Ярмарка тщеславия - английский и русский параллельные тексты

Теккерей Уильям Мейкпис

It may have been an hour after the Major's departure from the Colonel's house--Sir Michael was sleeping the sleep of the just; Glorvina had arranged her black ringlets in the innumerable little bits of paper, in which it was her habit to confine them; Lady O'Dowd, too, had gone to her bed in the nuptial chamber, on the ground-floor, and had tucked her musquito curtains round her fair form, when the guard at the gates of the Commanding-Officer's compound beheld Major Dobbin, in the moonlight, rushing towards the house with a swift step and a very agitated countenance, and he passed the sentinel and went up to the windows of the Colonel's bedchamber.	Прошел, пожалуй, целый час после ухода майора из дома полковника; сэр Майкл спал сном праведника; Глорвина, по обыкновению, закрутила свои черные локоны в бесчисленные лоскутки бумаги; леди О'Дауд также удалилась в супружескую опочивальню в нижнем этаже и укрыла пологом свои пышные формы, спасаясь от докучливых москитов, - когда часовой, стоявший у ворот, увидел при лунном свете майора Доббина, стремительно шагавшего по направлению к дому и, по-видимому, чем-то взволнованного. Миновав часового, он подошел прямо к окнам спальни полковника.
"O'Dowd--Colonel!" said Dobbin and kept up a great shouting.	– О'Дауд... полковник! – кричал, надрываясь, Доббин.
"Heavens, Meejor!" said Glorvina of the curl-papers, putting out her head too, from her window.	– Господи, майор! – сказала Глорвина, высунув в окно голову в папильотках.
"What is it, Dob, me boy?" said the Colonel, expecting there was a fire in the station, or that the route had come from headquarters.	– В чем дело, Доб, дружище? – спросил полковник, предположив, что в лагере пожар или что из штаб-квартиры полка пришел приказ о выступлении.
"I--I must have leave of absence.	– Я... мне нужен отпуск.
I must go to England--on the most urgent private affairs," Dobbin said.	Я должен ехать в Англию по самым неотложным личным делам, - сказал Доббин.
"Good heavens, what has happened!" thought Glorvina, trembling with all the papillotes.	"Боже милосердный! Что случилось?" - подумала Глорвина, трепеща всеми папильотками.
"I want to be off--now--to-night," Dobbin continued; and the Colonel getting up, came out to parley with him.	– Я должен уехать... сейчас же... нынче, -продолжал Доббин. Полковник встал и вышел, чтобы переговорить с ним.
In the postscript of Miss Dobbin's cross-letter, the Major had just come upon a paragraph, to the following effect:--"I drove yesterday to see your old ACQUAINTANCE, Mrs. Osborne.	В приписке к посланию мисс Доббин майор нашел следующие строки: "Я ездила вчера повидать твою старую приятельницу миссис Осборн.
The wretched place they live at, since they were bankrupts, you know--Mr. S., to judge from a BRASS PLATE on the door of his hut (it is little better) is a coal-merchant.	Жалкую местность, где они живут с тех пор, как обанкротились, ты знаешь. Мистер С., если судить по медной дощечке на двери их лачуги (иначе не назовешь), торгует углем.
The little boy, your godson, is certainly a fine child, though forward, and inclined to be saucy and self-willed.	Мальчуган, твой крестник, конечно, чудесный ребенок, хотя держится чересчур свободно и склонен к своеволию и дерзости.
But we have taken notice of him as you wish it, and have introduced him to his aunt, Miss O., who was rather pleased with him.	Но мы старались быть к нему внимательными, как ты этого хотел, и представили его тетушке, мисс Осборн, которой он очень понравился.
Perhaps his grandpapa, not the bankrupt one, who is almost doting, but Mr. Osborne, of Russell Square, may be induced to relent towards the child of your friend, HIS ERRING AND SELF-WILLED SON.	Может быть, его дедушку - не того, что обанкротился, - тот почти впал в детство, но мистера Осборна с Рассел-сквер, - удастся смягчить по отношению к ребенку твоего друга, его заблудшего и своевольного сына.

And Amelia will not be ill-disposed to give him up.	Эмилия будет, наверно, не прочь отдать его.
The widow is CONSOLED, and is about to marry a reverend gentleman, the Rev. Mr. Binny, one of the curates of Brompton.	Вдова утешилась и собирается выйти замуж за преподобного мистера Бинни, священника в Бромптоне.
A poor match.	Жалкая партия!
But Mrs. O. is getting old, and I saw a great deal of grey in her hair--she was in very good spirits: and your little godson overate himself at our house.	Но миссис О. стареет, я видела у нее много седых волос. Она заметно повеселела. А твой маленький крестник у нас объелся.
Mamma sends her love with that of your affectionate, Ann Dobbin."	Мама шлет тебе привет вместе с приветом от любящей тебя Энн Доббин".
CHAPTER XLIV	ГЛАВА XLIV
A Round-about Chapter between London and Hampshire	Между Лондоном и Хэмпширом
Our old friends the Crawleys' family house, in Great Gaunt Street, still bore over its front the hatchment which had been placed there as a token of mourning for Sir Pitt Crawley's demise, yet this heraldic emblem was in itself a very splendid and gaudy piece of furniture, and all the rest of the mansion became more brilliant than it had ever been during the late baronet's reign.	Фамильный дом наших старых друзей Кроули на Грейт-Гонт-стрит все еще сохраняет на фасаде траурный герб, вывешенный но случаю смерти сэра Питта Кроули; но эта геральдическая эмблема служит ему скорее великолепным и щегольским украшением, да и вообще весь дом принял более нарядный вид, чем при жизни покойного баронета.
The black outer-coating of the bricks was removed, and they appeared with a cheerful, blushing face streaked with white: the old bronze lions of the knocker were gilt handsomely, the railings painted, and the dismallest house in Great Gaunt Street became the smartest in the whole quarter, before the green leaves in Hampshire had replaced those yellowing ones which were on the trees in Queen's Crawley Avenue when old Sir Pitt Crawley passed under them for the last time.	Почерневшая облицовка соскоблена с кирпичей, и стены сверкают свежей белизной, старинные бронзовые львы на дверном молотке красиво вызолочены, решетки вновь выкрашены, - словом, самый мрачный дом на Грейт-Гонт-стрит сделался самым кокетливым во всем квартале -еще до того как в Королевском Кроули свежая зелень сменила пожелтевшую листву на той аллее, по которой старый сэр Питт Кроули недавно проезжал в последний раз к месту своего упокоения.
A little woman, with a carriage to correspond, was perpetually seen about this mansion; an elderly spinster, accompanied by a little boy, also might be remarked coming thither daily.	Около этого дома нередко можно было видеть маленькую женщину в соответствующих размеров экипаже; кроме нее, здесь можно было ежедневно встретить пожилую деву в сопровождении мальчика.
It was Miss Briggs and little Rawdon, whose business it was to see to the inward renovation of Sir Pitt's house, to superintend the female band engaged in stitching the blinds and hangings, to poke and rummage in the drawers and cupboards crammed with the dirty relics and congregated trumperies of a couple of generations of Lady Crawleys, and to take inventories of the china, the glass, and other properties in the closets and store-rooms.	Это была мисс Бригс с маленьким Родоном; ей вменили в обязанность наблюдать за отделкой комнат в доме сэра Питта, надзирать за группой женщин, занятых шитьем штор и драпировок, разбирать и очищать ящики и шкафы от пыльных реликвий и хлама, накопленного совокупными трудами нескольких поколений всевозможных леди Кроули, а также составлять опись фарфора, хрусталя и другого имущества, хранившегося в шкафах и кладовых.

Mrs. Rawdon Crawley was general-in-chief over these arrangements, with full orders from Sir Pitt to sell, barter, confiscate, or purchase furniture, and she enjoyed herself not a little in an occupation which gave full scope to her taste and ingenuity.	Миссис Родон Кроули была во всех этих переустройствах главнокомандующим, с неограниченными полномочиями от сэра Питта продавать, обменивать, конфисковать и покупать все для меблировки, и она немало наслаждалась этим занятием, которое давало простор ее вкусу и изобретательности.
The renovation of the house was determined upon when Sir Pitt came to town in November to see his lawyers, and when he passed nearly a week in Curzon Street, under the roof of his affectionate brother and sister.	Решение о ремонте дома было принято, когда сэр Питт в ноябре приезжал в город, чтобы повидаться со своими поверенными, и провел почти неделю на Керзон-стрит, в доме нежно любящих его брата и невестки.
He had put up at an hotel at first, but, Becky, as soon as she heard of the Baronet's arrival, went off alone to greet him, and returned in an hour to Curzon Street with Sir Pitt in the carriage by her side.	Приехав, он сперва остановился в гостинице, но Бекки, как только узнала о прибытии баронета, сейчас же поехала туда приветствовать его и через час вернулась на Керзон-стрит вместе с сором Питтом.
It was impossible sometimes to resist this artless little creature's hospitalities, so kindly were they pressed, so frankly and amiably offered.	Невозможно было отказаться от гостеприимства этого бесхитростного маленького создания, так откровенно и дружески она предлагала его и так ласково на нем настаивала.
Becky seized Pitt's hand in a transport of gratitude when he agreed to come.	Когда сэр Питт согласился переехать к ним, Бекки в порыве благодарности схватила его руку.
"Thank you," she said, squeezing it and looking into the Baronet's eyes, who blushed a good deal; "how happy this will make Rawdon!"	– Спасибо, спасибо! – сказала она, сжимая ее и глядя прямо в глаза баронету, который сильно покраснел. – Как обрадуется Родон!
She bustled up to Pitt's bedroom, leading on the servants, who were carrying his trunks thither. She came in herself laughing, with a coal-scuttle out of her own room.	Она суетилась в спальне Питта, указывая прислуге, куда нести чемоданы, и со смехом сама притащила из своей спальни ведерко с углем.
A fire was blazing already in Sir Pitt's apartment (it was Miss Briggs's room, by the way, who was sent upstairs to sleep with the maid).	Огонь уже пылал в камине (кстати сказать, это была комната мисс Бригс, которую переселили на чердак в каморку горничной).
"I knew I should bring you," she said with pleasure beaming in her glance.	– Я знала, что привезу вас, - говорила она, глядя на него сияющими глазами.
Indeed, she was really sincerely happy at having him for a guest.	И она и вправду была счастлива, что у нее такой гость.
Becky made Rawdon dine out once or twice on business, while Pitt stayed with them, and the Baronet passed the happy evening alone with her and Briggs.	Раза два Бекки заставила Родона - под предлогом дел - обедать вне дома, и баронет провел эти счастливые вечера наедине с нею и Бригс.
She went downstairs to the kitchen and actually cooked little dishes for him.	Бекки спускалась на кухню и сама стряпала для него вкусные блюда.
"Isn't it a good salmi?" she said;	– Ну, что вы скажете о моем сальми? – говорила она.
"I made it for you.	– Это я для вас так постаралась.
I can make you better dishes than that, and will when you come to see me."	Я могу приготовить вам блюда еще вкуснее, и буду готовить, только навещайте нас почаще.

"Everything you do, you do well," said the Baronet gallantly.	– Все, что вы делаете, вы делаете прекрасно, -га-лаЕ1тпо ответствовал баронет.
"The salmi is excellent indeed."	– Сальми действительно превосходное!
"A poor man's wife," Rebecca replied gaily, "must make herself useful, you know"; on which her brother-in-law vowed that "she was fit to be the wife of an Emperor, and that to be skilful in domestic duties was surely one of the most charming of woman's qualities."	– Жена бедного человека должна уметь хозяйничать, - весело отозвалась Ребекка. В ответ на это деверь стал уверять, что ей пристало быть женой императора и что умение вести хозяйство только украшает женщину.
And Sir Pitt thought, with something like mortification, of Lady Jane at home, and of a certain pie which she had insisted on making, and serving to him at dinner--a most abominable pie.	С чувством, похожим на огорчение, подумал сэр Питт о леди Джейн, которая однажды захотела сама испечь пирог к обеду, - дрожь пробрала его при этом воспоминании!
Besides the salmi, which was made of Lord Steyne's pheasants from his lordship's cottage of Stillbrook, Becky gave her brother-in-law a bottle of white wine, some that Rawdon had brought with him from France, and had picked up for nothing, the little story-teller said; whereas the liquor was, in truth, some White Hermitage from the Marquis of Steyne's famous cellars, which brought fire into the Baronet's pallid cheeks and a glow into his feeble frame.	Кроме сальми, приготовленного из фазанов лорда Стайна, в изобилии водившихся в его имении Стилбрук, Бекки угостила деверя бутылкой белого вина, которое, как уверяла маленькая лгунья, Родон вывез из Франции, купив там почти за бесценок; в действительности это был "Белый Эрмитаж" из знаменитых погребов маркиза Стайна, - вино, от которого кровь прилила к бледным щекам баронета и огонь разлился по его тщедушному телу.
Then when he had drunk up the bottle of petit vin blanc, she gave him her hand, and took him up to the drawing-room, and made him snug on the sofa by the fire, and let him talk as she listened with the tenderest kindly interest, sitting by him, and hemming a shirt for her dear little boy.	Когда сэр Питт осушил бутылку этого petit vin blanc {Легкого белого вина (франц.).}, она взяла его под руку и повела в гостиную, где уютно усадила на диван перед горящим камином и с нежным, ласковым вниманием стала слушать его, усевшись рядом и подрубая рубашечку для своего милого мальчика.
Whenever Mrs. Rawdon wished to be particularly humble and virtuous, this little shirt used to come out of her work-box. It had got to be too small for Rawdon long before it was finished.	Всякий раз, как миссис Родон хотела казаться особенно скромной и добродетельной, она вытаскивала из рабочей корзинки эту рубашку, которая, кстати сказать, стала мала Родону задолго до того, как была окончена.
Well, Rebecca listened to Pitt, she talked to him, she sang to him, she coaxed him, and cuddled him, so that he found himself more and more glad every day to get back from the lawyer's at Gray's Inn, to the blazing fire in Curzon Street--a gladness in which the men of law likewise participated, for Pitt's harangues were of the longest--and so that when he went away he felt quite a pang at departing.	Итак, Ребекка ласково внимала сэру Питту, беседовала с ним, пела ему, льстила и угождала, так что ему день ото дня становилось приятнее возвращаться от своих поверенных из Грейз-инна к пылающему камину на Керзон-стрит (радость эту разделяли и юристы, потому что разглагольствования их знатного клиента были весьма утомительны), и когда Питту пришлось уезжать, он почувствовал настоящую печаль разлуки.
How pretty she looked kissing her hand to him from the carriage and waving her handkerchief when he had taken his place in the mail!	Как грациозно она посылала ему из коляски воздушные поцелуи и махала платочком, когда он садился в почтовую карету!
She put the handkerchief to her eyes once.	Она даже приложила платок к глазам.

He pulled his sealskin cap over his, as the coach drove away, and, sinking back, he thought to himself how she respected him and how he deserved it, and how Rawdon was a foolish dull fellow who didn't half appreciate his wife; and how mum and stupid his own wife was compared to that brilliant little Becky.	А Питт, когда карета отъехала, нахлобучил на лоб свою котиковую шапку и, откинувшись на сиденье, стал думать о том, как она уважает его, и как он заслуживает этого, и какой дурак и тупица Родон, что не ценит своей жены, и как бесцветна и невыразительна его собственная жена в сравнении с этой блестящей маленькой Бекки!
Becky had hinted every one of these things herself, perhaps, but so delicately and gently that you hardly knew when or where.	Надо полагать, сама Ребекка внушила ему эти мысли, но она сделала это так деликатно и тонко, что невозможно было сказать, где и когда именно.
And, before they parted, it was agreed that the house in London should be redecorated for the next season, and that the brothers' families should meet again in the country at Christmas.	Перед отъездом оба они решили, что дом в Лондоне должен быть отремонтирован к ближайшему сезону и что семьи братьев снова встретятся в деревне на Рождестве.
"I wish you could have got a little money out of him," Rawdon said to his wife moodily when the Baronet was gone.	– Жаль, что ты не перехватила у него хоть немного денег, - угрюмо сказал Родон жене, когда баронет уехал.
"I should like to give something to old Raggles, hanged if I shouldn't.	– Мне хотелось бы заплатить что-нибудь старику Реглсу, честное слово!
It ain't right, you know, that the old fellow should be kept out of all his money.	Нехорошо, знаешь, что мы вытянули у него все его деньги.
It may be inconvenient, and he might let to somebody else besides us, you know."	Да и для нас это неудобно: он может сдать дом кому-нибудь другому.
"Tell him," said Becky, "that as soon as Sir Pitt's affairs are settled, everybody will be paid, and give him a little something on account.	– Скажи Реглсу, - отвечала Бекки, - что, как только сэр Питт устроит свои дела, все будет заплачено, а пока дай ему какой-нибудь пустяк в счет долга...
Here's a cheque that Pitt left for the boy," and she took from her bag and gave her husband a paper which his brother had handed over to her, on behalf of the little son and heir of the younger branch of the Crawleys.	Вот чек, который Питт подарил Роди, - и она достала из сумочки и отдала мужу чек, оставленный его братом для маленького сына и наследника младшей ветви Кроули.
The truth is, she had tried personally the ground on which her husband expressed a wish that she should venture-tried it ever so delicately, and found it unsafe.	По правде сказать, она сама позондировала почву, не дожидаясь советов мужа, - позондировала очень осторожно, но нашла ее скользкой.
Even at a hint about embarrassments, Sir Pitt Crawley was off and alarmed.	При первом же ее слабом намеке на денежные затруднения сэр Питт насторожился и забеспокоился.
And he began a long speech, explaining how straitened he himself was in money matters; how the tenants would not pay; how his father's affairs, and the expenses attendant upon the demise of the old gentleman, had involved him; how he wanted to pay off incumbrances; and how the bankers and agents were overdrawn; and Pitt Crawley ended by making a compromise with his sister-in-law and giving her a very small sum for the benefit of her little boy.	Он начал пространно объяснять невестке, что он и сам стеснен в средствах, так как арендаторы не платят; дела отца и издержки по похоронам совсем его запутали, хочется очистить имение от долгов, а между тем кредит его исчерпан; и в конце концов Питт Кроули отвертелся от невестки тем, что презентовал ей самую пустячную сумму для ее мальчика.

Pitt knew how poor his brother and his brother's family must be.	Питт знал, как беден брат и его семья.
It could not have escaped the notice of such a cool and experienced old diplomatist that Rawdon's family had nothing to live upon, and that houses and carriages are not to be kept for nothing.	От внимания такого холодного и опытного дипломата не могло ускользнуть, что семье Родона не на что жить, и он должен был понимать, что квартира и экипаж даются не даром.
He knew very well that he was the proprietor or appropriator of the money, which, according to all proper calculation, ought to have fallen to his younger brother, and he had, we may be sure, some secret pangs of remorse within him, which warned him that he ought to perform some act of justice, or, let us say, compensation, towards these disappointed relations.	Он отлично знал, что получил, или, вернее, захватил деньги, которые, по всем расчетам, должны были достаться младшему брату, и, конечно, чувствовал иногда тайные угрызения совести, напоминавшие ему о том, что он обязан совершить акт справедливости, или, попросту говоря, компенсировать обиженных родственников.
A just, decent man, not without brains, who said his prayers, and knew his catechism, and did his duty outwardly through life, he could not be otherwise than aware that something was due to his brother at his hands, and that morally he was Rawdon's debtor.	Как человек справедливый, порядочный, неглупый, как усердный христианин, знающий катехизис и всю жизнь внешне исполнявший свой долг по отношению к ближним, он не мог не сознавать, что его брат вправе рассчитывать на его помощь и что морально он должник Родона.
But, as one reads in the columns of the Times newspaper every now and then, queer announcements from the Chancellor of the Exchequer, acknowledging the receipt of 50 pounds from A. B., or 10 pounds from W. T., as conscience-money, on account of taxes due by the said A.	Когда на столбцах газеты "Таймс" время от времени приходится читать странные объявления канцлера казначейства, извещающие о получении пятидесяти фунтов от А. Б. или десяти фунтов от Т. У. – так называемых "совестных денег" в счет уплаты налога, причитающегося с вышеупомянутых А.
B. or W.	Б. и Т.
T., which payments the penitents beg the Right Honourable gentleman to acknowledge through the medium of the public press--so is the Chancellor no doubt, and the reader likewise, always perfectly sure that the above-named A.	У., - получение коих раскаявшиеся просят достопочтенного джентльмена подтвердить через посредство печати, то, конечно, и канцлер и читатель отлично знают, что вышеназванные А.
B. and W.	Б. и Т.
T. are only paying a very small instalment of what they really owe, and that the man who sends up a twenty-pound note has very likely hundreds or thousands more for which he ought to account. Such, at least, are my feelings, when I see A. B. or W. T.'s insufficient acts of repentance.	У. платят лишь ничтожную часть того, что они действительно должны государству, и что человек, посылающий двадцатифунтовый билет, очевидно, должен сотни и тысячи фунтов, в которых ему следовало бы отчитаться. Таково, по крайней мере, мое впечатление от этих явно недостаточных доказательств раскаяния А. Б. и Т. У.
And I have no doubt that Pitt Crawley's contrition, or kindness if you will, towards his younger brother, by whom he had so much profited, was only a very small dividend upon the capital sum in which he was indebted to Rawdon.	И я не сомневаюсь, что раскаяние, или, если хотите, щедрость Питта Кроули по отношению к младшему брату, благодаря которому он получил так много выгод, была лишь ничтожным дивидендом на тот капитал, который он был должен Родону.

Not everybody is willing to pay even so much.	Но не всякий пожелал бы платить даже столько.
To part with money is a sacrifice beyond almost all men endowed with a sense of order.	Расстаться с деньгами - это жертва, почти непосильная для всякого здравомыслящего человека.
There is scarcely any man alive who does not think himself meritorious for giving his neighbour five pounds.	Вряд ли вы найдете среди живущих кого-нибудь, кто не считал бы себя достойным всяческой похвалы за то, что он дал своему ближнему пять фунтов.
Thriftless gives, not from a beneficent pleasure in giving, but from a lazy delight in spending.	Беспечный человек дает не из чувства сострадания, а ради пустого удовольствия давать.
He would not deny himself one enjoyment; not his opera-stall, not his horse, not his dinner, not even the pleasure of giving Lazarus the five pounds.	Он не отказывает себе ни в чем: ни в ложе в оперу, ни в лошади, ни в обеде, ни даже в удовольствии подать Лазарю пять фунтов.
Thrifty, who is good, wise, just, and owes no man a penny, turns from a beggar, haggles with a hackney-coachman, or denies a poor relation, and I doubt which is the most selfish of the two.	Бережливый человек - добрый, разумный, справедливый, который никому ничего не должен, - отворачивается от нищего, торгуется с извозчиком, отрекается от бедных родственников. И я не знаю, который из двух более себялюбив.
Money has only a different value in the eyes of each.	Разница лишь в том, что деньги имеют для них неодинаковую ценность.
So, in a word, Pitt Crawley thought he would do something for his brother, and then thought that he would think about it some other time.	Одним словом, Питт Кроули думал было сделать что-нибудь для брата, по потом решил, что это еще успеется.
And with regard to Becky, she was not a woman who expected too much from the generosity of her neighbours, and so was quite content with all that Pitt Crawley had done for her.	Что же касается Бекки, то она была не такой женщиной, чтобы ждать слишком многого от великодушия своих ближних, и потому была вполне довольна тем, что Питт Кроули для пес сделал.
She was acknowledged by the head of the family.	Глава семьи признал ее.
If Pitt would not give her anything, he would get something for her some day.	Если даже он не даст ей ничего, то, надо думать, все же со временем чем-нибудь ей поможет.
If she got no money from her brother-in-law, she got what was as good as money--credit.	Пусть она не получила от деверя денег - она получила нечто, столь же ценное, - кредит.
Raggles was made rather easy in his mind by the spectacle of the union between the brothers, by a small payment on the spot, and by the promise of a much larger sum speedily to be assigned to him.	Реглс, видя дружеские отношения между братьями и заручившись небольшой суммой денег наличными и обещанием гораздо большей суммы в ближайшем времени, несколько успокоился.

And Rebecca told Miss Briggs, whose Christmas dividend upon the little sum lent by her Becky paid with an air of candid joy, and as if her exchequer was brimming over with gold--Rebecca, we say, told Miss Briggs, in strict confidence that she had conferred with Sir Pitt, who was famous as a financier, on Briggs's special behalf, as to the most profitable investment of Miss B.'s remaining capital; that Sir Pitt, after much consideration, had thought of a most safe and advantageous way in which Briggs could lay out her money; that, being especially interested in her as an attached friend of the late Miss Crawley, and of the whole family, and that long before he left town, he had recommended that she should be ready with the money at a moment's notice, so as to purchase at the most favourable opportunity the shares which Sir Pitt had in his eye.	Ребекка сказала мисс Бригс, уплачивая ей перед Рождеством проценты на маленькую сумму, которую та одолжила ей, ц делая это с такой нескрываемой радостью, словно у нее самой денег куры не клюют и она не чает, как от них избавиться, - Ребекка, повторят, сказала по секрету мисс Бригс, что она советовалась с сэром Питтом - как известно, опытным финансистом - специально насчет нее: как наиболее выгодно поместить оставшийся у нее капиталец. Сэр Питт после долгих размышлений придумал очень выгодный и надежный способ помещения денег мисс Бригс. Он очень расположен к ней, как к преданному другу покойной мисс Кроули и всей семьи, и перед отъездом советовал ей держать деньги наготове, чтобы в благоприятный момент можно было купить акции, которые он имел в виду.
Poor Miss Briggs was very grateful for this mark of Sir Pitt's attention--it came so unsolicited, she said, for she never should have thought of removing the money from the funds--and the delicacy enhanced the kindness of the office; and she promised to see her man of business immediately and be ready with her little cash at the proper hour.	Бедная мисс Бригс была тронута таким вниманием сэра Питта, - сама она ввек бы не додумалась до того, чтобы взять деньги, помещенные в государственные бумаги, а внимание сэра Питта тронуло ее даже больше, чем оказанная им услуга. Она обещала немедленно повидаться со своим поверенным и держать свой наличный капитал наготове.
And this worthy woman was so grateful for the kindness of Rebecca in the matter, and for that of her generous benefactor, the Colonel, that she went out and spent a great part of her half-year's dividend in the purchase of a black velvet coat for little Rawdon, who, by the way, was grown almost too big for black velvet now, and was of a size and age befitting him for the assumption of the virile jacket and pantaloons.	Достойная Бригс была так благодарна Ребекке за ее помощь в этом деле и за доброту полковника, своего великодушного благодетеля, что сейчас же отправилась в лавку и истратила большую часть своего полугодового дохода на покупку черного бархатного костюмчика для маленького Родона, который, кстати сказать, уже вырос из таких костюмчиков, и ему по возрасту и росту гораздо больше подходили бы мужская жакетка и панталоны.
He was a fine open-faced boy, with blue eyes and waving flaxen hair, sturdy in limb, but generous and soft in heart, fondly attaching himself to all who were good to him--to the pony--to Lord Southdown, who gave him the horse (he used to blush and glow all over when he saw that kind young nobleman)--to the groom who had charge of the pony--to Molly, the cook, who crammed him with ghost stories at night, and with good things from the dinner--to Briggs, whom he plagued and laughed at--and to his father especially, whose attachment towards the lad was curious too to witness.	Родон был красивый мальчуган, с открытым лицом, голубыми глазами и вьющимися льняными волосами, крепкого сложения, с великодушным, нежным сердцем. Он горячо привязывался к каждому, кто был с ним добр, - к своему пони, к лорду Саутдауну, который подарил ему лошадку (он всегда краснел и вспыхивал, когда видел этого любезного джентльмена), к груму, который ухаживал за пони, к кухарке Молли, которая пичкала его на ночь страшными рассказами и сластями от обеда, к Бригс, которую он нещадно изводил, и особенно к отцу, привязанность которого к сыну было любопытно наблюдать.
Here, as he grew to be about eight years old, his attachments may be said to have ended.	В восемь лет этим кругом ограничивались все его привязанности.

The beautiful mother-vision had faded away after a while. During near two years she had scarcely spoken to the child.	Прекрасный образ матери с течением времени поблек; на протяжении почти двух лет она едва удостаивала мальчика разговором.
She disliked him.	Она не любила его.
He had the measles and the hooping-cough.	Он хворал то корью, то коклюшем.
He bored her.	Он надоедал ей.
One day when he was standing at the landing-place, having crept down from the upper regions, attracted by the sound of his mother's voice, who was singing to Lord Steyne, the drawing room door opening suddenly, discovered the little spy, who but a moment before had been rapt in delight, and listening to the music.	Как-то раз, спустившись со своего чердака, он остановился на площадке, привлеченный голосом матери, которая пела для лорда Стайна; дверь гостиной внезапно распахнулась, обнаружив маленького соглядатая, восхищенно слушавшего музыку.
His mother came out and struck him violently a couple of boxes on the ear.	Ребекка выбежала из гостиной и влепила ему две звонкие пощечины.
He heard a laugh from the Marquis in the inner room (who was amused by this free and artless exhibition of Becky's temper) and fled down below to his friends of the kitchen, bursting in an agony of grief.	Мальчик услышал за стеной смех маркиза (которого позабавило это бесхитростное проявление нрава Бекки) и бросился вниз, в кухню, к своим друзьям, обливаясь горючими слезами.
"It is not because it hurts me," little Rawdon gasped out--"only--only"--sobs and tears wound up the sentence in a storm.	– Я не из-за того плачу, что мне больно, -оправдывался, всхлипывая, маленький Роди, -только... только... – Бурные слезы и рыдания заглушили конец фразы.
It was the little boy's heart that was bleeding.	Сердце мальчика обливалось кровью.
"Why mayn't I hear her singing?	– Только почему мне нельзя слушать ее пение?
Why don't she ever sing to me--as she does to that baldheaded man with the large teeth?"	Почему она никогда не поет мне, а поет этому плешивому с огромными зубами?
He gasped out at various intervals these exclamations of rage and grief.	– Так в промежутках между рыданиями негодовал и жаловался бедный мальчик.
The cook looked at the housemaid, the housemaid looked knowingly at the footman--the awful kitchen inquisition which sits in judgement in every house and knows everything--sat on Rebecca at that moment.	Кухарка взглянула на горничную, горничная перемигнулась с лакеем, - грозная кухонная инквизиция, заседающая в каждом доме и обо всем осведомленная, в эту минуту судила Ребекку.
After this incident, the mother's dislike increased to hatred; the consciousness that the child was in the house was a reproach and a pain to her.	После этого случая нелюбовь матери возросла до ненависти; сознание, что ребенок здесь, в доме, было для нее тягостным упреком.
His very sight annoyed her.	Самый вид мальчика раздражал ее.
Fear, doubt, and resistance sprang up, too, in the boy's own bosom.	В груди маленького Родона, в свою очередь, зародились сомнения, страх и обида.
They were separated from that day of the boxes on the ear.	С того дня, как он получил пощечину, между матерью и сыном легла пропасть.
Lord Steyne also heartily disliked the boy.	Лорд Стайн тоже терпеть не мог мальчика.

When they met by mischance, he made sarcastic bows or remarks to the child, or glared at him with savage-looking eyes.	Если по несчастной случайности они встречались, достойный лорд насмешливо раскланивался с ним, или отпускал иронические замечания, или же глядел на него злобными глазами.
Rawdon used to stare him in the face and double his little fists in return.	Родон, со своей стороны, пристально смотрел ему в лицо и сжимал кулачки.
He knew his enemy, and this gentleman, of all who came to the house, was the one who angered him most.	Он знал, кто ему враг, - из бывавших в доме гостей этот джентльмен больше всех раздражал его.
One day the footman found him squaring his fists at Lord Steyne's hat in the hall.	Как-то раз лакей застал мальчика в передней, когда тот грозил кулаком шляпе лорда Стайна.
The footman told the circumstance as a good joke to Lord Steyne's coachman; that officer imparted it to Lord Steyne's gentleman, and to the servants' hall in general.	Лакей в качестве интересной шутки рассказал об этом случае кучеру лорда Стайна; тот поделился рассказом с камердинером лорда Стайна и вообще со всей людской.
And very soon afterwards, when Mrs. Rawdon Crawley made her appearance at Gaunt House, the porter who unbarred the gates, the servants of all uniforms in the hall, the functionaries in white waistcoats, who bawled out from landing to landing the names of Colonel and Mrs. Rawdon Crawley, knew about her, or fancied they did.	И вскоре после этого, когда миссис Родон Кроули появилась в Гонт-Хаусе, привратник, открывавший ворота, слуги во всевозможных ливреях, толпившиеся в сенях, джентльмены в белых жилетах, выкрикивавшие с одной лестничной площадки на другую имена полковника Кроули и миссис Родон Кроули, уже знали о ней все или воображали, что знают.
The man who brought her refreshment and stood behind her chair, had talked her character over with the large gentleman in motley-coloured clothes at his side.	Лакей, стоявший за ее стулом, уже обсудил ее личность с другим внушительным джентльменом в шутовском наряде, стоявшим рядом с ним.
Bon Dieu! it is awful, that servants' inquisition!	Bon Dieu {Господи боже (франц.).} как ужасен этот суд прислуги!
You see a woman in a great party in a splendid saloon, surrounded by faithful admirers, distributing sparkling glances, dressed to perfection, curled, rouged, smiling and happy--Discovery walks respectfully up to her, in the shape of a huge powdered man with large calves and a tray of ices--with Calumny (which is as fatal as truth) behind him, in the shape of the hulking fellow carrying the wafer-biscuits.	На званом вечере вы видите в роскошной зале женщину, окруженную преданными обожателями, она бросает кругом сияющие взгляды, она превосходно одета, завита, подрумянена, она улыбается и счастлива. Но вот к ней почтительно подходит Разоблачение в виде огромного человека в пудреном парике, с толстыми икрами, разносящего мороженое гостям, а за ним следует Клевета (столь же непреложная, как Истина) в виде неуклюжего молодца, разносящего вафли и бисквиты.
Madam, your secret will be talked over by those men at their club at the public-house to-night.	Мадам, ваша тайна сегодня же вечером станет предметом пересудов этих людей в их излюбленных трактирах!
Jeames will tell Chawles his notions about you over their pipes and pewter beer-pots.	Джеймс и Чарльз, посиживая за оловянными кружками и с трубками в зубах, поделятся сведениями о вас.
Some people ought to have mutes for servants in Vanity Fair--mutes who could not write.	Многим на Ярмарке Тщеславия следовало бы завести немых слуг, немых и не умеющих писать.