Ящик Пандоры
Шрифт:
…неразборчиво…»
Так. Стивен Кинг может грызть локти от зависти. А этот Вакс… Хотя нет. Писал не Вакс. Хм. Домой хочу, к маме… Все хотят к маме.
Я отложила листки. Камень. Значит – этот таинственный автор мог прихватить с собой некий камень. В голове тут же сложились такие строчки:
«У меня есть камень,А на камне знаки!А у знаков – тайна!Хочешь – отгадай!»«… это место?
– Тебе не дано понять, человек – снова возникло у меня в голове. Окружающие голоса стали постепенно утихать. Туман вокруг стал ещё гуще. Вверху показалось что-то, похожее на фонарь. Нет, скорее на далёкую луну. Я ещё не задал следующий вопрос, как почувствовал, что в голове возник голос:
– Человек, не надо лишних вопросов. Твоё желание будет исполнено – ты попадёшь на родину целым и невредимым. Но для того, что бы там, в вашем мире, не осталось открытых врат – ключ останется у тебя. Ключей три. Ещё два будут перенесены в место, где мало людей и высокие горы. Только собрав их вместе и возле врат, ты сможешь попасть за Кромку бытия. Но учти, человек, это опасно для вашего мира. Желания людей разрушительны. Люди неумны и слишком жадные. Люди не видят, что будет после исполнения их желаний.
Я молчал и не мог что либо сказать. Время остановилось. Вокруг опять стали появляться голоса. Много голосов. Слова сливались в непрерывный шум, сродни шуму прибоя океана. И этот прибой явно перерастал в шторм.
– Кто ты? – снова задал я вопрос – И что мне делать?
Ответа не было очень долго. Или мне так показалось. Шторм голосов нарастал.
– Я Страж. Береги ключ… – и моё сознание от всего пережитого отключилось, я провалился в сон…
…неразборчиво…»
Итак – Ключ. Ключ-камень. Или несколько ключей… И кому-то стало известно о них. А как они попали к бабушке? Какое она вообще имела отношение к этой истории? На войне, конечно, может быть всякое. Мой покойный муж под настроение иногда рассказывал совсем уж невероятные истории из разряда мистических, приключавшихся с ним и его товарищами на заданиях.
«… сон. Море или океан. Туман, снова туман и что-то в вышине, там за туманом, яркое и зовущее. Какие-то тени, которые превращались в огромных монстров. Какие-то дети, старики, женщины, мужчины. И все они что то мне кричали, о чём-то просили. Сейчас я не помню, что они мне говорили. Помню лишь чувство безысходности и скорби от невозможности им помочь.
Именно во сне я увидел Стража. Высокое. Просто огромное существо, отдалённо напоминающее человека. Короткие мощные ноги. Длинные, гипертрофированно накачанные мышцами руки. Голова, покрытая чем-то, напоминающим шлем с рогами, которые когда-то носили в Скандинавии. Обнажённый торс, покрытый татуировками из рун. Татуировки неуловимо для глаза постоянно изменялись, то пропадая совсем, то снова проявляясь. И полное отсутствие лица, что напугало меня почти до смерти, даже во сне…
Во сне я вновь услышал голос Стража, но не сразу уловив смысл:
– … на востоке. Путеводной звездой тебе будет дворец Потала. Там узнаешь место, куда ты отнесёшь Ключ… – во сне я совершенно не запомнил досконально, что такое дворец Потала, кто этот Потал, как я узнаю место, куда мне надо идти и почему именно я должен это сделать. Но позже я убедился, что по прибытии туда, куда Страж меня направлял, в памяти всплывала часть того странного разговора во сне.
И вот я начал просыпаться…
…неразборчиво…»
«…долго не мог понять, где нахожусь. Тумана не было. И лежал я не возле сейда. Вокруг совершенно не было снега. Конец лета для северных широт. Пожухлая трава, мох. Кривые деревца. Голова нещадно кружилась, но я решился сесть. Что-то упиралось мне в бок. Какой-то ящик, обёрнутый шкурой животного. Правда, мне было не до ящика. Да и вообще, произошедшее в тумане как-то стало исчезать из памяти, как будто всё случилось не со мной.
Обернувшись, я увидел море. Бескрайнее море. Низко над водой висело солнце. Из-за ярких бликов я не сразу увидел какое-то небольшое судно. Моей радости не было предела – люди, живые люди. У меня было такое ощущение, что в тумане я прожил полжизни. С трудом встав, я замахал руками и закричал. Вернее попытался закричать – горло издавало сиплые звуки.
К моему удивлению, рыбацкая шхуна, а это были именно рыбаки, стала увеличиваться в размерах. Меня заметили…
…неразборчиво…
…согреться. Наконец то вернулся голос и я смог рассказать моим спасителям, что я из Германии и мечтаю туда попасть как можно быстрее. На вопросы как я попал на маленький остров посередине Баренцева моря, отвечал, что потерял память. Не мог же я рассказать им всё произошедшее со мной. И тогда мне действительно так казалось.
Меня оставили одного в каюте. Наконец-то я мог осмотреть свой «багаж». Развернул шкуру, вытащил ящик. С трудом открыл его. Внутри были два камня, покрытых рунами. И в этот же момент память полностью восстановилась. За одно мгновение перед моим взором пронеслись все события последних нескольких месяцев.
Я снова посмотрел на Ключи. Но почему их два? Один мне надо отнести в то место, которое мне указал Страж. А второй камень? Это подарок мне? Или это только на хранение? Тогда надо его убрать так, что бы никто не смог прочесть руны. Это смертельно опасно…
…неразборчиво…
…оказалось именно так. Невероятным образом Страж хранил меня. Все, кто встречался мне по дороге, старались сделать так, что бы я ни в чем не нуждался, сопровождали меня, передавали из рук в руки. Весь путь с Севера до Берлина, через территории нескольких стран, занял всего несколько дней. Я не потратил ни пфеннига для оплаты поездки. Я был сыт и одет. Со мной разговаривали как с важным человеком.
И вот я в Берлине, только с вокзала. Вокруг бурлила ставшая мне непривычной суета большого города. Куда же дальше?
…неразборчиво…
…, но отца не было в Берлине. Мои родители, как и говорили, перебрались в Швейцарию. В любом случае, прежде чем встречаться с Виртом, мне надо было где-то оставить ящик с Ключами. Дома оставлять их я бы не решился. И тут я вспомнил о Филиппе. Пришлось идти почти через весь город в его особняк.
Мой друг встретил меня как и подобает аристократу. Сигара, вино, приятный спокойный разговор. Никаких вопросов о том, где я был и чем занимался. Самое удивительное, что на мою просьбу о том, что бы оставить у него на время некий ящик он ответил сразу положительно. Причем сказал:
– Конечно. Что в ящике я даже спрашивать не буду. О нашем разговоре никто не узнает, это я обещаю. Ящик будет хранится в банке, у моего агента, в депозитарии. Можешь не волноваться…
Видимо у меня возник вопрос в глазах.
– Я тебя в эту историю втравил, мне и отвечать!
Ещё немного помолчав, он сказал:
– Знаешь, сейчас наступают неспокойные времена. Я офицер и без армии себя не представляю. Но ты учёный, прежде всего… Тебе надо… Тебе лучше какое-то время не появляться в Берлине. И даже в Германии.
– Почему?
– Считай это советом старого друга, который кое-что знает, но не имеет права об этом говорить. Прими мой совет и постарайся уехать. Тебе предстоит разговор с Виртом. Сошлись на болезнь, потерю памяти, страх, в конце концов. Я в курсе твоей эпопеи на Севере. Выжило всего пара человек… Уезжай… – последние слова Филипп произнес очень тихо. И от этого совета мне стало не по себе. То же самое мне говорил и отец – Уезжай!
…неразборчиво…»
Ну что же. По крайней мере – всё ясно. В ящике лежал камень. Не простой булыжник, понятное дело, но и не алмаз «Орлов». Осталось выяснить, как этот ящичек попал к бабуле.
Глава 7. Продолжение неприятностей
День прошёл, а Феликса не было. Не явился он и на следующий день.
– Да ну, может загулял у бабы какой-нибудь. – отмахнулся в ответ на мои опасения Стас. Отчасти он был прав – бабы на Фельку, при всей его неказистой внешности, буквально гроздьями вешались. Что они все в нём находили – неизвестно, но Феликса Стас иногда за глаза называл Фаллосом.
Но меня не отпускали нехорошие предчувствия. Уже вечером нам позвонили из Мариинской больницы. Феликс был у них. На мои вопросы мне ответили, что накануне его доставили сюда на «скорой». Какие-то сердобольные граждане нашли его на улице, избитого и без сознания. Вызвали «скорую». Сейчас он уже пришёл в себя и назвал наш адрес и телефон. Час от часу не легче!
На следующий день после работы я помчалась к Феликсу. Выглядел родственник – краше в гроб кладут. Избили его так, что я его еле узнала. Когда я вошла, у него как раз был следователь, или оперативник, пытавшийся выяснить, что произошло. Поведать нам Феля смог немного. Напали сзади, на голову накинули тёмный полиэтиленовый мешок – вроде как пакет для мусора – и устроили классическую «тёмную». На вопрос за что, Феликс поведал, что случайно встретил на улице мужика, показавшегося ему подозрительным. Типчик этот крутился возле нашей парадной незадолго до кражи. Ну и попытался проследить.
– Давайте, кражами мы будем заниматься. – слегка раздражённо заметил опер, – Этого типчика можете описать?
– Да.
Сыщик попытал нас ещё немного вопросами и ушёл.
– Как ты? – спросила я страждущего.
– А ты не видишь?
Я рассказала про визит Вакса.
– Значит, «Дети Единорога» существуют.
– Выходит, что да. – ответила я.
Я рассказала Феликсу про то, что успела прочесть из переведённых записок. Оксана обещала принести ещё несколько отрывков.
– Хочешь сказать, что в ящике лежал камень? – переспросил Феликс.
– Выходит, что да.
Я посидела ещё немного и поехала домой. А дома меня ждал ещё один сюрприз. С дачи приехала маменька. Они с отцом уже давно – года два или три как – переехали на нашу дачу под Лугу. Когда-то, ещё на заре печальной памяти перестройки, отец мой удачно купил в одной из деревень обычный сельский дом. Со временем дом превратился в загородный коттедж не в последнюю очередь благодаря моему покойному мужу – он надстроил ещё один этаж, провёл воду и газ, незадолго до гибели мужа мы купили водогрейку и газовый котёл. И мои родители переехали туда насовсем. Мама заявила, что она желает жить на природе. Места там, надо сказать, были хорошие – лес, озеро, деревня стояла чуть в стороне от трассы, по которой регулярно ходили рейсовые автобусы во Псков и в Лугу. Изредка, стосковавшись по городской суете и шуму, мама выбиралась к нам погостить.
– Славка! – огорошила она меня, не успела я войти и снять куртку, – Замуж хочешь?
– Чего?! – не поняла я.
– Да, или нет?
– Может, ты мне раздеться дашь для начала и руки вымыть?
Но ежели моей матушке что в голову взбредёт – от неё так просто не отделаешься. Маму у меня периодически осеняли какие-то совершенно безумные идеи, которые она с упорством, достойным лучшего применения, пыталась претворить в жизнь. И ладно бы в одиночку! Она требовала участия в претворении идей от всех нас! Мы все были просто обязаны во-первых: выразить свой восторг, а во-вторых: со всех ног кинуться исполнять. Сейчас маму осенила очередная идея-фикс. И это была идея выдать меня замуж.
– У меня есть на примете подходящая кандидатура для тебя. – продолжала мама, не обращая на мои слова никакого внимания, – идея полностью захватила её и она теперь, как глухарь на току, вела свою партию, не обращая внимания на происходящее вокруг.
– Только не говори, что он сидит в соседней комнате. – сказала я, отправляясь мыть руки за ширму, где у нас стояла ванна.
– Нет. – ответила мама, – Но ты его знаешь. Это Владик, Светин сын.
Только этого ещё не хватало! Владьку я действительно знала – он был сыном старинной маминой подруги и учился со мной в школе, в параллельном классе. Типичный маменькин сынок в сорок лет не умеющий не только гвоздь в стенку вбить, но даже яичницу себе поджарить.
– Ты это серьёзно? – спросила я, выходя из-за ширмы на кухню.
– Послушай, Владик прекрасный…
– Ты сама до этого додумалась, или со Светой со своей посоветовалась? Помнится, во времена нашей юности вы уже пытались провернуть этот номер, но мне вовремя подвернулся Игорь.
Мама поджала губы. Игоря, моего покойного мужа, она недолюбливала именно из-за того, что тот коварным образом разрушил их с тётей Светой радужные планы. И вот теперь мама вновь задалась этой великой идеей.
– Спасибо, обойдусь. – сказала я.
Закончилось всё тем, чем обычно и заканчивались мамины попытки воплотить в жизнь свои фантазии. Скандалом. С видом оскорблённого достоинства маменька удалилась в бабушкину комнату.
– А где мама? – спросила она через некоторое время.
– Вот именно! – сказала я, – Ты бы для начала поинтересовалась, как у нас дела! Бабушка в больнице! И Феликс тоже! У нас тут, можно сказать, всё смешалось, как в доме Облонских, только твоих безумных идей не хватало!