Ярмарка тщеславия - английский и русский параллельные тексты

Теккерей Уильям Мейкпис

Demmy, it's like the commencement of the rainy season in Bengal.	Черт подери, точь-в-точь начало дождливого сезона в Бенгалии.
But you'll find my carriage is watertight.	Но ты увидишь, что моя карета непроницаема для дождя.
Come along, my mother and Emmy are in the vestry."	Ну, идемте! Матушка с Эмми в ризнице.
Jos Sedley was splendid.	Джоз Седли был великолепен.
He was fatter than ever.	Он раздобрел еще больше.
His shirt collars were higher; his face was redder; his shirt- frill flaunted gorgeously out of his variegated waistcoat.	Воротничок его рубашки стал еще выше; лицо у него покраснело еще сильнее; брыжи пеной вздымались из-под пестрого жилета.
Varnished boots were not invented as yet; but the Hessians on his beautiful legs shone so, that they must have been the identical pair in which the gentleman in the old picture used to shave himself; and on his light green coat there bloomed a fine wedding favour, like a great white spreading magnolia.	Лакированная обувь тогда еще не была изобретена, но гессенские сапоги на его внушительных ногах сияли так, что их можно было принять за ту самую пару, перед которой брился джентльмен, изображенный на старинной картинке. А на светло-зеленом сюртуке Джоза красовался пышный свадебный бант, подобный огромной белой магнолии.
In a word, George had thrown the great cast. He was going to be married.	Словом, Джордж принял великое решение: он собирался жениться.
Hence his pallor and nervousness-- his sleepless night and agitation in the morning.	Отсюда его бледность и взвинченность, его бессонная ночь и утреннее возбуждение.
I have heard people who have gone through the same thing own to the same emotion.	Многие мне признавались, что, проходя через это, они испытывали такие же точно чувства.
After three or four ceremonies, you get accustomed to it, no doubt; but the first dip, everybody allows, is awful.	Без сомнения, проделав эту церемонию три-четыре раза, вы к ней привыкнете, - но окунуться в первый раз - страшно, с этим согласится всякий.
The bride was dressed in a brown silk pelisse (as Captain Dobbin has since informed me), and wore a straw bonnet with a pink ribbon; over the bonnet she had a veil of white Chantilly lace, a gift from Mr. Joseph Sedley, her brother.	Невеста была одета в коричневую шелковую ротонду (как потом сообщил мне капитан Доббин), а на голове у нее была соломенная шляпка с розовыми лентами. На шляпку была накинута вуаль из белых кружев шантильи -подарок невесте от мистера Джозефа Седли, ее брата.
Captain Dobbin himself had asked leave to present her with a gold chain and watch, which she sported on this occasion; and her mother gave her her diamond brooch--almost the only trinket which was left to the old lady.	Капитан Доббин, в свою очередь, испросил позволения подарить ей золотые часы с цепочкой, которыми она и щеголяла, а мать подарила ей свою брильянтовую брошь, чуть ли не единственную драгоценность, которую ей удалось сохранить.
As the service went on, Mrs. Sedley sat and whimpered a great deal in a pew, consoled by the Irish maid-servant and Mrs. Clapp from the lodgings.	Во время венчания миссис Седли сидела на скамье, заливаясь слезами, а ирландка-прислуга и миссис Клен, квартирная хозяйка, утешали ее.
Old Sedley would not be present.	Старик Седли не пожелал присутствовать.

Jos acted for his father, giving away the bride, whilst Captain Dobbin stepped up as groomsman to his friend George.	Посаженым отцом был поэтому Джоз, а капитан Доббин выступал в роли шафера своего друга Джорджа.
There was nobody in the church besides the officiating persons and the small marriage party and their attendants.	В церкви не было никого, кроме церковнослужителей, небольшого числа участников брачной церемонии да их прислуги.
The two valets sat aloof superciliously.	Оба лакея сидели поодаль с презрительным видом.
The rain came rattling down on the windows.	Дождь хлестал в окна.
In the intervals of the service you heard it, and the sobbing of old Mrs. Sedley in the pew.	В перерывы службы был слышен его шум и рыдания старой миссис Седли.
The parson's tones echoed sadly through the empty walls. Osborne's	Голос пастора мрачным эхом отдавался от голых стен. Слова Осборна:
"I will" was sounded in very deep bass.	"Да, обещаю", - прозвучали глубоким басом.
Emmy's response came fluttering up to her lips from her heart, but was scarcely heard by anybody except Captain Dobbin.	Ответ Эмми, сорвавшийся с ее губок, шел прямо от сердца, но его едва ли кто-нибудь расслышал, кроме капитана Доббина.
When the service was completed, Jos Sedley came forward and kissed his sister, the bride, for the first time for many months--George's look of gloom had gone, and he seemed quite proud and radiant.	Когда служба окончилась, Джоз Седли выступил вперед и поцеловал сестру в первый раз за много месяцев. От меланхолии Джорджа не осталось и следа, вид у него был гордый и сияющий.
"It's your turn, William," says he, putting his hand fondly upon Dobbin's shoulder; and Dobbin went up and touched Amelia on the cheek.	– Теперь твоя очередь, Уильям, - сказал он, ласково кладя руку на плечо Доббина. Доббин подошел и прикоснулся губами к щечке Эмилии.
Then they went into the vestry and signed the register.	Затем они прошли в ризницу и расписались в церковной книге.
"God bless you, Old Dobbin," George said, grasping him by the hand, with something very like moisture glistening in his eyes.	– Бог да благословит тебя, старый мой друг Доббин! – воскликнул Джордж, схватив друга за руку, и что-то очень похожее на слезы блеснуло в его глазах.
William replied only by nodding his head.	Уильям ответил лишь кивком.
His heart was too full to say much.	Сердце его было так переполнено, что он не мог сказать ни слова.
"Write directly, and come down as soon as you can, you know," Osborne said.	– Пиши сейчас же и приезжай как можно скорее, слышишь? – промолвил Осборн.
After Mrs. Sedley had taken an hysterical adieu of her daughter, the pair went off to the carriage.	Миссис Седли с истерическими рыданиями распрощалась с дочерью, и новобрачные направились к карете.
"Get out of the way, you little devils," George cried to a small crowd of damp urchins, that were hanging about the chapel-door.	– Прочь с дороги, чертенята! – цыкнул Джордж на промокших мальчишек, облепивших церковные двери.
The rain drove into the bride and bridegroom's faces as they passed to the chariot.	Дождь хлестал в лицо молодым, когда они шли к экипажу.
The postilions' favours draggled on their dripping jackets.	Банты форейторов уныло болтались на их куртках, с которых струилась вода.

The few children made a dismal cheer, as the carriage, splashing mud, drove away.	Несколько ребятишек прокричали довольно печальное "ура", и карета тронулась, разбрызгивая грязь.
William Dobbin stood in the church-porch, looking at it, a queer figure.	Уильям Доббин, стоя на паперти, провожал ее глазами, являя собой довольно-таки нелепую фигуру.
The small crew of spectators jeered him.	Кучка зевак потешалась над ним.
He was not thinking about them or their laughter.	Но он не замечал ни их хохота, ни их самих.
"Come home and have some tiffin, Dobbin," a voice cried behind him; as a pudgy hand was laid on his shoulder, and the honest fellow's reverie was interrupted.	– Поедем домой и закусим, Доббин, - раздался чей-то голос, пухлая рука легла ему на плечо, и честный малый очнулся от своих грез...
But the Captain had no heart to go a-feasting with Jos Sedley.	Но душа у него не лежала к пиршеству с Джозом Седли.
He put the weeping old lady and her attendants into the carriage along with Jos, and left them without any farther words passing.	Он усадил плачущую миссис Седли вместе с ее спутницами и Джозом в карету и расстался с ними без всяких лишних слов.
This carriage, too, drove away, and the urchins gave another sarcastical cheer.	Эта карета тоже отъехала, и мальчишки опять прокричали ей вслед насмешливое напутствие.
"Here, you little beggars," Dobbin said, giving some sixpences amongst them, and then went off by himself through the rain.	– Вот вам, пострелята, - сказал Доббин и роздал им несколько медяков, а затем отправился восвояси один, под проливным дождем.
It was all over.	Все кончено.
They were married, and happy, he prayed God.	Они повенчаны и счастливы, дай им этого бог!
Never since he was a boy had he felt so miserable and so lonely.	Никогда еще, со дня своего детства, он не чувствовал себя таким несчастным и одиноким.
He longed with a heart- sick yearning for the first few days to be over, that he might see her again.	С болью в сердце он нетерпеливо ждал, когда пройдут первые несколько дней и он опять увидит Эмилию.
Some ten days after the above ceremony, three young men of our acquaintance were enjoying that beautiful prospect of bow windows on the one side and blue sea on the other, which Brighton affords to the traveller.	Дней через десять после только что описанной церемонии трое знакомых нам молодых людей наслаждались тем великолепным видом, какой Брайтон раскрывает перед путешественником: на стрельчатые окна с одной стороны и синее море - с другой.
Sometimes it is towards the ocean--smiling with countless dimples, speckled with white sails, with a hundred bathing-machines kissing the skirt of his blue garment-- that the Londoner looks enraptured: sometimes, on the contrary, a lover of human nature rather than of prospects of any kind, it is towards the bow windows that he turns, and that swarm of human life which they exhibit.	Иной раз восхищенный лондонец смотрит на океан, улыбающийся бесконечными морщинками ряби, испещренный белыми парусами, с сотнями кабинок для купания, лобзающих кайму его синей одежды. А то, наоборот, какой-нибудь чудак, которого человеческая природа интересует больше, чем красивые виды, предпочитает обратить свои взоры на стрельчатые окна и на многообразную человеческую жизнь за ними.

From one issue the notes of a piano, which a young lady in ringlets practises six hours daily, to the delight of the fellow-lodgers: at another, lovely Polly, the nurse- maid, may be seen dandling Master Omnium in her arms: whilst Jacob, his papa, is beheld eating prawns, and devouring the Times for breakfast, at the window below.	Из одного окна доносятся звуки фортепьяно, на котором молодая особа в локончиках упражняется по шести часов ежедневно, к великой радости своих соседей. У другого окна смазливая нянька Полли укачивает на руках мистера Омниума, в то время как у окна этажом ниже Джекоб, его папаша, завтракает креветками и пожирает страницы "Таймса".
Yonder are the Misses Leery, who are looking out for the young officers of the Heavies, who are pretty sure to be pacing the cliff; or again it is a City man, with a nautical turn, and a telescope, the size of a six-pounder, who has his instrument pointed seawards, so as to command every pleasure-boat, herring-boat, or bathing-machine that comes to, or quits, the shore, &c., &c.	Вот там, еще дальше, девицы Лири выглядывают из окон, поджидая, когда по берегу промаршируют молодые артиллерийские офицеры. А там - делец из Сити, с видом заправского моряка и с подзорной трубой, похожей на пушку-шестифунтовку, наводит свой снаряд на море и следит за каждой купальной кабинкой, за каждой лодкой для катанья, за каждой рыбачьей лодкой, которая приближается к берегу или отходит от него, и т. д.
But have we any leisure for a description of Brighton?--for Brighton, a clean Naples with genteel lazzaroni--for Brighton, that always looks brisk, gay, and gaudy, like a harlequin's jacket--for Brighton, which used to be seven hours distant from London at the time of our story; which is now only a hundred minutes off; and which may approach who knows how much nearer, unless Joinville comes and untimely bombards it?	Но разве у нас есть досуг заниматься описанием Брайтона: Брайтона - этого чистенького Неаполя с благовоспитанными лаццарони, Брайтона, который всегда выглядит блестящим, веселым и праздничным, словно куртка арлекина; Брайтона, который во времена нашего повествования отстоял от Лондона на семь часов, теперь отделен от него только сотней минут и может приблизиться к нему еще бог знает насколько, если только не явится Жуанвиль и не подвергнет его невзначай бомбардировке?
"What a monstrous fine girl that is in the lodgings over the milliner's," one of these three promenaders remarked to the other;	– Что за чертовски красивая девушка вот там, в квартире над модисткой! – обратился один из трех прогуливавшихся джентльменов к другому.
"Gad, Crawley, did you see what a wink she gave me as I passed?"	– Честное слово, Кроули, вы заметили, как она мне подмигнула, когда я проходил мимо?
"Don't break her heart, Jos, you rascal," said another.	– Не разбивайте ей сердца, Джоз, плут вы этакий!- ответил другой.
"Don't trifle with her affections, you Don Juan!"	– Не играйте ее чувствами, этакий вы донжуан!
"Get away," said Jos Sedley, quite pleased, and leering up at the maid-servant in question with a most killing ogle.	– Ах, полно! – сказал Джоз Седли, испытывая искреннее удовольствие и самым убийственным образом строй глазки горничной, о которой только что говорилось.
Jos was even more splendid at Brighton than he had been at his sister's marriage.	В Брайтоне Джоз был еще великолепнее, чем на свадьбе своей сестры.
He had brilliant under-waistcoats, any one of which would have set up a moderate buck.	На нем были роскошные жилеты, любой из коих мог бы послужить украшением записному франту.
He sported a military frock-coat, ornamented with frogs, knobs, black buttons, and meandering embroidery.	Фигуру его облекал сюртук военного образца, украшенный галуном, кисточками, черными пуговицами и шнурами.

He had affected a military appearance and habits of late; and he walked with his two friends, who were of that profession, clinking his boot-spurs, swaggering prodigiously, and shooting death-glances at all the servant girls who were worthy to be slain.	Последнее время он усвоил себе военную выправку и военные привычки. Он прогуливался со своими двумя друзьями офицерами, позвякивая шпорами, невероятно чванясь и бросая смертоубийственные взгляды на всех служанок, достойных погибнуть от его взоров.
"What shall we do, boys, till the ladies return?" the buck asked.	– Что же мы станем делать, друзья, до возвращения дам? – спросил щеголь.
The ladies were out to Rottingdean in his carriage on a drive.	(Дамы поехали кататься в его коляске.)
"Let's have a game at billiards," one of his friends said--the tall one, with lacquered mustachios.	– Давайте сыграем на бильярде, - предложит один из друзей - высокий, с нафабренными усами.
"No, dammy; no, Captain," Jos replied, rather alarmed.	– Нет, к черту! Нет, капитан, - ответил Джоз, несколько встревоженный.
"No billiards to-day, Crawley, my boy; yesterday was enough."	– Сегодня никаких бильярдов, любезный мой Кроули! Достаточно вчерашнего дня!
"You play very well," said Crawley, laughing.	– Вы очень хорошо играете, - заметил Кроули со смехом.
"Don't he, Osborne?	– Как по-вашему, Осборн?
How well he made that-five stroke, eh?"	Ведь он замечательно срезал пятерку, а?
"Famous," Osborne said.	– Феноменально! – подтвердил Осборн.
"Jos is a devil of a fellow at billiards, and at everything else, too.	– Джоз дьявольски играет на бильярде, да и во всем другом столь же силен!
I wish there were any tiger-hunting about here! we might go and kill a few before dinner. (There goes a fine girl! what an ankle, eh, Jos?) Tell us that story about the tiger-hunt, and the way you did for him in the jungle--it's a wonderful story that, Crawley."	Жаль, что здесь нельзя поохотиться на тигра, а то бы мы уложили несколько штучек до обеда! (Смотри, какая идет хорошенькая девочка! Что за ножка, а, Джоз?) Расскажи-ка нам эту историю об охоте на тигра и как ты убил его в джунглях. Это изумительная история, Кроули!
Here George Osborne gave a yawn.	– Тут Джордж Осборн зевнул.
"It's rather slow work," said he, "down here; what shall we do?"	– А здесь, надо сознаться, скучновато. Чем же мы займемся?
"Shall we go and look at some horses that Snaffler's just brought from Lewes fair?" Crawley said.	– Пойдемте посмотрим на лошадей, которых Спефлер привел с ярмарки в Льюисе, -предложил Кроули.
"Suppose we go and have some jellies at Dutton's," and the rogue Jos, willing to kill two birds with one stone.	– А не пойти ли нам к Даттону поесть пирожного? – сказал проказник Джоз, испытывавший желание погнаться сразу за двумя зайцами.
"Devilish fine gal at Dutton's."	– Там у Даттона есть дьявольски хорошенькая девчонка!
"Suppose we go and see the Lightning come in, it's just about time?" George said.	– А не пойти ли нам встретить "Молнию"? Сейчас как раз время, - сказал Джордж.

This advice prevailing over the stables and the jelly, they turned towards the coach-office to witness the Lightning's arrival.	Это предложение одержало верх и над конюшнями и над пирожным, и молодые люди направились к конторе пассажирских карет, чтобы поглазеть на прибытие "Молнии".
As they passed, they met the carriage--Jos Sedley's open carriage, with its magnificent armorial bearings-- that splendid conveyance in which he used to drive, about at Cheltonham, majestic and solitary, with his arms folded, and his hat cocked; or, more happy, with ladies by his side.	По дороге они повстречались с экипажем -открытой коляской Джоза Седли, украшенной пышными гербами, - с тем самым великолепным экипажем, в котором Джоз обычно разъезжал по Челтнему, сложив на груди руки и в шляпе набекрень, величественный и одинокий, или же, в более счастливые дни, в компании дам.
Two were in the carriage now: one a little person, with light hair, and dressed in the height of the fashion; the other in a brown silk pelisse, and a straw bonnet with pink ribbons, with a rosy, round, happy face, that did you good to behold.	Сейчас дам в экипаже было две: одна -миниатюрная, с рыжеватыми волосами, одетая по последней моде; другая - в коричневой шелковой ротонде и в соломенной шляпке с розовыми лептами, с румяным круглым счастливым личиком, на которое радостно было смотреть.
She checked the carriage as it neared the three gentlemen, after which exercise of authority she looked rather nervous, and then began to blush most absurdly.	Она остановила экипаж, когда тот приблизился к трем джентльменам, но после такого проявления самостоятельности смутилась и покраснела самым нелепым образом.
"We have had a delightful drive, George," she said, "and--and we're so glad to come back; and, Joseph, don't let him be late."	– Мы чудно прокатились, Джордж, - сказала она, -и мы... и мы так рады, что вернулись. А ты, Джозеф, пожалуйста, приходи с ним домой пораньше.
"Don't be leading our husbands into mischief, Mr. Sedley, you wicked, wicked man you," Rebecca said, shaking at Jos a pretty little finger covered with the neatest French kid glove.	– Не вводите наших супругов в соблазн, мистер Сед-ли, гадкий, гадкий вы человек! – добавила Ребекка, грозя Джозу прехорошеньким пальчиком в изящной французской лайковой перчатке.
"No billiards, no smoking, no naughtiness!"	– Никаких бильярдов, никакого курения, никаких шалостей!
"My dear Mrs. Crawley--Ah now! upon my honour!" was all Jos could ejaculate by way of reply; but he managed to fall into a tolerable attitude, with his head lying on his shoulder, grinning upwards at his victim, with one hand at his back, which he supported on his cane, and the other hand (the one with the diamond ring) fumbling in his shirt-frill and among his under-waistcoats.	– Дорогая моя миссис Кроули... что вы! Честное слово! – вот все, что мог в ответ произнести Джоз. Но зато ему удалось принять живописную позу: он стоял, склонив голову на плечо, глядя с веселой улыбкой снизу вверх на свою жертву и заложив за спину руку, опирающуюся на трость, а другой (на которой было брильянтовое кольцо) теребя свои брыжи и жилеты.
As the carriage drove off he kissed the diamond hand to the fair ladies within.	Когда экипаж отъезжал, он послал дамам воздушный поцелуй рукою, украшенной брильянтом.
He wished all Cheltenham, all Chowringhee, all Calcutta, could see him in that position, waving his hand to such a beauty, and in company with such a famous buck as Rawdon Crawley of the Guards.	Ах, как ему хотелось, чтобы весь Челтнем, весь Чауринги, вся Калькутта видели его в этой позе, когда он махал рукой такой красавице, находясь в общество такого знаменитого щеголя, как гвардеец Родон Кроули!

Our young bride and bridegroom had chosen Brighton as the place where they would pass the first few days after their marriage; and having engaged apartments at the Ship Inn, enjoyed themselves there in great comfort and quietude, until Jos presently joined them.	Наши юные новобрачные выбрали Брайтон местом своего пребывания на первые несколько дней после свадьбы. Сняв комнаты в Корабельной гостинице, они наслаждались полным комфортом и покоем, пока к ним не присоединился Джоз.
Nor was he the only companion they found there.	Но он был не единственным, кого они здесь встретили.
As they were coming into the hotel from a sea-side walk one afternoon, on whom should they light but Rebecca and her husband.	Возвращаясь как-то днем к себе в гостиницу после прогулки по берегу моря, они нежданно-негаданно столкнулись с Ребеккой и ее супругом.
The recognition was immediate.	Все тотчас же узнатли друг друга.
Rebecca flew into the arms of her dearest friend. Crawley and Osborne shook hands together cordially enough: and Becky, in the course of a very few hours, found means to make the latter forget that little unpleasant passage of words which had happened between them.	Ребекка кинулась в объятия своей драгоценнейшей подруги, Кроули и Осборн обменялись довольно сердечным рукопожатием; и Бекки за один день добилась того, что Джордж позабыл о краткой, но неприятной беседе, которая как-то произошла между ними.
"Do you remember the last time we met at Miss Crawley's, when I was so rude to you, dear Captain Osborne?	– Помните, как мы встретились с вами в последний раз у мисс Кроули и я так грубо обошлась с вами, дорогой капитан Осборн?
I thought you seemed careless about dear Amelia.	Мне показалось, что вы недостаточно внимательны к нашей дорогой Эмилии.
It was that made me angry: and so pert: and so unkind: and so ungrateful.	Это-то меня и рассердило! И я была с вами дерзка, неприветлива, бестактна!
Do forgive me!"	Простите меня, пожалуйста!
Rebecca said, and she held out her hand with so frank and winning a grace, that Osborne could not but take it.	Тут Ребекка протянула ему руку с такой прямотой, с такой подкупающей грацией, что Осборну лишь оставалось пожать эту руку.
By humbly and frankly acknowledging yourself to be in the wrong, there is no knowing, my son, what good you may do.	Смиренным и открытым признанием своей неправоты чего только не добьешься, сын мой!
I knew once a gentleman and very worthy practitioner in Vanity Fair, who used to do little wrongs to his neighbours on purpose, and in order to apologise for them in an open and manly way afterwards--and what ensued?	Я знавал одного джентльмена, весьма достойного участника Ярмарки Тщеславия, который нарочно чинил мелкие неприятности своим ближним, чтобы потом самым искренним и благородным образом просить у них прощенья. И что же?
My friend Crocky Doyle was liked everywhere, and deemed to be rather impetuous--but the honestest fellow.	Мой друг Кроки Дил был повсюду любим и считался хоть и несколько несдержанным, но честнейшим малым.
Becky's humility passed for sincerity with George Osborne.	Так ц Джордж Осборн принял смирение Бекки за искренность.
These two young couples had plenty of tales to relate to each other.	У обеих молодых парочек нашлось много о чем поговорить друг с другом.

The marriages of either were discussed; and their prospects in life canvassed with the greatest frankness and interest on both sides.	Был дан подробный отчет об обеих свадьбах; жизненные планы обсуждались с величайшей откровенностью и взаимным интересом.
George's marriage was to be made known to his father by his friend Captain Dobbin; and young Osborne trembled rather for the result of that communication.	О свадьбе Джорджа должен был сообщить его отцу капитан Доббин, друг новобрачного, и молодой Осборн порядком трепетал в ожидании результатов этого сообщения.
Miss Crawley, on whom all Rawdon's hopes depended, still held out.	Мисс Кроули, на которую возлагал надежды Родон, все еще выдерживала характер.
Unable to make an entry into her house in Park Lane, her affectionate nephew and niece had followed her to Brighton, where they had emissaries continually planted at her door.	Не имея возможности получить доступ в ее дом на Парк-лейн, любящие племянник и племянница последовали за нею в Брайтон, где их эмиссары вечно торчали у тетушкиных дверей.
"I wish you could see some of Rawdon's friends who are always about our door," Rebecca said, laughing.	– Посмотрели бы вы на тех друзей Родона, которые вечно торчат у наших дверей, - со смехом сказала Ребекка.
"Did you ever see a dun, my dear; or a bailiff and his man?	– Тебе приходилось когда-нибудь видеть кредиторов, милочка? Или бейлифа и его помощника?
Two of the abominable wretches watched all last week at the greengrocer's opposite, and we could not get away until Sunday.	Двое этих противных субъектов всю прошлую неделю дежурили напротив нас, у лавочки зеленщика, так что мы до воскресенья не могли выйти из дому.
If Aunty does not relent, what shall we do?"	Если тетушка не смилостивится, то что же мы будем делать?
Rawdon, with roars of laughter, related a dozen amusing anecdotes of his duns, and Rebecca's adroit treatment of them.	Родон с громким хохотом рассказал с десяток забавных анекдотов о своих кредиторах и об умелом и ловком обращении с ними Ребекки.
He vowed with a great oath that there was no woman in Europe who could talk a creditor over as she could.	Он клялся самым торжественным образом, что во всей Европе нет женщины, которая так умела бы заговаривать зубы кредиторам, как его жена.
Almost immediately after their marriage, her practice had begun, and her husband found the immense value of such a wife.	Ее практика началась немедленно после их свадьбы, и супруг нашел в своей жене бесценное сокровище.
They had credit in plenty, but they had bills also in abundance, and laboured under a scarcity of ready money.	У них был самый широкий кредит, но и счетов к оплате было видимо-невидимо. Наличных же денег почти никогда не хватало, и супругам приходилось всячески изворачиваться.
Did these debt-difficulties affect Rawdon's good spirits?	Быть может, эти денежные затруднения плохо отражались на состоянии духа Родона?
No.	Ничуть.
Everybody in Vanity Fair must have remarked how well those live who are comfortably and thoroughly in debt: how they deny themselves nothing; how jolly and easy they are in their minds.	Всякий на Ярмарке Тщеславия, вероятно, замечал, как отлично живут те, кто увяз по уши в долгах, как они ни в чем себе не откалывают, как они жизнерадостны и легкомысленны.

Rawdon and his wife had the very best apartments at the inn at Brighton; the landlord, as he brought in the first dish, bowed before them as to his greatest customers: and Rawdon abused the dinners and wine with an audacity which no grandee in the land could surpass.	У Родона с женой были лучшие комнаты в гостинице, хозяин, внося в столовую первое блюдо, низко кланялся им, как самым своим именитым постояльцам. Родон ругал обеды и вина с дерзостью, которой не мог бы превзойти ни один вельможа в стране.
Long custom, a manly appearance, faultless boots and clothes, and a happy fierceness of manner, will often help a man as much as a great balance at the banker's.	Долговременная привычка, благородная осанка, безукоризненная обувь и платье, прочно усвоенная надменность в обращении часто выручают человека не хуже крупного счета в банке.
The two wedding parties met constantly in each other's apartments.	Молодые супруги постоянно посещали друг друга в гостинице.
After two or three nights the gentlemen of an evening had a little piquet, as their wives sate and chatted apart.	После двух или трех встреч джентльмены сыграли как-то вечером в пикет, пока их жены сидели в сторонке, занимаясь болтовней.
This pastime, and the arrival of Jos Sedley, who made his appearance in his grand open carriage, and who played a few games at billiards with Captain Crawley, replenished Rawdon's purse somewhat, and gave him the benefit of that ready money for which the greatest spirits are sometimes at a stand-still.	Такое времяпрепровождение, а также приезд Джоза Седли, который появился в Брайтоне в своей большой открытой коляске и не замедлил сыграть с капитаном Кроули несколько партий на бильярде, в известной степени пополнили кошелек Родона и обеспечили ему некоторый запас наличных денег, без коих даже величайшие умы иной раз обрекаются на бездействие.
So the three gentlemen walked down to see the Lightning coach come in.	Итак, наши три джентльмена отправились встречать карету "Молния".
Punctual to the minute, the coach crowded inside and out, the guard blowing his accustomed tune on the horn--the Lightning came tearing down the street, and pulled up at the coach-office.	С точностью до одной минуты, переполненная пассажирами внутри и снаружи, словно подгоняемая знакомыми звуками почтового рожка, "Молния" стремительно пролетела по улице и подкатила к конторе.
"Hullo! there's old Dobbin," George cried, quite delighted to see his old friend perched on the roof; and whose promised visit to Brighton had been delayed until now.	– Смотрите-ка! Старина Доббин! – в восторге закричал Джордж, усмотрев на империале своего старого приятеля, которого он уже давно поджидал.
"How are you, old fellow?	– Ну, как поживаешь, старина?
Glad you're come down.	Вот хорошо, что приехал!
Emmy'll be delighted to see you," Osborne said, shaking his comrade warmly by the hand as soon as his descent from the vehicle was effected--and then he added, in a lower and agitated voice, "What's the news?	Эмми будет так рада! – сказал Осборн, горячо пожимая руку своему товарищу, как только тот спустился на землю. А затем добавил более тихим и взволнованным голосом: - Что нового?
Have you been in Russell Square?	Был ты на Рассел-сквер?
What does the governor say?	Что говорят отец?
Tell me everything."	Расскажи мне обо всем.
Dobbin looked very pale and grave.	Доббин был очень бледен и серьезен.

"I've seen your father," said he.	– Я видел твоего отца, - ответил он.
"How's Amelia--Mrs. George?	– Как здоровье Эмилии... миссис Джордж?
I'll tell you all the news presently: but I've brought the great news of all: and that is--"	Я расскажу тебе все, но я привез одну, самую главную, новость, и она заключается в том, что...
"Out with it, old fellow," George said.	– Ну же, выкладывай, старина! – воскликнул Джордж.
"We're ordered to Belgium.	– Мы получили приказ выступать в Бельгию.
All the army goes--guards and all.	Уходит вся армия... гвардия и все.
Heavytop's got the gout, and is mad at not being able to move.	У Хэвитопа разыгралась подагра, и он в бешенстве, что не может двинуться с места.
O'Dowd goes in command, and we embark from Chatham next week."	Командование полком переходит к О'Дауду, и мы отплываем из Чатема на будущей неделе.
This news of war could not but come with a shock upon our lovers, and caused all these gentlemen to look very serious.	Это известие громом разразилось над нашими влюбленными и заставило всех джентльменов очень серьезно задуматься.
CHAPTER XXIII	ГЛАВА XXIII
Captain Dobbin Proceeds on His Canvass	Капитан Доббин вербует союзников
What is the secret mesmerism which friendship possesses, and under the operation of which a person ordinarily sluggish, or cold, or timid, becomes wise, active, and resolute, in another's behalf?	Что это за таинственный месмеризм, который присущ дружбе и под действием которого человек, обычно неповоротливый, холодный, робкий, становится сообразительным, деятельным и решительным ради чужого блага?
As Alexis, after a few passes from Dr. Elliotson, despises pain, reads with the back of his head, sees miles off, looks into next week, and performs other wonders, of which, in his own private normal condition, he is quite incapable; so you see, in the affairs of the world and under the magnetism of friendships, the modest man becomes bold, the shy confident, the lazy active, or the impetuous prudent and peaceful.	Подобно тому как Алексис после нескольких пассов доктора Эллиотсона начинает презирать боль, читает затылком, видит на расстоянии многих миль, заглядывает в будущую неделю и совершает прочие чудеса, на которые он не способен в обычном состоянии, - точно так же мы видим и в повседневных делах, как под влиянием магнетизма дружбы скромник становится дерзким, лентяй - деятельным, застенчивый человек - самоуверенным, а человек вспыльчивый - осмотрительным и миролюбивым.
What is it, on the other hand, that makes the lawyer eschew his own cause, and call in his learned brother as an adviser?	С другой стороны, что заставляет законника отказываться от ведения собственного дела и обращаться за советом к ученому собрату?
And what causes the doctor, when ailing, to send for his rival, and not sit down and examine his own tongue in the chimney Bass, or write his own prescription at his study-table?	И что побуждает доктора, если он захворает, посылать за своим соперником, вместо того чтобы обследовать свой язык перед каминным зеркалом и написать самому себе рецепт за собственным письменным столом?