия?
Когда я шел по этим дорогам — все было нормально, я был я, земля, города, реки и деревни — все было… Все было не моим. Я не мог запросто зайти в любой дом, я мог только попроситься. Мой дом остался далеко позади — там стоят скелеты в коридорах и вообще много милых ужасов.
Все же я крепко сидел в своем теле — и рука была на ремешке от сумки… Нет, я никуда не деваюсь!
Шофер спрашивал меня о всякой ерунде, курил и улыбался. Я выглядел неблагополучным, поскольку у меня не было дома в двадцати шагах от этих кустов, которые мы проезжаем… Или от этого колодца.
Потом пошли леса, потом пошли поля. Бескрайние украинские степи.
— Надо было в Запорожье вам встречаться! — говорил шофер. — Как раз на трассе! А Днепропетровск… Это еще сорок километров.
— А вы где живете? — спросил я.
— Я? — Шофер лукаво улыбнулся и пробормотал какие-то неприличные слова. — Я раньше в Москве жил, а сейчас мы переехали в Мелитополь…
— Ну и где лучше?
— Ну… Мне лично в Мелитополе больше нравится… Сорок километров — море; опять-таки — фрукты, овощи… Солнце…
— А, — сказал я.
Мы ехали и курили попеременно. Я выбрасывал на костях, встречусь я со своим другом или нет.
Да — с одной стороны интересно жить в нашем материальном мире — неизвестно, что случится; только чересчур беспокойно…
Все это происки Ивановых! Сволочи! Но ничего — я отправил их очень далеко, они завязли сейчас во всяких полубессознательных штучках… Но их нельзя полностью вытеснить в подсознание — а вдруг они выдержат все это? Вооружившись силой, приобретенной в боях с шизой, они убьют все мои воспоминания… Вполне возможно, что два до сих пор живут через гусь, а третий?
Нет, все это — плод моего воображения… Я — абсолютно нормален.
Тут и машина остановилась. Я захлопнул за собой дверцу и пошел куда глаза глядят.
Но скоро я снова ехал, а потом уже приехал. И вот она — табличка, белая, как белье на веревке.
Я сел, вытащил две бутылки пива и стал ждать. Долго я ждал — и вдруг, открываю глаза, и передо мной стоит тот, кого я ждал.
То-то было радости! Когда мы кончили выражать наш телячий восторг, мы попили пива и пошли купаться на Днепр. Мост через Днепр сверкал огнями, и город сиял вдали. И луна была, и ночь. И звезды.
Чуден Днепр!
Где-то справа стояла спасательная станция — это был маленький синенький домик, в котором не горел свет.
— Я хочу жить там! — воскликнул я, голый, в темноту.
Мой друг Мишка купался и плыл во тьме. Когда выходишь из Днепра — под ногами белый песок.
И я увидел белую тень, которая тоже шла и подходила ка мне.
— Как это? — спросил я у Мишки.
Мишка тускло улыбался. Тень подходила ближе — я уже увидел ее лицо и узнал — это была та самая девушка…
— Откуда ты здесь? — удивился я.
— Мы с друзьями… — сказала девушка. Я не помню, была она голой или нет, но помню, что Мишка как-то тускло улыбался. Потом мы пошли к костру.
Костер высвечивал множество друзей. Они сидели и что-то ели.
— Откуда это все? — спросил я у Мишки.
Он засмеялся и сказал:
— Не знаю…
Однако, как только мы пришли, друзья приветствовали нас возгласами восторга. Они сидели и жарили шашлыки. Тут же стояла большая палатка.
— Как это мы вас встретили… — насмешливо сказала девушка.
— Это мы вас встретили, — возразил я.
Кроме всего прочего, еще было вино.
Мишка встал со стаканом, и по лицу его шли тени от костра. Он улыбался — так открыто, нежно и все-таки немного отталкивающе.
— Давайте выпьем, — сказал он. — За то… Чтобы так все было хорошо…
— Ура!!! — закричали друзья.
— Мы… вот сейчас в городе Днепропетровске… И нам так клево!!
— Ура-ура!!! — отозвались друзья.
Мишка смутился и сел. Он боялся не нарушить хорошего состояния духа. Между тем спускалась темная ночь, и милиция нас не трогала.
Мы ели шашлыки и пели песни. И пили вино, само собой. Девушке очень-очень понравился Мишкин тост, она гладила моего друга по головке и говорила:
— У… маленький… маленький… лапочка…
А я тоже так хотел и так и сказал. Я посмотрел на девушку зверским взглядом. Она сверкнула глазами, словно пантера.
Я положил ей руку на колено. Она улыбнулась углами губ, подмигнула мне и небрежно сняла мою руку.
— Ну… — огорчился я.
— Не огорчайся! — зашептала мне девушка в ухо.
Мы сидели и смотрели в поле. Была ночь.
— Ну и все… — сказал я себе.
Я стал ее обнимать. Девушка смотрела на меня и тяжело дышала, как полагается.
— Я тебя ужасно люблю, — сказал я. — Я хочу самоубиться…
— Зачем? — спросила девушка и погладила мой лоб.
— Этого… не… может… быть… — говорил я и дрожал.
— Может, — сказала девушка загадочно и впилась губами в мои губы.
Я написал второе лирическое отступление. Вот оно: