Я люблю тебя, Калькутта!
Шрифт:
Джайнизм возник в VI веке до н. э., почти одновременно с буддизмом, как отражение борьбы касты кшатриев (воинов) против засилья брахманов. Основатель религии Вардхамана (более известен как Джина, или Махавира) родился всего на полвека раньше принца Сиддхартхи (будущего Будды) — в 615 году до н. э. (по другой версии — в 599 году до н. э.) в семье правителя княжества Вайсала (на территории нынешнего штата Бихар). Современная наука считает его, как и Будду, лицом историческим. При его рождении мудрецы предсказали, что младенец станет в будущем либо Чакравартином («Императором Вселенной»), либо Тиртханкарой («Учителем Человечества»), Уже в детстве он совершил ряд подвигов, за что был прозван Махавирой («Великим героем»). Далее его житие в основном повторяет канву легенд о Будде: в 30 лет он удаляется от мирской суеты, становится членом секты бродячих проповедников, затем обнаруживает, что его «коллеги» весьма далеки от строгого соблюдения обетов святости. Более 12 лет он бродит один, не задерживаясь нигде долее дня. На 13-м году он достигает всеведения под деревом Ашока, становится Джиной («победителем» — отсюда и название новой религии) и формулирует ее основные положения: величайшая добродетель — строгий аскетизм и отказ от бренных материальных благ, величайший грех — вред живому. После 30 лет проповеди Джина умирает 72-летним старцем, находясь в гостях у Хастипалы, царя государства, бывшего когда-то на месте нынешней Патны, столицы Бихара.
Джайны считают, что Махавира был последним, завершающим в ряду 24 тиртханкар — вероучителей, приходивших к людям. История подтверждает существование лишь самого Махавиры и его предшественника Парсванатхи. но джайны чтут всех 24.
Массового распространения джайнизм не получил из-за суровости его принципов, особенно ахимсы — ненасилия над живым. Резко осуждается не только умышленный, но и нечаянный вред. Джайн не может быть охотником, рыболовом, даже пахарем, ибо при вспашке может погибнуть «зазевавшийся» земляной червь или жук. На рот джайны надевают повязку из марли, чтобы не проглотить какую-нибудь мошку, воду процеживают, дорогу перед собой метут специальной метелкой и т. д У них в настоящее время существуют две секты — Дигамбара («Облачающиеся в небо») и Шветамбара («Облачающиеся в белое»). Наиболее фанатичные последователи первой отвергают одежду и ходят в костюме Адама. Для приличия их прикрывает от нескромных взглядов толпа поклонников.
Главный праздник джайнов — Махавир-джаянти, день рождения вероучителя, празднуется в марте — апреле. Он лишен радостной многокрасочности индуистских праздников — пестрой толпы, танцев, музыки. Джайны считают, что веселье не подобает человеку перед лицом жизни-страдания. Их праздник — это молитва, пост и паломничество в святые места.
Основной центр джайнизма — штат Гуджарат, но джайнские храмы есть во всех уголках Индии. Славятся древние пещерные храмы на плато Маунт Абу (на границе Гуджарата и Раджастхана), гигантская, в 18 метров, высеченная из единой скалы статуя джайнского святого Гоматешвары в Карнатаке. Иногда эти памятники удивительны и прекрасны, иногда — убоги.
С этим багажом мы и отправились смотреть джайнский храм Калькутты.
Собственно, это комплекс из четырех храмов, носящий название «Параснатх мандир», расположенный на улице Бадридас-Темпл-стрит, сравнительно недалеко от центра, в дебрях северной Калькутты, но добирались мы туда по целому лабиринту улочек и тупиков. Многие из них были перекопаны траншеями (совсем, как дома), то и дело путь преграждали кучи щебня, бочки с кипящим асфальтом — шел ремонт мостовых. Сумасшедшее зрелище: под раскаленным солнцем, на невидимом под его лучами костре кипит в котле и плюется пузырями черный асфальт, а возле него обливающиеся потом, изможденные люди шуруют лопатами.
Улицы стали совсем узкими, пришлось остановить машину и сотню метров идти по солнышку. Массивные ворота были заперты. Шофер долго барабанил в них, а потом ушел, оставив нас в окружении толпы оборванных детей и женщин, настроенных не очень миролюбиво. Правда, сначала они ограничивались лишь какими-то едкими шутками и нарочито визгливым хохотом, но подступали все смелее. Машка жалась испуганно к маме, а я готов был отвесить со всего размаха оплеуху каждому, кто перейдет границу. Такого со мной никогда не бывало в добропорядочном Дели. Это в меня вселился дух Калькутты — здесь ты все время внутренне ощетинен и готов к отпору. К счастью, пришел шофер, в воротах оказалась небольшая калитка внизу, и мы, согнувшись, почти вползли внутрь.
Это был главный из храмов, посвященный Шри Шри Шиталнатхджи, 10-му из 24 джайнских вероучителей. Храм был построен в 1867 году на средства богатого купца Рай Бахадура. Калькуттская община джайнов невелика, но богата и влиятельна, ибо, как и везде, джайны здесь банкиры, купцы, ростовщики.
Мы оказались в небольшом — сто на тридцать-сорок метров, — образованном стенами зданий дворе-сквере. В одном конце его — пруд, обнесенный красивой литой решеткой. В нем отражается высящийся на противоположной стороне эффектный храм. Архитектура его малооригинальна — обычное для джайнов эклектическое сочетание элементов исламской и индуистской архитектуры: от мусульман — колонки, портики, павильоны на крыше, типичный «килевидный» вырез входной арки, от индуистов — главный столп, увенчанный флажком. Храм облицован светло-синей кафельной плиткой, а главный «фокус» состоит в том, что в его стены вмазано огромное количество крохотных, величиной с копеечную монетку, выпуклых зеркалец. Когда на них падает солнце, весь храм светится ярким пламенем, приобретая неземной облик.
По 13 мраморным ступеням можно в предвкушении чудес зайти (разумеется, босиком) внутрь храма.
Увы. там царит роскошь не храма, а, скажем, богатого купеческого дома где-нибудь в Елабуге времен Александра III: огромные зеркала, хрустальные люстры, рассыпающие снопы разноцветных искр. На степах — изречения вероучителей в рамочках.
Под главным столпом размещается «святая святых»: ярко освещенный алтарь, украшенный драгоценными камнями; его охраняют статуи стражников — Ананды и Гатаны. В глубине алтаря — беломраморная фигурка святого, восседающего на большом лотосе из литого серебра. На святом ожерелье из золота, во лбу — алмаз. Много цветов — гирлянды на статуе, груды у подножия. Неподалеку непременный металлический ящик для пожертвований.
Еще диковиннее убранство сквера. Не хочу злословить, но персонажи старого протазановского фильма «Бесприданница» так и виделись на здешних дорожках посреди клумб и газонов, украшенных статуэтками. Кроме грубоватых, но выразительных, ярко раскрашенных изображений индуистских богов — Шивы, Ганеши, лубочных джаванов (солдат) я с изумлением обнаружил ремесленные гипсовые копии, вымазанные ужасающей серебристой краской — Венеру Милосскую (с руками!), Амура и Психею, Геракла, амурчиков, дерущихся за сердце. Наверное, вкусы у купцов везде одинаковые, ведь здешние джайны — это те же Кнуровы и Вожеватовы, только в индийском варианте.
Становилось все жарче, от пруда несло прелью. В небольших палатках, притаившихся в боковых колоннадах, торговали гипсовыми статуэтками богов и святых — джайнских, буддийских, индуистских. С удивлением увидел среди них изображения Христа и Девы Марии.
В общем, калькуттскому храму далеко до Сонаги-ра. Впрочем, он вполне вписывается в калькуттский фон.
Вернувшись, мы, взмокшие, обессиленные, покрытые пылью, кинулись в бассейн — единственное место, которое могло дать облегчение. По случаю воскресенья там уже присутствовала почти полностью женская часть советской колонии. Полдюжины дам прилежно вязали свитера из мохера, такие добротные, что при одном только взгляде на них становилось нехорошо.
6 мая. В одиночку бродить по чужому городу, да еще такому, как Калькутта, где человек — как иголка в стоге сена, нехорошо. Увы, охотников шататься по раскаленным улицам нет. Таню и Машу я с собой таскать не могу. Поэтому я очень обрадовался, когда нашел наконец партнера для своих походов. Его зовут Виктор Метлев, он инспектор по джуту, следит за фабриками, поставляющими нам джут. Сам он из небольшого городка Владимирской области, спокойный, сильный, не без юмора человек, любитель ходить пешком сколько и куда угодно.