Я не вернусь

Сашина Тина

Знаете, что я вам скажу? Мне очень не хватало в такие моменты Саши. Нет, его всегда не хватало, но во время беременности особенно. Малыш, наверное, это тоже чувствовал, потому что такие сны мне выдавал с участием нашего папочки - что ужас! То он под лед проваливался, то на велосипеде падал, то с тех же лесов - только уже не просто ломал себе что-нибудь, а умирал. Я просыпалась несколько раз в холодном поту, а перед глазами - Санино окровавленное лицо из сна. Что я в этот момент чувствовала! Хотелось в середине ночи поехать к нему и убедиться, что с ним все в порядке. Напрасно мне объясняли, что подобные сны снятся к тому, что человек будет долго жить, и что Саша здоровее всех здоровых. Мне хотелось убедиться в этом лично. А в трубке - 'Телефон абонента выключен'. Вот именно за эту пустую и безжизненную фразу вместо родного и нужного голоса мне очень хотелось Сашу медленно-медленно пытать. Чтобы сделать ему так же больно, как и мне. И в тоже время мне хотелось, чтобы он обнял меня, положил руку на

животик и сказал, что все будет хорошо. Что при случае он и лысую будет любить, и слепую, и какую угодно. И что никогда меня не бросит, и мы с малышом все вместе будем... Конечно же, ничего такого сказано не было. Вместо этого - очередное предательство. Да, это уже было предательством. Ни обидами, ни оскорблениями, ни чем-то прочим, а именно предательством. Как с этим справиться в одиночку? Да никак. Невозможно с этим самостоятельно справиться. Слезы в подушку, истерики по ночам... По-другому не получится - поверьте на слово. Если вы действительно любите, сильно, по-настоящему - готовьтесь к тому, что впереди вас ждет очень сильная боль, точно такая же, как и рифма к этому слову. Не зря же придумали - 'любовь' и 'боль'. Это те чувства, которые будут постоянно душить, и только близкий человек, который обнимет и скажет 'Я рядом', сможет дать хотя бы некоторое подобие спокойствия. Мой человек был где угодно и с кем угодно, но не рядом со мной. И все то, чего мне так сильно хотелось, приходилось раз за разом засовывать куда подальше и не думать об этом. Как и любой нормальной девушке, мне хотелось романтики, не свойственной Саше. Хотелось вечерних прогулок за руку. Хотя бы одну ромашку. Поцелуев под козырьком у подъезда. И очень сильно хотелось видеть его каждый день, круглосуточно. И да - втайне ото всех я мечтала о колечке на палец и дружной веселой свадьбе. С белым пышным платьем, туфельках с бантиком, пьяным свидетелем, веселыми гостями... А приходилось терпеть его дурацкий характер с вечным ожиданием того, что случится чудо, и кто-то примет решение за него. Или беременность сама собой рассосется, как камни в почках.

В глазах наших знакомых и моих родных (не буду говорить за Вычеровых) мы все еще оставались парой, и теперь большинство считали, что наша с Сашей свадьба обязательно состоится - это всего лишь вопрос времени.

Я почему-то не сомневалась в его решении. Он будет долго думать, проверять меня всевозможными тестами, водить по врачам, а потом смирится - и тогда мы будем вместе. А его мать будет нас постоянно ссорить и открыто меня ненавидеть. В принципе, я думала в верном направлении, но маленько все-таки просчиталась.

Знаете... Я чувствовала себя все это время одинокой, брошенной, забытой - никто из моих родных не мог оградить меня от этого чувства. И это в то время, когда, по словам доктора, мне нужна была максимальная забота. К черту эту заботу, мне уверенность была нужна! Уверенность в завтрашнем дне. А Саша не был определенным. Он никогда ничего не обещал, а если и случалось такое - то это обещание обязательно оставалось невыполнимым. В драке бы никогда не спасовал, но когда пришло время взять на себя ответственность - он спрятался за спину матери. Права Катька была, ой права... Слабый. Трусливый. Не мужчина и даже не парень. Мальчик, который не умел отвечать за свои слова, свои действия и поступки. Очень неприятно это осознавать и еще неприятнее понимать, что я продолжаю любить этого человека, но да - так и есть. Как он говорил? 'Мать вдвое старше и имеет больше опыта в подобных вопросах'. Мне хотелось кричать благим матом после этой фразы. Да, у матери есть опыт, но ведь и самому надо было его набираться! Человек ничему не научится, если сам не обожжется.

Да и я недалеко от него тогда ушла. Такая же безмозглая была. Шутка ли - на пятом месяце беременности приехать к нему в деревню, выслушать красивую речь о том, что 'пошла-ка я давно проложенным маршрутом', а потом два часа мерзнуть на остановке в ожидании автобуса, чтобы в итоге Его Величество Александр Владимирович вспомнил обо мне и все-таки отвез домой. Во как было однажды! Уже тогда было вполне ясно и понятно, что я Саше безразлична. Что даже если бы я умерла под колесами той машины, или раньше, когда колес наглоталась - все, что бы он сказал: 'Одной Кристиной меньше - страна убытков не понесет'. И скажет это с брезгливостью и затаенной радостью... Пишу эти строки и плачу - Господи, ну за что мне это все? Чем я заслужила к себе такое отношение? Я Саше звезд с неба не доставала, но все, что было в моих силах - то делала ради него. А он поступал с точностью наоборот... Как там говорят? Эффект бумеранга? Точно... Я не хочу, чтобы Саша испытал на себе ту боль, которую мне когда-то причинял. Я не хочу, чтобы он страдал. Наоборот, я очень хочу, чтобы он был счастлив. А вот насчет Натальи Викторовны я этого не скажу. Вот если к ней этот бумеранг вернется - то моя ненависть к ней, возможно, поугаснет. Будет справедливо, если она тоже потеряет нечто самое ценное - положа руку на сердце, она это заслужила.

Тогда я думала так: Саша не откажется от ребенка - но вот только в этом я была уверена на 100%. Зато он может отказаться от меня... И я едва волосы на голове не рвала в период ожидания - фактически приговора.

А время все тянулось...

И ко всему прочему материализовалась та самая Вика, его бывшая девушка. Я не помню дословно, о чем был наш с ней диалог, но о-очень неприятный. И что самое странное - я не пыталась свернуть разговор. Я отвечала - спокойно, даже с интересом. Больше скажу - мне было немного жалко ее, ведь я знала, каково это - быть с Сашей и без него. Конечно же, рассказала ей про беременность и попросила оставить Саню в покое. Думала, она меня по-женски как-нибудь поймет. Не-а. Не поняла. Напрасно я ей пыталась объяснить, что нельзя влезать в отношения не просто любящих, а тех, кто вот-вот станет родителями. А мне в ответ что-то вроде: 'Ничего страшного. Саша будет со мной и будет помогать твоему ребенку'. Что я должна была на это ответить? В общем, ничего я не ответила, и тот разговор был первым и последним. А, нет. Еще один был. За несколько дней до аварии. Вика продолжала открыто общаться с Сашей и всячески склоняла его к встрече. Вот тут-то я и не выдержала. Нашла ее номер телефона и очень грубо объяснила, где зимуют раки и ночуют мышки. Не хочу оправдываться, но такой разговор был неизбежен - не надо объяснять, почему? Потому что мне было за что бороться. За моего любимого человека. За отца моего ребенка. И пусть меня это характеризует как грубую, эгоистичную, истеричную - я имела полное право и звонить ей, и угрожать. Конечно, такие вещи не красят девушку, но иногда эмоции берут верх.

– Саш, нам надо поговорить, - словно 'за упокой' начала я.

– Давай не сейчас?
– попытался он свернуть разговор, но именно сейчас, в эту самую минуту меня и бульдозер бы не остановил. Если решение не может или не хочет принять Саша - значит, это сделаю я. В голове уже крутилась песня 'Рельсы, рельсы, шпалы, шпалы, ехал поезд запоздалый...'

Встретились. Ни чахлой ромашки, ни полузасохшей розочки. Даже кактус в горшке не принес. Ну, с цветами-то я давно уже привыкла, точнее, к их отсутствию - Саша не умеет красиво ухаживать. Но он, как никто другой, умеет дать почувствовать себя любимой девушкой и подарить ощущение надежности и счастья, что гораздо важнее.

А тут стоит, словно избитый котенок, и как-то загнанно смотрит на меня. Впервые вижу такой взгляд, будто я ему... жизнь сломала? Значит, я права - Саша во всем будет меня винить. Кто бы сомневался... Я всегда была самая крайняя, могла бы уже и привыкнуть.

Сейчас мы оба находились перед точкой невозврата, и должны сказать друг другу хоть что-то. И мы говорили! Знаете басню про лебедя, рака и щуку? Вот мы были теми самыми персонажами. Я говорила одно, Саша - другое. Каждый тянул одеяло на свою сторону. И если я с ним соглашалась, то он прислушиваться ко мне категорически отказывался.

Поддалась импульсу и обняла его. И он обнял в ответ.

– Саш, я люблю тебя.

– И я тебя.

Для меня эти его слова прозвучали прекрасной песней. Я и не думала, что когда-нибудь услышу их от него еще раз.

Но, оказывается, это признание было лишь предисловием. Сама песня началась позже...

Беда пришла, откуда все и ждали. Хотя, если вдуматься, то вспышки в сознании о том, что ничего не получится, происходили постоянно. Только вот по своей дурацкой наивности я была уверена, что в этот раз обязательно все обойдется. Оказалось-показалось. Конечно, глупо задаваться риторическим вопросом 'Кто виноват?', потому что ответить на него может только Бог. А тогда я была уверена в том, что как раз-таки Богу до меня не было никакого дела. Я даже рассказ написала с этим названием, где находила Саше тысячу оправданий. 'Ты не виноват...' Виноват, еще как виноват! Только я ни разу за все время ему об этом не сказала.

– Крис, на мне висит ипотека. Как ты себе представляешь наше будущее?

– Справимся. Все справляются - чем мы с тобой хуже?

– Ты меня без ножа режешь...

Обвинения... куча обвинений... во всем подряд! По словам Вычеровых, я нарушила чуть ли не все писаные грехи, будто моей настольной книгой был уголовный кодекс. До сих пор удивляюсь, как я не закатила грандиозную истерику с битьем посуды и криками в открытое окно. Уж очень мне этого хотелось! Нет, я не спорю, логика в некоторых обвинениях присутствовала. Все же Наталья Викторовна очень умная женщина - это надо признать. Мне до нее как до Шанхая босиком.

Ненормальная, некрасивая, старая - это только вершина айсберга. Любимое выражение госпожи Вычеровой, обращенное ко мне: 'Пусть не выдумывает'. Как так-то, а? Что я выдумывала? Ответ - ВСЁ. Вот именно все, что я говорила, от первого до последнего слова - было чистой воды ложью. И беременность тоже.

О, да! Тогда Наталья Викторовна превзошла саму себя! Я до сих пор ненавижу ее за те слова. Мерзко, противно. Никак не могу простить. Это мой самый больной мозоль. Ей-то от этого, конечно, ни холодно, ни жарко, а меня гложет изнутри обида. Я всегда старалась изо всех сил сдерживать свои мысли относительно этой женщины - как-никак, она мать моего любимого человека, и я всю свою жизнь буду благодарна ей за него. Но как бы я не старалась вытеснить из себя гнетущее чувство ненависти к ней - у меня не получается.