Я - машина
Шрифт:
– Извините, я немного выпил, – хрипловато проговорил художник.
– Эм… Ну что ж, наверняка тому была причина, – доверительно произнес Александр Петрович. Вадим быстро поднял глаза и с чувством произнес:
– Спасибо. Хоть вы не читаете мне морали, я устал от этого. Все беспокоятся обо мне, все дают мне советы – как я должен жить и что должен делать. А знаете, почему все так обо мне беспокоятся?
– Почему же?
– Потому что притворное беспокойство льстит людям. Тем более им лестно дать жизненный совет человеку, который недавно продал свою картину и заработал неплохие деньги, но при этом они словно говорят мне – ты просто художник, а значит, ничего не знаешь о жизни, ведь все, кто рисует – дети!
Александр Петрович легонько кивнул в знак понимания.
– Хм, – пробормотал Вадим, – Кажется, я стал пить больше. А что такого? Во-первых, у меня есть деньги на выпивку, много денег. Во-вторых, алкоголь помогает мне прожить еще один день, помогает стоять на ногах у холста по двенадцать часов. И… И это все из-за Романа…
– Что с ним случилось? – спросил Александр Петрович.
– Он нашел себе женщину, – Вадим прорычал, с силой сжимая челюсти. И вдруг вскрикнул:
– Понимаете, он променял меня на женщину! Самое противное – он отрицает все то, что было между нами! Он любил меня, я точно знаю! А теперь говорит, будто я все это придумал себе. Вы представляете? Я все себе придумал! Он держал меня за руки, мы проводили друг с другом ночи, и нам было плевать на весь мир, он звонил мне, он выслушивал все мои жалобы на проблемы, он сушил мои слезы, он дарил мне цветы! Представляете? Даже дарил цветы… И вот он говорит, что я все придумал! И сказал мне, чтобы я все забыл.
Александр Петрович терпеливо слушал.
– Это моя натурщица. Вероятно, познакомились в моей студии во время какой-нибудь очередной пьянки… – Вадим помолчал и прошипел с настоящей ненавистью, – Грязная шлюха! Они трахались в соседней комнате и даже не удосужились закрыть дверь! Да еще и под музыку. Этого…как его там?.. Ну помните, у него еще куча голых баб была в клипе?
Александр Петрович промолчал, понимая, что Вадиму сейчас не важно, понимает ли доктор, о каком исполнителе идет речь. Художник продолжал:
– Рома так смотрел на этих женщин… С восхищением. Я намекнул ему на это, сказал, что это просто голые куски мяса. А он ответил, что я ни черта не понимаю в женской красоте. Знаете, как будто это было какое-то предзнаменование. И вот… они… Уф… Я убежал в ночь. Он искал меня. Потом нашел. И все мне высказал. Что он не любит мужчин. Что он не такой, как я. А я… Я себе все придумал… Но…Я все-таки сумел. Я уговорил его. Сказал, что это – последнее, о чем я его попрошу… Он придет на выходных.
– Что ж. Это прекрасно. Все будет хорошо.
Александр Петрович похлопал Вадима по плечу, и тот слабо улыбнулся.
***
Шли дни. Погода испортилась, от бабьего лета не осталось и следа. Начались сильные дожди, дорогу возле дома, где жил доктор, размыло. Поток грязной воды носил веточки, желтые листья и прочий мусор. Изредка по этой дороге пыталась проехать одинокая машина. Шофер осторожно выкручивал руль, но, в конце концов, застревал в какой-нибудь луже. Мрачное небо давило на этот мир, и тело Александра Петровича реагировало, как барометр – все внутри него падало, и он тоже падал духом.
Компьютер был включен, Граф и его подруга, которую доктор назвал Лайкой, лежали рядышком на ковре. Их головы были перебинтованы. Александр Петрович взглянул на Графа. Похоже, собака хорошо перенесла операцию. Доктор включил компьютер в режим сканирования радиосигнала с головы Графа. На экране, в небольшом окне появились какие-то черные полосы.
– Графуша, – нежно проговорил доктор.
Обе собаки повернули к нему головы, как будто эти слова касались их обеих. Экран вспыхнул ярче и на нем начали появляться цветные полосы. Доктор усмехнулся и вывел еще один график. На этот раз сканирование шло с радиодатчика Лайки. Цветные полосы графиков Графа были идентичными графикам Лайки.
Александр Петрович тщательно сравнивал графики. Кривые линии слева повторяли кривые линии справа. Казалось, он сканировал один и тот же мозг, но это было не так. Самым потрясающим открытием для доктора явился тот факт, что Лайка за несколько дней сама научилась делать то, чему Александр Петрович учил Графа полгода. А именно, она стала вставать на здании лапы, чтобы выпросить еды у доктора, хотя тот не требовал у нее выполнения подобного трюка. Зато так делал Граф.
Александр Петрович открыл нужный документ и принялся быстро строчить.
Сегодня тридцатое сентября. С момента операции прошло четыре дня. Мне удалось поместил две личности в одно тело, и теперь Граф, если можно так выразиться, может видеть мир глазами Лайки, а Лайка – глазами Графа. Они испытывают одинаковые эмоции. Этот феномен выявляет себя в простых опытах. Так, когда одно животное начинает есть, у другого начинается усиленное слюноотделение. Пока что животные чувствуют настроение друг друга на уровне простых рефлексов. Но есть и непредвиденные мною результаты. Пока что еще не вполне можно сказать, отрицательные они или положительные. Так, у Лайки появились новые рефлексы, которые могли к ней перейти только от Графа. Пока для меня остается загадкой, будет ли, к примеру, Лайка мыслить так же, как Граф. Будет ли затронута их высшая эмоциональная и интеллектуальная сфера, будут ли они на этом уровне осознавать и чувствовать эмоции и мысли реципиента?
***
«Белые коридоры, белые люди. Они идут мне навстречу, у каждого что-то болит, каждый о чем-то стонет. Я хочу помочь им всем. И я помогу.
Вон бесцельно шатается. Его биологический возраст – тридцать пять лет, но мы видим перед собой ребенка, который несет в руках плюшевого медведя, его единственного проводника в этом мире. Гебоидный синдром – говорят они. Хватит, говорю я. Он, прежде всего, – Человек. А вон и старая Анна Сергеевна, которая подожгла свою квартиру, после чего и попала к нам. Синильный психоз – говорят они. Хватит, говорю я. Они люди, они жертвы нашей конфликтной, стрессовой жизни. Недавно мой подопечный, больной подростковой шизофренией, порезал себе вены. Банально, пафосно, ремня ему вовремя не всыпали – говорят они. Хватит, говорю я. Хватит!».