Я плохо помню чудное мгновенье
Шрифт:
Не надо ложью осквернять уста. Сказать - легко. А рифмы - просто шалость. Кивая головой и соглашаясь, Рта не раскрыв, ты осквернишь уста.
Я поворота ждал ключа в двери… Я слышал все, что делалось снаружи… Себе кумира ты не сотвори, Верней, кумиршу. Это много хуже.
А воспаленный мозг кричал: “Приди!” Но сам себе не подавал я виду. Лежал и думал: “Что же впереди?” И ждал тебя, как Мастер Маргариту.
Но нет любви. Булгаков был неправ. Есть деньги… есть работа… секретарши… Спустилась мгла, надежды все поправ, На Ершалаим и на Патриарши.
Ах, как развивался роман. По спирали. Мы словно бы в теннис настольный
Ночами и днями писал Вам стихи я. На нас навалилась как будто стихия. И время объятий, и время свободы… Кто знал, что отпущены дни, а не годы?
А нынче лежали в тоске и печали. Немного курили. И больше молчали. Кто знает, когда и что может случиться? Нам многому нужно от жизни учиться.
Но тяга взаимная вряд ли калечит. Она нас врачует, а, значит, и лечит. И знать бы, что делать. И вникли бы в суть мы. Но как предсказать все грядущие судьбы?
Подведена ль нами черта для итога? Нет, все, что случится - от Бога. От Бога.
Мы играем в любовь, словно в карты. Вся колода у нас на руках. Кто играет с особым азартом - Остается всегда в дураках.
И любви пролистая странички, Словно в картах, постигнем азы. Но, скорее всего, по привычке Мы украдкою стащим тузы.
Не в тузах и не в двойках тут дело. Нам не может, увы, повезти. Накрапили колоду умело - Значит, партию нам не спасти.
..А потом уж про меня в части “Разное” А.Галич
РАЗНОЕ
– Послушай, - я жене сказал,-жена, Ответь мне правду, только не рыдая: Как дом ты сможешь потянуть одна, Когда уйду из жизни навсегда я? Жена сказала: - Я смеюсь - нет сил. Ну, как над остроумным анекдотом - Ты в дом так мало денег приносил, Что твой уход смогу считать доходом.
Иосифу Кобзону к юбилею
Неужто так, неужто впрямь уйдешь, все бросив? Не верю в то, что ты упрям, Кобзон Иосиф. Ведь ты умен, а, значит, нет в тебе упрямства. Я знаю: ты - интеллигент, не терпишь хамства. И уж прости, что я на “ты” с тобой прилюдно. На “вы” обратно перейти совсем нетрудно. И я над строчками корплю не из пижонства. Я, кстати, тоже не терплю амикошонства. Не обо мне сегодня речь. Я незаметен. Но твой талант не уберечь от лжи и сплетен. Что может так толкнуть уйти? Обиды яд ли? Таких, как ты, все обойти - найдешь навряд ли. А, может, зары все не те (да я про нарды)? Или в житейской суете смешались карты? Наплюй на все и пой, Кобзон, селу ли, граду. Ведь твой талант, как дивный сон, дан нам в награду. А божий дар и время - нет, не обесценит. Побудь еще с десяток лет для нас на сцене. Перереши, пусть будет в том мое участье. Ну а пока - желаю в дом земного счастья.
Почти сонет жене
О, эта жизнь мне еще мила! Пинанья постоянные ногою… Но это счастье зреть тебя нагою На помеле. Да и без помела. Еще любить имею я права Твою незыблемость о верности всех мнений. Не моего. И знанье без сомнений, Что я всегда неправ, а ты - права. Да, я люблю твой ироничный смех, И крик души, на визг переходящий. Пусть чувства в этой жизни преходящи, Презрение ко мне - сильнее всех. Мне видно выпал редкий шанс земной: Быть страшно ненавидимым женой.
Татьяне Лебединской (подражание)
Изнасилованы рифмы, не в почете ум и честь. Вместо крови в жилах - лимфа. Хорошо, хоть что-то есть. И гармошка вместо арфы. А творения - венцом. Представляются кентавры с человеческим лицом. Склоки, споры и раздоры. Нету яблок. Как им быть? Если ящик вскрыт Пандоры, нелегко его закрыть. Вот свои Горгона змеи,
ОТКРЫТОЕ ПИСЬМО ЮЛИЮ КИМУ Предыстория этого письма такова. Юлий прилетел в Кливленд в расстроенных чувствах и, после приветствий, сказал: “Пошли покупать штаны.” Я его вежливо поблагодарил, но отказался, объяснив, что у меня уже есть одна пара. Ким этот юмор не принял и сказал, что ему сейчас не до шуток. Выяснилось, что он забыл свой костюм в Чикаго. “Не страшно,- сказал я.
– Мы оба не гиганты. Я тебе что-то подберу.” В результате Юлий выступал в моих брюках и в других городах. А потом улетел в Москву. Недавно Юлий Ким отмечал круглую дату - 60-летие. Я позвонил поздравить его с днем рождения. А когда положил трубку, то вспомнил об этом эпизоде. И написал это шуточное послание.
Я пишу вам в Москву из Огайо. Но но делу, не просто пишу. Я по комнате нервно шагаю, И не очень ритмично дышу. Больше года от вас - ни привета, Ни строки, ни звонка, ни письма. А меж тем от большого поэта Ждать такое обидно весьма. Ваше творчество - пьесы и песни - Чтоб отвлечь. Ну, не больше, чем трюк. Для меня есть вопрос интересней: Речь пойдет о судьбе наших брюк. Я страдаю не первую зиму. А подход - он, конечно, не нов. Очень просто - отдай брюки Киму, Ну, а сам щеголяй без штанов. Посмотрел юбилей Ваш от скуки, Это что ж, понимать надо так - Вы продали прекрасные брюки И купили подержанный фрак? От души, и от сердца, и тела - Поделился одеждой. А зря. Доброте моей нету предела, Но мелькнула надежды заря. Краем уха слыхал, что возможно, Вы опять к нам приехать должны. Я хочу вас спросить осторожно: Вы захватите наши штаны? Вы мне сентиментальность простите, Видно, возраст потер, как наждак… Кстати, брюкам слегка намекните: У меня есть приличный пиджак.
Я ухожу к отверженным селеньям… А.С. Пушкин
Пришел к тебе. Принес с собой пакет (Прими подарок скромный от поэта). А в нем - кета. Нежнейшая из кет, Но ты сказала, у тебя - диета. Ужель судьба мне одному свой крест Нести с моей печалью и сомненьем? Ну вот и все. И вновь один, как перст. Я ухожу с отверженным соленьем.
Хорошее мы в памяти храним. Обиды, боли - были ли когда-то… Но вспоминаем радостные даты И, как всегда, печалимся по ним. Так даже грешник, вырвавшись из ада, И в райском проживающий саду, Кипящую свою сковороду Припоминает теплым Эльдорадо.
Клуб пушкинистов объявляет конкурс на лучшее стихотворение. Условия конкурса: не более 21 строки, тема любая, время ограничено до… Призы 100, 50 и 25 долларов. “Новое Русское Слово”
Устроителям конкурса
Открытая тема - тяжелое бремя. Такая свобода? Зачем? На черта? Но, к счастью, указано точное время. И все. И подведена будет черта. Но вот то, что радует больше, чем сроки (Я здесь откровенный веду разговор). Что двадцать одной ограничены строки. Набрал двадцать две - и уже перебор. Пока существую, я пробую мыслить. Пусть я меркантилен, но думаю так: Коль трудно полтинник вам будет отчислить, То вы не стесняйтесь, приму четвертак. Предвижу я ваши и охи, и ахи: Каких он набрался нахальных идей! Но знайте, что с детства мне люб амфибрахий, А также гекзаметр, ямб и хорей. И юмор пииту совсем не помеха. А банк не сорвав, не впадаю я в транс. Поэтам от сердца желаю успеха: Кому-то в очко. А себе - в преферанс.