Я - Спартак
Шрифт:
– Да, и не только. Нам же теперь не вернуться домой!
– Заблуждаешься, Игорь! Пары недель достаточно, но надо действовать немедленно! Есть ещё один способ переместиться. Точнее всегда был. Пульт нужен человеку, если тот возвращается один. Такое возможно, поскольку киборг – расходный материал, телохранитель, не более. У меня есть встроенный аналогичный прибор и пока он функционирует! Выполним задачу и по домам. Сначала в XXIII век, а там учёные смогут перенаправить тебя куда пожелаешь.
– Звучит оптимистично! А Вика? Кого вместо неё возьмём? Ведь мальчика именно ты бросил, Тит. Мы пришли втроём и двое вернуться не смогут. Так же ты говорил?
Киборг снова замешкался с ответом. В этот раз Сурков не придал значения задержке, поскольку воочию видел повреждения спутника.
–
Такой вариант Суркова вполне устраивал. Людям свойственно при близости успеха терять бдительность, прекращать обращать внимание на детали. А ведь в ответах киборга не всё было гладко, но человек слышал только то, что хотел слышать.
***
Этой же ночью восставшие предприняли штурм.
Спартаку не требовались советы Тулия, он и сам не хуже знал ситуацию и понимал важность незамедлительных действий. Впрочем, и выбора особо не было: только атаковать римлян в лоб. Хотя, Спартак не был бы Спартаком, если бы не преподнёс Крассу сюрприз.
Мятежники нанесли одновременно два отвлекающих удара, вынуждая римлян перебросить резервы в места возможных прорывов. Третий же, основной, пришёлся ровно посередине между ними, там, где оборона стала наименее плотной и именно там, где день назад восставшие уже предпринимали попытку штурма. Римляне допустили критический просчёт, не убрав с поля тела погибших мятежников и теперь наступающие бросали в ров не только принесённые с собой ворохи соломы, прутьев, но и тела павших товарищей, стремительно устраняя первую преграду на своём пути. Многие, получив тяжёлые ранения или в неистовом приступе героизма, сами бросались в ров, ценой жизни, спасая остальных. Специально отобранные, наиболее физически сильные бойцы кидали в частокол за рвом тяжёлые копья, впивавшиеся в древесину укрепления и создававшие некое подобие лестниц, по которым лучшие гладиаторы буквально заскакивали наверх, круша легионеров, пытавшихся камнями, дротиками и пилумами мешать заполнению рва. Конечно, практически все смельчаки пали в неравной схватке, дав возможность остальным подобраться к укреплению вплотную. Ганик с Тулием, стоя спина к спине, смогли продержаться дольше всех, до прибытия основной части мятежников, и вскоре волна восставших перекатила через стену, сметая врагов на своём пути.
Сурков шёл если не в первых, то во вторых рядах мятежников. Зубы отбивали дробь, то ли от холода зимней ночи, то ли от страха. Он прекрасно осознавал, что может погибнуть в любой момент. Восставшие предусмотрительно не освещали дорогу факелами, дабы не стать лёгкими мишенями для находящихся на стенах римлян. Тем не менее со стен в наступающих летел практически непрерывный поток дротиков и пулумов. Снятые с повозок и установленные на башнях укрепления карробаллисты и скорпионы посылали в ночную тьму одну тяжёлую стрелу за другой. Вся полевая артиллерия легионов Красса находилась на передней линии защиты, неся незримую смерть мятежникам. По вскрикам, то слева, то справа Игорь понимал, что очередной снаряд нашёл свою жертву. В абсолютной темноте в тело человека неожиданно впивалось лезвие, разрывая плоть на части, и несчастный летел на землю под ноги бегущих рядом людей. От Суркова ничего не зависело, жить или нет решал случай, везение, судьба. И это было по-настоящему страшно. Днём можно попытаться уклониться, прикрыться щитом сверху, спереди или сбоку. А ночью человек беззащитен, он не видит устремившегося к нему снаряда и может лишь надеяться, что стрела скорпиона пролетит мимо или пилум вонзится в щит.
Игорь споткнулся о тело, лежащее на земле. Чертыхнулся. Упал. Встал. Задеревенелыми руками попытался поднять погибшего вчера. Щит пришлось забросить на спину, лишив себя даже эфемерной защиты. Почти тут же к Суркову на помощь пришёл кто-то, также сперва перелетевший через труп, который Игорь не смог поднять в одиночку. Вскоре они уже бежали. Неизвестный впереди, Сурков сзади, держа тело покойника за ноги. По мере продвижения ко рву становилось светлее. Тьма отступала. Неясные тени вокруг сменились чёткими силуэтами людей. Римляне зажгли сено, сваленное у стены и метали оружие наверняка, подступы ко рву были усеяны телами восставших. Игорь снова споткнулся и не удержав равновесие упал, уткнувшись лицом в землю. Попытался встать и тут же на него упало тело. Мятежник, тащивший вместе с ним труп, остановился из-за падения Суркова и этого мгновения оказалось достаточно, чтобы римлянин поразил восставшего пилумом. Игорь оттолкнул рухнувшее тело вбок, попутно измазавшись в крови, вскочил и развернувшись в сторону укрепления спиной, поволок вчерашнего покойника ко рву, вспоминая бога, Георгия Победоносца, архангела Михаила и всех покровителей русского воинства.
Следующий удар пришёлся в щит на спине Суркова. Его словно огрели кувалдой, сбив дыхание и бросив на землю. Он судорожно открывал рот, пытаясь заглотнуть побольше воздуха, напоминая собой не то рыбу, выброшенную на берег, не то черепаху, сходство с которой добавлял круглый щит, по-прежнему прикрывавший своего распростёртого на животе владельца. Пробегавший мимо гладиатор, схватил Игоря за шкирман и, рывком поставив на ноги, толкнул в сторону укрепления. Ров в этом месте был заполнен. Восставшие карабкались на стену по лестницам, а наверху римляне вступили в рукопашный бой, из-за чего поток дротиков и пилумов иссяк.
Сурков брёл словно в тумане, то и дело спотыкаясь и поскальзываясь в лужах крови. Благо «сердобольные» соратники каждый раз пинали его в нужном направлении, кто рукой, а кто и ногой. В конце концов, после очередной «помощи» голова Игоря больно встретилась с перекладиной лестницы. Он ухватился за деревяшку и стал лезть. Руки и ноги соскальзывали, приходилось концентрироваться на элементарном: правая рука, нога, левая рука, нога, следующая перекладина, снова рука, нога и так далее. Достигнув верха Сурков немного отдышаться, бросив взгляд по сторонам. Восставшие захватили башни и, заняв на них оборону, не позволяли римлянам продвинуться к месту прорыва. В некотором отдалении, виднелись огни, очевидно там располагался основной лагерь одного из легионов Красса, бойцы которого в этот самый момент строились на поле за стеной. Не в силах отбить укрепление, римляне готовились дать бой мятежникам в поле.
Спартак пытался притормозить своих бойцов, дабы накинуться на легионеров всеми силами. Однако, разгорячённые люди, вкусившие кровь врага и совершившие казавшийся невозможным прорыв через укрепления римлян, не слушали вождя и устремлялись на врага, едва тот попадал в их поле зрения. В любой другой битве, вероятно, стройные ряды легионеров смогли бы остановить подобные неорганизованные наскоки варваров, но сегодня была не та ночь. В гладиаторов словно вселились фурии – богини мщения. Они были беспощадны и неудержимы. Большинство легионеров вскоре оказалось буквально растерзано, и лишь немногие спаслись бегством.
Армия Спартака понесла большие потери: только этой ночью погибло не менее шести тысяч человек, а учитывая неудачные попытки штурмов накануне – более двенадцати тысяч. Тем не менее войско не утратило боеспособность. Более того, успех поднял угасавший дух армии, восставшие снова уверовали в свою непобедимость, требуя от вождя активных действий, который повёл их на Брундизий. Спартак рассчитывал, захватив порт, переправиться на Балканский полуостров. Благо морское течение там не столь стремительно, как у Мессины, да и киликийские пираты Адриатического моря не подчинялись Гераклиону и вполне могли польститься на щедрые подношения.
Глава 15. Брундизий (вычитка)
Фермерская повозка с товарами миновала городские ворота Брундизия и свернула в переулок, скрывшись из вида охранников. Трое лазутчиков Спартака спрыгнули на булыжную мостовую. Публипор кинул хозяину повозки мешочек с сестерциями – вторую часть оговорённой платы за безопасный проход через римский пост. Аванс он отдал ещё утром на лесной дороге, когда разведчики перехватили фермера, везущего свой товар на продажу. Подъезды и сам город тщательно охранялись. Восставшие пообещали щедрую награду хозяину задержанной повозки, дав часть денег сразу и взяв в заложники жену, которую отправили в лагерь, тем самым не оставив мужчине выбора, кроме как «добровольно» помочь мятежникам беспрепятственно проникнуть в Брундизий.