Я не скажу, кто твоя мама
Шрифт:
— Тебя не рубит? — удивилась Юна.
— Отчего же. Рубит. Просто вечером у меня онлайн-семинар, хочу ещё поготовиться. Ты с работой всё на сегодня?
— Сегодня да, а завтра вечером открытая лекция.
— Вперёд, готовься.
Юна села проверять презентацию на завтра; но работала она автоматически. Еремеев, сев за ноутбук, тоже отнюдь не сразу смог погрузиться в работу. Близость с Прищепкиной не выходила из головы. Он видел, что что-то другое занимает её мысли. Но что? Или кто? Врала ли она ему? Неужели всё-таки есть другой мужик,
Все эти переживания и размышления, характерные скорее для школьника, чем для университетского профессора, его раздражали как нечто непродуктивное — и в то же время навязчивое, от чего так просто не избавиться. Оно отвлекало от дел. Ему хотелось наблюдать за её лицом во время секса. Теперь он понимал, что зря это сделал — её реакция на него была совершенно незабываемой. Ему вспомнилось, как её зрачки расширились от боли на весь диаметр радужки — глаза из тёмно-зелёных стали чёрными. Щёки заполыхали, губы побледнели… она моментально покрылась испариной. И тем не менее даже не попыталась его оттолкнуть. Настолько сильно его хотела? Или использовала секс с ним как средство забыться, отвлечься от чего-то? Кажется, всё-таки последнее.
От ранящей догадки он испытал почти физическую дурноту. Решив, что гадать бессмысленно, он привычно приказал себе очистить голову — и через несколько минут никакой Юны для него уже не существовало. Легли они вечером одновременно — точнее, Феликс ждал, пока Юну сморит сон, и пристроился к ней. Белья у девушки с собой не было — она впервые в жизни ложилась спать голышом и сию же секунду заснула. Успев только пожалеть, что находится в состоянии сильного шока и не может прочувствовать, что это значит — спать в одной постели с мужчиной.
Глава 3
Больная в Лос-Анджелесе
Глава 3. Больная в Лос-Анджелесе
Утром Юна проснулась в его постели в таком состоянии, которое ближе всего похмелью; но, поскольку пьяной ей бывать никогда не доводилось, она просто словно пребывала в параллельном мире. Умывшись и выйдя на кухню, она встретила там Феликса; тот не сразу ее заметил. В его руках была раскрытая книга по переносу излучения, но смотрел он в сторону, о чем-то задумавшись. Юна подошла ближе, несмело окликнула его.
— Человечество приветствует инопланетян, — задорно протянул он ей руку. Юна недоумённо пожала её:
— Почему ты так сказал?
— Да потому что не может у тебя быть всё по-человечески. Ты не человек. Сама, что ли, не чувствуешь?
Произнеся это, Феликс щёлкнул пальцами и нахмурился. Ему показалось, он что-то нащупал — но воспоминание снова ускользнуло. Юна кого-то напоминала ему — буквально долей секунды; поворотом головы, взглядом, общим ощущением от неё… Ринувшись вдогонку за убегающим воспоминанием, он опять ушел в себя.
— Интересно, потеря невинности — страховой случай или нет? — вполголоса засомневалась девушка; не придав никакого значения задумчивости Феликса, она достала из рюкзака страховой
— По логике, как мне объясняли в страховой компании, страховым признается случай, который наступает из-за того, что ты приехала в страну. То есть если бы я не приехала в США, я бы с тобой не переспала — верно?
— Как знать? Шанс был, все-таки мы земляки, я по-прежнему бываю в Питере, — пожал плечами Феликс, внимательно глядя на Юну. — Но держу пари, что такого прецедента в гинекологической практике здесь ещё не было.
— И в страховой компании тоже! Первой буду! — похвасталась Юна.
— Я же говорю — оригиналка, — снова засмеялся Феликс. — Сегодня читал о тебе и твоё — в смысле, твои работы научные — и оторваться не мог. Чем-то таким от тебя повеяло с самого начала. Легендарным. Размахом твоей личности.
— Смотри, как бы размах этот тебя не задавил.
— Время покажет. Ладно хоть Гугл меня подготовил к твоим чудачествам.
— О! Кстати! — спохватилась Юна. — Дай-ка я сейчас тоже тебя погуглю попристальнее.
Феликс отобрал у нее телефон и категорично велел:
— Нет, Юна. Потом посмотришь. Сейчас поцелуй меня. Только сотри эту ги-ги-е-ни-ческую помаду нафиг.
Юна провела по губам тыльной стороной ладони. Почему нет? В конце концов, этот мужчина её захотел. Снизошел до нее. За это он заслуживает благодарности. Юна прильнула к нему, стараясь угодить; она не стала его целовать, просто прижалась к его губам своими. Феликс закрыл глаза и с восторгом ощутил, как, словно на карусели, всё полетело в тар-тарары. У него ни разу в жизни не кружилась голова от поцелуев. Ему уже было ясно, что делить эту славную чудачку с другими мужиками он не намерен.
— Доволен? — спросила, отрываясь, Юна.
— Вполне, — с сожалением отодвигаясь от нее, ответил бывший проректор по науке. — Я сожрал бы тебя сейчас. В прямом смысле. Берегись.
— Ты что — ещё не завтракал?
— Я сожрал бы тебя.
— Подавишься, — хохотнула Юна.
— Нет, если умело расходовать добычу. Часть я бы заморозил. И мне неделю хватило бы пировать.
— Вот маньячище, — вздрогнула девушка. Улыбка исчезла с ее лица. — Так и что там за грязные тайны в интернете? Приехал в США просить политическое убежище? Скрываешься от алиментов? Или за тобой числятся преступления похуже? Ты уже кого-то убил, расчленил, заморозил и сожрал? Надеюсь, хоть не из нашего вуза?
Феликс презрительно посмотрел на девушку, но, проигнорировав подкол, только сухо заметил:
— Не угадала. Просто приехал сюда работать. Сотрудничаю с группой Петрова, которого ты вчера упоминала. Интересно, откуда ты его знаешь?
— Он нам лекцию читал…
— Вот и учись, работай. Считай сегодняшнее приключение внеплановым образовательным курсом по повышению квалификации.
— Экзамен-то, надеюсь, сдавать не придется?
— Ага. Кандидатский максимум! Кто экзаменатор, надеюсь, понятно?