Я/Или ад
Шрифт:
— Что со мной происходит? — спросил Иванов 1-й.
— Я не знаю, кто я такой, — сказал Иванов 2-й.
— Я ничего не помню, — откликнулся Иванов 3-й.
В их мозги начало вползать что-то огромное, буйное, яркое, черное, белое, сверкающее и разнузданное. Чувства мелькали, как карусель.
“Все очень просто, — подумал Иванов 1-й. Сейчас мне смешно… Ха-ха-ха… Сейчас мне интересно… Сейчас мне весело, ура!!! Сейчас мне грустно… Аааааа!!!”
На него наплывали горы раскаленного металла, и все было обращено против него. Все старалось подавить его маленькую личность и отбросить ее; что-то дикое и страшное стало главным, и он смеялся над тем, что оставил внизу. Смешались запахи и воспоминания, смешались чувства и мысли; уже не нужно было ничего, и миллионы ртов говорили и говорили; говорили его словами, говорили обо всем и о другом. Иванов 1-й, пытаясь стряхнуть все, что в нем оказалось, закричал:
— Что со мной, что со мной!!! Господи!!!
Он посмотрел на друзей. Иванов 3-й лежал без движения, с закрытыми глазами, как труп. Иванов 2-й трясся от какого-то дикого возбуждения и водил пальцами по песку.
— Что!!! — вскричал Иванов 1-й и вдруг упал как подкошенный серпом и провалился во все.
Прошли миллионы лет. Иванов 1-й немного освоился. Было гораздо труднее, когда он жил в пещере Пукапука, там приходилось каждый день подставлять свою задницу под падающие бананы, чтобы не умереть от запаха, но вот — новые часы и что-то стихло на этой полянке. Иванов 1-й вспомнил, что однажды он был тремя богами и очень любил свою маму, а папа у него был большой и жестокий и хотел его бить. Они все дружно жили втроем, но потом он однажды вышел на улицу и увидел, что взошло солнце. Он бросился бежать врассыпную и нашел подкову.
Через три года он стал счастливым.
Иванов 1-й сыпал фразами, как мыслями. Потом он шел все дальше и дальше, потому что ему стало интересно.
Он сидел на Луне, свесив ноги, а рядом подлетели два остальных Иванова.
— Я пошел к черту, — сказал Иванов 2-й и начал стремительно падать вниз. Он исчез в пространстве. Иванов 3-й глупо улыбался и твердил:
— Не хочу чесать котлы… Не хочу…
— Да что же происходит, в конце концов!!! — вдруг очухался Иванов 1-й.
Вдруг он вспомнил, что им надо попадать в вену. И — рраз! Он попал в вену, губкой пробрался в мозг, сделал там все, что надо, — для этого потребовалось лет шесть — и вернулся на Землю. Он шел по улице, на прием к Главному.
— Привет, — сказал ему Главный. — Ну что, все нормально?
— Да! — бодро ответил Иванов триста раз подряд.
— Ну, молодцом…
И Главный посмотрел на солнышко.
— Иванов, — сказал он. — Ты уже долго живешь. Но помни, что ты должен это использовать. Не забывай. Ты на работе. У тебя задание. Используй то, где ты сейчас.
Иванов миллион лет думал над тем, что сказал ему Главный. Он пошел к себе и женился.
Потом — рраз!!! — опять поехало, завертелось, забегало. Теперь уже вообще не было ничего. Иванов не мог этого переносить. Он стал всем, чего только мог изобрести. Даже одновременно.
— Бог, Бог!!! — испуганно вопил бедный Иванов. — Я умоляю Тебя! Я в аду!!!
К нему наклонились миллионы Богов, и Иванов понял, что он умрет, потому что не в силах.
Потом, независимо ни от кого, кто-то сжалился над ним, и он сразу стал Петровым.
Он несколько перевел дух. Оказывается, он грезил где-то на Земле и знал, что когда-то был Ивановым, но теперь он был Петровым, и точка.
Он шел по улице и думал о том, что нету ничего невозможного, а очень жалко. Потому что он вспомнил, что, когда был Ивановым, он был таким глупым и маленьким, как никто, но он был ужасно счастлив, потому что ничего не знал.
“Как я мог не знать этого! — думал Петров. — Ведь стоит только выйти из привычных представлений, построенных на опыте…”
Так он и гулял, и ему было грустно. Ему было смешно думать о каких-то детских планах, которые он вынашивал в голове, — они казались ему такими частностями. Но ему было грустно.
Полил дождь, и Петров решил зайти в кафе, которое грустно стояло рядом. В кафе сидели два его друга — тоже Петровы, они молчаливо пили чай без сахара и смотрели на сумеречную улицу. Их облезлые волосы были заправлены под воротник.
— Привет! — сказал им Петров и показал “виктори”.
Они устало ответили и продолжали скучно пить свой чай.
— Ну как? — спросил Петров, подсев к ним.
— Ваню свинтили, хаернули… — медленно проговорил Петров 2-й.
— А.
Они помолчали.
— У меня какое-то настроение сегодня, — сказал Петров 1-й. — Очень странно. Как будто бы я что-то знаю и что-то должен сделать. Но вот забыл, что.
Два других Петрова изумленно закивали.
— Да, да, у нас тоже, абсолютно…
— Может, в Питер поехать?
— Не в кайф. Давай лучше на флэт куда-нибудь двинем, косяк забьем, врубимся.
— А есть? — спросил Петров 1-й.
— Да есть чуть-чуть. Но хорошая.
Они лениво встали и пошли на флэт к Петрову 2-му. Он был художник и все время что-то рисовал.
— Вообще я много не люблю, — сказал Петров 1-й. — На меня она действует очень сильно. И как-то не так. Я тупею, становлюсь просто каким-то дебилом. Или распадаюсь на хаос.
— Ничего, сейчас вместе попробуем врубиться. Потому что мы с Петей точно чувствовали сегодня, что вроде как что-то забыли.
Они забили два больших косяка и пустили их по кругу. Петров 2-й встал, чтобы включить музыку, а 3-й огрызнулся на него:
— Тише! Не обламывай.
Они сидели, потом их потащило. Каждый настроился на то, чтобы понять. Каждый хотел Постигнуть.
— Я чувствую, что мы должны уменьшиться, — сказал вдруг Петров 1-й.
Как тени, пролетели вокруг него его друзья. Каждый миг был восторгом.
— Стану маленьким, как карлик… А в носу — марля!!! Ха-ха! — пробубнил Петров 3-й.
2-й сидел, скрестив ноги, и был похож на египетского Сфинкса.