Я не скажу, кто твоя мама
Шрифт:
— Я тебе всё сказал, — Петров развернулся и направился к выходу своей стремительной, молодой походкой. Глядя на него сзади, его никак нельзя было назвать стариком.
Юна, пожав плечами, вышла из аудитории и медленно побрела по первому этажу здания физики и астрономии; уже назавтра ей поставили лекцию по её теме первому курсу бакалавров — надлежало её повторить, посмотреть слайды презентации. Вдруг к ней подбежала какая-то молодая резвая американка; схватила её за руку и затарахтела:
— Ну вот она где! А мы сидим ждём!
— Как! Мне же завтра выступать? Вы меня ни с кем не перепутали?
— Не завтра, а сегодня! — женщина подтащила Юну к серебристому лифту, украшенному разными формулами, и нажала кнопку третьего этажа. — Мне сказали, вас ждут уже пятнадцать минут. Ищу, ищу вас везде!
«Наверное, это снова Петров чудит», — подумала Юна, удивлённо признаваясь сама себе, что была бы совсем не прочь встретиться с сумасбродным профессором ещё раз.
На третьем этаже женщина подтащила её к двери, на которой была табличка: Prof. Yeremeyev Felix V. Когда её протолкнули внутрь, двое мужчин и женщина воскликнули одновременно — каждый своё:
— А, явились — не запылились!
— Сколько можно вас ждать!
— Это, в конце концов, вам нужно или нам?
— Садитесь, — сказал ей молодой мужчина, протягивая листок. На лице его было выражение крайнего недовольства, он посмотрел на часы. — У вас максимум сорок минут. Вы сами у себя отняли время. Вот вам задачи по аналитической и квантовой механике. Приступайте.
— Да я же в жизни их не решу! — воскликнула Юна. — Это Петров вас подговорил такое мне устроить?
Профессора переглянулись.
— При чём здесь Петров? Вы понимаете, что вы здесь учитесь только потому, что получаете правительственную стипендию?
— Это так, — согласилась Юна.
— В таком случае, если вы не хотите эту стипендию потерять, вы сейчас покажете всё, на что вы способны в области механики.
— Показать всё, на что я способна в области механики, чтобы не отняли стипендию… что ж, это разумная сделка, — вздохнула Юна; надеясь, что её всё-таки с кем-то перепутали, она взяла ручку и стала бодро выписывать на листе таблицу умножения — единственное, что она, филолог, могла для механики сделать полезного.
Переменившись в лице, молодой мужчина вырвал у неё листок и гневно потряс перед комиссией.
— Коллеги, думаю, вопрос можно считать решённым. Девушка не посещала занятия весь семестр, а теперь ещё глумится над комиссией. Ассистент, давайте ведомость, я заполню.
Молодая женщина, притащившая Юну в кабинет, с перепуганным видом вложила бумагу в требовательно протянутую руку. Остальные члены комиссии вздыхали, поглядывая на часы.
— Придётся отчислять, — сказал седовласый дед, вставая. — Зачем вообще выбирали такую специальность, которая вам нисколько не интересна — как там вас?
В этот момент в дверь постучали. Ассистентка открыла; в кабинет вошла студентка, чем-то похожая на Юну: стройная, светлые длинные
— Извините, пожалуйста, за опоздание… Но я не готова сегодня сдавать… Можно ли будет перенести экзамен?
— Ой! — воскликнула ассистентка. — Вот оно что! Ну вы бы ещё реже посещали лекции! Извините, пожалуйста, Феликс, — обратилась она к молодому мужчине. — Я их перепутала. Сами видите, что похожи. Мы встречались-то один раз в жизни. А эта… была на первом этаже… и я подумала… что… пришла сдавать…
— Подождите. Так вы не Марта Орбо? А кто вы тогда такая? — повернулся к Юне тот, кого назвали Феликсом.
— Юна Прищепкина. Аспирантка с филологического.
— Постойте! — воскликнул мужчина по-русски. Его лицо прояснилось. — Прищепкина! Вы заканчивали СПбГУ? Я вас знаю.
— Кто ж меня там теперь не знает, — пробормотала Юна. — Эта Ельникова…
— Ельникова? — озадаченно посмотрел на неё Феликс.
— О, та дама… Мисс Ельникова… дама веская, — услышав знакомую фамилию, отреагировал седой профессор.
— Когда я защищался в России, она была моим научным руководителем, — к слову вспомнил Феликс Еремеев, обращаясь к старику. — Нет, я не про Ельникову. Вы же филолог? Не путайте меня. Помните, лет шесть назад я был проректором по науке, а вы готовили студенческий круглый стол на Международном культурном форуме? Вы ещё ко мне на консультации приходили и отчёт потом сдавали.
Да. Теперь Юна вспомнила. Просто реальной все эти годы для неё была только Ельникова… Все остальные события студенческой жизни прошли, как в тумане, на фоне мыслей и переживаний о ней.
— Подождите меня снаружи, пожалуйста, я скоро освобожусь, — попросил Феликс. — Сейчас закончу с коллегами и Мартой Орбо.
Юна вышла и осталась ждать за дверью — не вполне понимая, зачем. Сейчас она ещё кое-что вспомнила. На первом курсе как-то раз Ельниковскую лекцию по концепциям современного естествознания заменял именно этот мужик. Видимо, Ельникова тогда была в командировке и попросила его о подмене. Юна вспомнила свою досаду и разочарование, когда открылась дверь и вошла не долгожданная Ельникова, а чужой мужик; ей сделалось тошно и гадко. Как могла она так сильно любить эту старую перечницу, считать её идеальным педагогом; так тосковать по ней?
Распрощавшись с коллегами, Еремеев открыл кабинет и обратился к Юне:
— Извините меня. Зайдите, пожалуйста. Давайте поговорим. Как дела в СПбГУ?
— Да всё по-прежнему. Спрашивайте у тех, кто там работает.
— Эта девочка, Марта Орбо, действительно посетила мой курс только пару раз за семестр. Вот ассистентка вас и перепутала.
— Это называется комедия положений. Не в то время не в том месте, — пошутила Юна.
— Пойдёте обедать?
— К сожалению, мне ещё в библиотеку надо. У меня с собой список книг для моего исследования. Думаете, мне дадут их на дом?