Ягодка опять
Шрифт:
— Шу…, ну то есть Саша и есть тот самый человек, которому ты звонила, чтобы пристроить меня на работу.
Сенцов переводит дыхание, которое задерживал все это время. Любка же принимается мерить своего визави испытующим взглядом.
— Так это Вы — Дед Мороз, борода из ваты?
— Нормальная у меня борода. И все остальное тоже… не горбатое.
Любка смеется. Шурка тоже улыбается ей в ответ чуть смущенно, но с вызовом. Еще несколько неловких минут, в ходе которых подруга моя со всем присущим ей пылом благодарит
И в этот самый момент на сцене вновь появляется Маша. Вид торжествующий. Стало быть напакостить успела.
— Надежда Николаевна, — кланяется с издевкой, — надеюсь, мобильный телефончик у вас с собой? Бежать на второй этаж не придется? А то в вашем положении…
— Кто эта селянка? — мгновенно мрачнея интересуется Любка.
Я бы на месте Маши испугалась, но во-первых, она не знает мою подругу, а во-вторых, ее несет не гребне волны мстительной радости. И когда эта дурочка успокоится?
Наклоняюсь к Ванькиному ушку. Совершенно ни к чему ребенку слушать бабские склоки.
— Беги к себе. Я скоро приду. Только гостя провожу.
Ванька было начинает упираться, но я настойчиво подпихиваю его в сторону лестницы, и он, наконец, сдается и уходит. Маша тем временем продолжает, набирая обороты:
— Сама ты селянка! Я, между прочим, в райцентре родилась! А с тобой, — переводит взгляд на меня, — очень хочет поговорить Евгений Васильевич. Его сильно интересует, кто эта женщина, которая провела безо всякого спросу ночь в его доме, а теперь хозяйничает на кухне.
— Надь, а чегой-то она нам «тыкает»?
Ответить Любке не успеваю. Звонит мой мобильник. Евгений Васильевич. И что мне ему говорить, как оправдываться?
— Надежда Николаевна, ну что там опять у вас?
— Евгений Васильевич, я все объясню…
И опять не успеваю. Шурка решительно вынимает телефон из моих потных пальцев и прикладывает его к своему уху.
— Жень… Да. Это я. Что? А, за своей вот заехал… Что? Да. Моя. А ты что подумал? Нет, просто Любаша с Надеждой Николаевной дружит с детства. Да, мир действительно чертовски тесен. Согласен. Да, при случае обязательно познакомлю. Как у вас там с Ариной дела идут? Нормально? Ну, слава богу. Все. Удачи. Надежду Николаевну дать? Ага. Ну пока.
Передает мне трубку и подмигивает. Евгений Васильевич в телефоне некоторое время молчит и сопит. Потом:
— Ничего не понимаю. Это правда Сенцов или у меня галлюцинации?
— Правда.
— В такую ранищу?!!
— Мы… Мы завтракали. Втроем. То есть вчетвером. С Ванькой еще.
— У вас все в порядке?
— Да, у нас все в порядке.
— Тьфу ты господи!
После этой высокомудрой фразы в трубке раздаются короткие
— А вы, Александр Петрович, оказывается, врунишка.
— Это почему же?
— Зачем обманули Надькиного шефа по поводу моей персоны? Какая же я ваша?
— Ну, возможно, я несколько поторопил события, но в остальном…
— А в остальном, прекрасная маркиза, — перебивает его Любка злобно щурясь, — все хорошо, все хорошо!
А потом начинает надвигаться на Шурку, грудью тесня его к двери.
— Мне, Александр Петрович, сейчас не до шуток. У меня стресс и душевная травма.
— А я и не шучу, — лепечет Шурка, отступая.
— Вот и не шутите. Топайте в вашу машину и езжайте к жене и малюткам. А на роль своей любовницы другую дуру поищите. А то развелось вас, до сладкого охочих!
Любка распахивает створку. Изгоняемый за мнимые грехи Шурка делает один совсем небольшой шаг за порог двери и неожиданно, глухо вскрикнув, валится на ступеньки. Я замираю потрясенно, а вот моя подруга успевает все понять и более того начинает действовать. В действии такого рода вижу ее первый и, надеюсь, последний раз. Но сразу понимаю, что не зря ее, как профессионала, ценят так высоко.
Любанька отпихивает из дверного проема меня, а потом делает стремительный рывок вперед, подхватывает рухнувшего Сенцова на руки и буквально закидывает его внутрь, ухитрившись еще и одним мощным толчком ноги захлопнуть за собой дверь. И в ту же секунду я слышу, как в нее стучат…
— Твою мать! — орет Любка. — Отойдешь ты с линии огня, курица несчастная, или будешь дожидаться пока и тебя подстрелят?!!
Подстрелят? Перевожу взгляд на Сенцова, который неподвижно лежит на полу. От его головы по паркету начинает растекаться темно-красная, почти черная лужа.
— Ложись на пол к стеночке и, давай, звони охране, в полицию, черту с дьяволом, но чтобы кто-нибудь был здесь как можно быстрее. И скорая, блин, нужна. Совсем срочно нужна.
На этот раз Любка превосходит сама себя — такая она в этот момент убедительная. Слушаюсь безропотно и трясущимися руками принимаюсь искать телефон охраны нашего поселка. Как ни крути, они быстрее всех могут появиться возле нас. Шурка начинает шевелиться и даже пытается подняться. Однако мощная длань моей подруги не дает ему сделать это.
— Лежите. Еще успеете набегаться. По ментам и врачам, блин.
— Что?.. Что случилось?
— Огнестрел случился. Кто это вас так не любит, друг мой Шура, что палит в вас без разбору?
— Меня все любят. И взрослые и дети.
— Ну да, я забыла, вы же Дед Мороз…
Под эти шутки с прибаутками я дозваниваюсь до охранников. Они уже, что называется, в курсе. Выстрелы слышали и даже послали людей проверить что к чему. Прошу вызвать полицию и, главное, скорую. Заверяют, что все сделают.