Яростные тени
Шрифт:
– Все в порядке, я держу тебя. Все нормально.
Ярость испарилась вместе со слезами. Хэдли почувствовала, что Мори слабеют и бешено протестуют, когда окружающий неистовый хаос начал успокаиваться. Духи пропали один за другим.
Где-то вдали послышались сердитые крики оглушенных людей. Едкий дым. Кто-то тушил огонь. Но все эти тихие звуки вышли на передний план, когда Лоу закричал ей на ухо. Вес и тепло его тела вдруг пропали.
Она подняла голову и увидела, что полицейский поднял Лоу на ноги.
– Арестуйте его, – сердито закричал Левин, вытирая руки о потрепанный фрак. Неподалеку у камина дымилась стопка книг.
– По какому обвинению? – спросил один из полицейских, Он сдержанно рассматривал помещение, усеянное множеством испорченных книг и осколков, и нахмурил брови, явно переживая, что снова появится невидимый торнадо.
– Мне плевать. Порча имущества, кража…
Второй полицейский отпихнул ногой книгу и взял пистолет Монка.
– Например, ношение незарегистрированного оружия?
Коллекционер помог Монку подняться.
– Просто арестуйте его и назначьте высочайший залог.
– А с ней что делать?
– Если коснешься ее, я тебя придушу, – процедил Лоу сквозь зубы, вырываясь из схватки полицейских.
– Вы все слышали, как он мне угрожал, – заметил Левин.
Когда Хэдли встала на одно колено, Левин отшатнулся, глядя на нее со страхом и недоверием. Она видела ту же безумную неуверенность на лицах других людей десятки раз. Коллекционер знал, что кавардак устроила именно она, хоть это было и немыслимо. Но Левин был слишком труслив, чтобы задавать вопросы. Лучше придумать рядовую причину произошедшего, независимо от того, насколько она неправдоподобна.
– Отпустите ее, я потом свяжусь с ее отцом, – сказал Левин.
Хэдли покраснела от гнева, но не успела и рта раскрыть, как в коридоре раздались шаги. Еще люди, еще расспросы. Пресса уже здесь, на торжестве. Не хватало, чтобы все узнали, куда она вляпалась.
Хэдли встала на подкашивающихся ногах и посмотрела на Лоу. В меняющемся свете камина она увидела ссадины на его лице. Капли крови на воротнике белой рубашки. И новая волна обиды чуть не нахлынула снова. Боль от предательства и потери разрывала ее сердце, как кусты дикой ежевики.
Хэдли не могла находиться с Лоу в одной комнате. Только не сейчас. Если она снова потеряет самообладание, Мори спалят весь чертов кинотеатр дотла.
Глава 29
Хэдли молча вышла за дверь и миновала небольшую группу обеспокоенных служащих, пытавшихся заглянуть в кабинет. Спускаясь по лестнице, она проталкивалась через толпу галдящих зевак и попутно слушала обрывки разговоров: «Что происходит? Драка? Полиция кого-то арестовала».
Выбравшись из толчеи, Хэдли увидела других работников театра и полицию. А вход все еще охранял тот кретин, что сдал их Левину.
Куда же идти? Она запахнула шубу и опустила голову, направляясь в противоположный угол вестибюля. От паники мысли прояснились. И хоть рассудок требовал бежать, она ощутила нечто странное, отчего волоски на руках встали дыбом. Сделала пару шагов по одному из боковых коридоров, и чувство усилилось. Где?
Хэдли заметила надпись «Дамский оазис» и поспешно вошла, оказавшись в элегантной комнате отдыха. Тут стояли пальмы в горшках, диваны и мягкие кресла. Дальше находилась ярко освещенная уборная. Все тихо, спокойно и обманчиво нормально.
На противоположной стене висело большое позолоченное зеркало, украшенное папирусом, а под ним на узком мраморном столике совершенно невинно стояла канопа с головой сокола.
В кабинке спустили воду, и Хэдли, сдерживая беспокойство, стала ждать, прислушиваясь к стуку каблучков и журчащей из крана воде. Наконец, из уборной вышла женщина средних лет и натянуто улыбнулась. Как только дверь закрылась, хранительница бросилась к урне, подняла ее над головой и с силой опустила на мраморный стол.
Засверкало золото. Хэдли подхватила покатившуюся по столу перекладину и, не обращая внимания на жуткую энергию, исходящую от реликвии, сунула в карман шубы.
– Боже мой! Дорогая, вы в порядке? – спросила вбежавшая на шум незнакомка.
Хэдли толкнула дверь и молча вышла. Впервые за последние недели, у нее была ясная голова. Если любовь – густой туман, то разбитое сердце – холодный зимний дождь, который все смоет. И несмотря на раскрывшиеся за последние недели обманы – то, что отец скрыл интрижку ее матери, тайные мотивы Оливера, – случившегося сегодня она не ожидала. Но справится, как бы больно ни было.
И Хэдли знала только одного человека, способного рассказать ей всю правду.
В толпе на балконе показалась светловолосая голова. Гости торжества собрались у лестницы, наблюдая, как полицейские силой тащат Лоу вниз. Ей все равно, пусть гниет в тюрьме.
Хэдли быстро проскользнула под ограждающей веревкой в ту часть зала, где находилась пострадавшая коллекция Левина, и схватила еще одну нужную ей вещицу.
Хэдли было не до сна: полночи она рыдала, а остальное время пыталась отогнать Мори, чтобы Четвертый не попал под раздачу. В какой-то момент эмоциональная боль стала настолько острой, что она начала искать способ простить Лоу.
Но можно ли надеяться, что больше он ее не обманет?
Хэдли невольно представила, какое непростое будущее ждет ее с Лоу. Полное лжи и бесконечных уловок. Как она будет сидеть дома и тосковать по нему, пока он на другой стороне земного шара предает ее… возможно, даже с другими женщинами.
Похоже, первоначальное мнение было верным. Лоу слишком красив, у него подвешен язык, он легко лжет. Умеет придать всему этому шарм, но это лишь маскировка. Нет ничего очаровательного в том, чтобы строить жизнь на лжи. И когда это прекратится? Хэдли бы не удивилась, если бы выяснилось, что она еще знает не обо всех обманах.