Я люблю тебя, Калькутта!
Шрифт:
16 августа. Радость возвращения была очень недолгой. Чтобы не забывались, Калькутта напомнила о себе жестоким «лоуд-шеддингом», о котором мы немного позабыли. Кроме света без конца отключают и воду. Снова скучаем на заднем дворе торгпредства, наполняем впрок ведра и кастрюльки, тащим по вечерам домой гору бутылок с водой, мажемся специально привезенным из Москвы антикомариным кремом «Тайга», который, похоже, пришелся по вкусу здешним москитам — они летят на него тучами… Даже вчера, в День независимости, ухитрились на несколько часов отключить свет.
18 августа. В числе главных приманок Калькутты туристические проспекты называют Мраморный дворец.
История его такова. Его построил в 1835–1840 годы раджа Раджендра Маллик Бахадур, представитель богатого и древнего рода здешних властителей, восходящего к середине XVII века. В три года юный раджа остался сиротой, и по решению Верховного суда его попечителем стал сэр Джеймс Хогг. Однажды он подарил мальчику пару красивых попугаев, не подозревая, что зажигает в нем на всю жизнь коллекционерскую страсть. Юный Раджендра Маллик начал скупать диковинных птиц, животных, благо, наследство было немалое, и населил ими большой сад вокруг дворца. В клетках сидели занятные зверюшки, по дорожкам бродили павлины, на золоченых цепочках — роскошные попугаи. В саду было много гротов с сюрпризами, фонтанов и бассейнов с золотыми рыбками, мраморных причудливых статуй.
От природных чудес Маллик перешел к произведениям искусства. В прошлом веке корабли доставляли в Калькутту из стран Европы большое количество картин и статуй, которые охотно раскупались богатыми англичанами и индийцами. Раджа Маллик мало разбирался в искусстве, но деньги помогали ему одерживать победы на торгах и аукционах, и коллекции его быстро росли. Брал он, правда, без разбора — и отличные вещи, и третьеразрядный хлам. Кроме того, его агенты в Европе скупали живописные полотна, фарфор, хрусталь, серебро, мрамор. Так рос этот странный музей, слава о котором шла по всей Индии…
Сегодня Мраморный дворец и его коллекция принадлежат последнему отпрыску рода — Раджендре Лаллу Маллику. Он уже не так богат, как его предки, но гордо хранит два их завета: во-первых, двери «музея» широко открыты для бесплатного посещения всем — бедным и богатым; во-вторых, на протяжении многих лет регулярно организуется бесплатная кормежка для бедных людей. Говорят, что в былые годы их набиралось до трех тысяч.
А вот что увидели мы. Большой, когда-то красивый палаццо в итальянском стиле сегодня сильно обветшал, облицовка, как и всюду в Бенгалии, буквально съедена всепроникающей влагой. Сильно запущен сад. В относительном порядке находится лишь место для ежедневных религиозных церемоний. На газонах сохранилось немало бронзовых и мраморных статуй, изображающих античных богов и героев: тут есть Венера, Марс, Психея с Эротом, Геракл, Демосфен, Софокл. Но бронзовые статуи выкрашены дурацкой золотой краской — ни дать ни взять пионерский парк у нас в провинции. Мраморные же покрыты толстым слоем плесени и копоти, у многих недостает рук и голов.
Немалую часть сада занимает зоопарк, там есть зебра, лани, хорьки, пеликаны. На террасе в клетках томятся невероятных — чуть, ли не в полтора метра ростом, ей-богу! — размеров попугаи из Латинской Америки фантастической окраски — ярко-голубые с синим, красно-зелено-золотые, наверное очень дорогие, но грустные, грязные, заляпанные пометом. Звери тоже ободранные и голодные. В общем, впечатление тягостное.
У входа во дворец стоит стражник в красном мундире и тюрбане, но босой. Картинно взмахивает алебардой, предлагая войти. Оказываемся в холле, собственно, и давшем название дворцу — он облицован 90 различными сортами мрамора со всех концов света. Убранством он напоминает наши загородные дворцы, например Останкино, но, подняв голову, вместо лепнины и фресок видишь почерневшие деревянные балки, с которых трогательно свисают великолепные люстры венецианского стекла, правда давно не мытые. Затоптаны и покрыты пылью многоцветные мозаики полов.
Общее впечатление — пыльный чулан, где свалены разом ценные вещи и хлам. На полу возле стен стоят драгоценные китайские вазы вперемежку с облезлыми чучелами хорьков и лисиц. Заглянув в одну из ваз, я с отвращением обнаружил там засохшие трупики каких-то птенцов.
Особенно нестерпимо глядеть на картины. Их действительно много, висят они, как в старых европейских домах, «ковром» — без промежутков, вплотную друг к другу.» Но перемешаны без разбора страны, жанры, эпохи, первоклассные и посредственные произведения. Много плохих пейзажей — итальянских и английских. Главная тема большинства картин — мифология, греческая и римская, больше всего — с обнаженной натурой. Полотна в ужасающем состоянии — съедены влагой и грибком, пузырятся и осыпаются, обнажая проплешины; рамы покорежены. Многие картины, думаю, уже погибли безвозвратно.
Гордость коллекции — полотно Рубенса «Свадьба св. Екатерины». Только его подлинность можно считать установленной, известна и его история: оно было подарено Калькуттской правительственной художественной галерее лордом Нортбруком, но в 1905 году, по прибытии в Калькутту, перехвачено семейством Маллик. Им предлагали даже выкуп в 15 тысяч фунтов, цену немалую, но они отказались. Не вызывает больших сомнений подлинность двух картин Рейнольдса «Венера и Купидон» и «Младенец Геракл, душащий змей», а также картины Гейнсборо «Мальчик на ослике». Зато остальные работы, помеченные в каталоге именами великих мастеров, очень подозрительны, невозможно поверить в подлинность таких картин, как «Возвращение Улисса к Пенелопе» Пинтуриккио, «Венера и Адопис» Тициана, «Триумфальный въезд Цезаря в Рим» Мантеньи, «Мученичество св. Себастьяна» Мурильо, полотен, приписываемых Гвидо Рени, Веронезе и т. д. Да и приписываемые Рубенсу еще три полотна — «Минерва, подающая Аполлону любовный кубок», «Мученичество св. Себастьяна» и «Возвращение Улисса» — скорее всего просто поздние копии, даже не школа Рубенса.
Вход во дворец бесплатный, но очень докучает голодная и нищая челядь. Слуги не отстают ни на шаг — отпирают и запирают двери, что-то лепечут, якобы объясняя, а потом протягивают ладонь. При выходе из дворца босоногий страж вновь грозно взмахивает алебардой и… тоже просит бакшиш. Самого владельца Мраморного дворца не было — уехал куда-то, и мы были рады: не пришлось притворно восхищаться и врать этому достойному человеку (мы и вправду слышали о нем немало хорошего). Что же касается гибнущих аристократических усадеб и вишневых садов, то по этой части у нас в России опыт достаточно богатый…
23 августа. Недавно меня познакомили с настоятелем здешнего армянского храма отцом Акопом Гёкчяном, присланным из Эчмиадзина. Когда-то в Калькутте была довольно большая армянская община, но на сегодня осталось человек 50–60. Отец Акоп выглядел расстроенным, рассказывал о раздорах в общине, о косности быта прихожан, о том, что думают они не о душе, а о деньгах, и только о них. Пригласил меня посмотреть церковь, и сегодня я воспользовался его приглашением.
Церковь находится на Армянской улице, рядом раскинулся овощной базарчик. Отец Акоп был очень гостеприимен, рассказал и показал вещи удивительные. На месте, где сейчас стоит церковь Назарета, было когда-то армянское кладбище. Много старинных его надгробий с армянскими и английскими надписями сохранилось во дворе, некоторые вмурованы в пол церкви. Отец Акоп показал мне самое древнее надгробие, датированное 11 июля 1630 года, — оно на 60 лет старше самой Калькутты! Здесь покоится Разабиби Сукьяс, по кто она была, где и почему умерла, уже никто не знает.
Армянская церковь, не нынешняя, а старая, деревянная, была построена на средства, собранные по подписке, в 1707 году неким Левоном Гевондяном, специально приглашенным из Персии. В 1724 году ее заменила каменная, дожившая до наших дней. Это типичный армянский храм, по сложенный не из туфа, а из кирпича и по-калькуттски выкрашенный в желтый цвет. Внутреннее убранство аскетично в отличие от русско-греческих или католических храмов. На алтаре — крест и 12 подсвечников, символизирующие Христа и апостолов, какие-то фрукты, кокосовые орехи, цветы (отец Акоп объяснил, что на днях праздновался День урожая). Алтарь украшен тремя картинами, написанными английским художником А. Харрисом, — «Троица», «Тайная вечеря» и «Пеленание тела Христа», довольно ординарными.