Я не скажу, кто твоя мама
Шрифт:
Феликс, не стесняясь, захохотал в голос. Редкие прохожие с любопытством посматривали на него. Отсмеявшись, он показал на здание библиотеки:
— Пятый этаж. Уверен, что всё твоё там. А потом в койку. Let’s see what comes of it.
Глава 2
Из которой становится ясно, что секс бывает даже у таких, как Прищепкина
Глава 2, из которой становится ясно, что секс бывает даже у таких, как Прищепкина
Когда Юна набрала на пятом этаже всё необходимое, Феликс
— И как же ты все эти книги дотащищь?
— Вообще-то я рассчитывала на вашу помощь, — простодушно призналась Юна. Мужчина хмыкнул:
— Жаль. Перестала себя расхваливать — и снова на вы… Но ладно. Люблю прямолинейность. Без этих намёков и дурацкого флирта. За это я даже готов твои книги не только до места доставить, но и продезинфицировать.
— Это как?
— Ну, я часто покупаю книги в букинистических магазинах. И протираю обложку особой жидкостью, как её… спреем.
— Такое продаётся? Спрей для книг?
— Представляешь — даже в наборе с особой тряпкой.
Юна с энтузиазмом схватила часть книг:
— Тогда идём?
Мужчина задержал её:
— Э, нет. Мы ещё не договорились. Я что, за спасибо четырнадцать книг по Вествуду попру? Спасибо в карман не положишь.
— О! Я знаю, что можно положить вам в карман, — отреагировала Юна моментально — и, нисколько не растерявшись, вытащила из кармана четвертак.
— Двадцать пять центов вас устроит? — весело поинтересовалась она.
— Смотря каких, — Феликс деловито перехватил её ладонь, нащупал очки, висевшие на груди на тесёмке, и, надев их, углубился в изучение. Сейчас он выглядел типичным профессором, которого волнует только объект исследования.
— Да ведь это барабанщик с маркой монетного двора «пэ», — с живостью воскликнул он, снимая очки. Его лицо просияло от удовольствия. — У меня уже есть «дэ» и монетка без буквы. Дай-ка сверюсь со списком, он у меня в телефоне. Спасибо, будет для моей коллекции.
— Как это? — всерьёз заволновалась Юна, вызвав у него улыбку. — То есть эта штучка ценная? Отдайте сейчас же! Сколько она стоит? Может быть, сто долларов! Сейчас же скажите всё честно.
Феликс усмехнулся, сзади осторожно обхватил Юну, почти не касаясь её, вложил монетку ей в руки.
— Себестоимость этой монеты стандартная. Просто я с восьми лет собираю, меня все виды интересуют. Показать, где ставят штамп монетного двора?
— Покажите, — пытаясь незаметно освободиться из его рук, согласилась девушка. Феликс, не обратив внимания на её попытки, раскрыл её ладонь с монеткой, показал знак.
— А вы дальнозорки или близоруки? — полюбопытствовала Юна, чтобы как-то снизить градус неловкости от нахождения в его руках.
— Если я надел очки, чтобы монету на близком расстоянии рассмотреть — так, наверное, дальнозорок?
Он развернул её к себе, запирая между собой, книжной полкой и стеной. Юна взволнованно повторила:
— Давайте пойдём уже выпишем книги и отнесём их,
— Нет, — тихо отказался он. — Мы ещё не договорились насчёт оплаты труда. В Калифорнии люди практичные, никто ничего не делает бесплатно. Двадцать пять центов, даже коллекционных, маловато. Можно двадцать пять раз тебя поцеловать?
— Зачем так много? — искренне удивилась Юна.
— Думаешь, это много? И почему у тебя личико горит?
— А вы отойдите чуток подальше — и перестанет гореть. Вы нас обоих ставите в неловкое положение, сейчас ваши студенты зайдут и увидят. И…
— Библиотека для физиков находится в противоположном крыле здания. У студентов занятие. И потом, студенты здесь не идиоты и знают, что профессор — тоже человек.
Феликс осторожно, но крепко взял обеими руками Юнину голову и склонился к её лицу, покрывая его медленными, вдумчивыми, но довольно лёгкими поцелуями. Юна инстинктивно слегка запрокинула голову и еле заметно качнула головой, чтобы убрать распущенные волосы с лица и открыть его губам больше пространства. Феликс уловил ее движение под своими ладонями и всё понял; его дыхание потяжелело, поцелуи стали крепче и весомее.
— Руки… после книг… вы же сами сказали… надо продезинфицировать, — с усилием вымолвила девушка, боясь, что вот-вот утратит связь с реальностью, и отчаянно за неё цепляясь.
— Ну хочешь, я потом твою мордашку тоже вместе с книгами и монетой продезинфицирую после своих отвратительных грязных и загребущих лап, — ухмыльнулся Феликс. Прошёлся лёгкими поцелуями по губам, но задерживаться не стал и спросил:
— А можно шею тоже поцеловать?
— Можно шею, — безвольно согласилась Юна. — Что вы делаете? Ох!
Внезапно у неё подогнулись колени от чувственного ощущения; она попыталась оттолкнуть мужчину, но он зафиксировал её у стены и пояснил:
— Это очень глупый вопрос. Любому ясно, что именно я делаю. Я тебе за него синяк поставил.
— Я выбесила фриковатого Еремеева.
— Извини хама. Или можешь не извинять. Ты так затрепыхалась… понравилось?
— Необычно. Давайте я тогда иначе спрошу: зачем вы это делаете?
— Для удовольствия. Исследую свои ощущения, — он расстегнул три пуговицы на воротнике её кофточки. — Ого. Она через голову снимается. Жаль. А там ещё одна футболка? Притом намертво в брюки заправленная. Не повезло мне сегодня.
— В библиотеке прохладно… Не хотелось бы снова после гриппа…
— Ну хорошо, можно тогда просто поцеловать, докуда дотянусь?
— А гарантировать отсутствие новых засосов можете?
Феликс подумал. Глаза его смеялись.
— Нет. Так, чтобы прямо гарантировать — это вряд ли могу.
— Да всё равно уже. Целуйте.
Он стянул кофточку сперва справа, потом слева, по очереди открыв девушкины плечи. Потом взял её руку в свои, до локтя оттянул рукав, который и без того был длиной в три четверти; начал целовать руку. Юна взмолилась: