Ящик Пандоры
Шрифт:
– Вот, вроде, похоже. – сказала Маргошка. На мониторе компьютера возникла картинка – в центре круглого щита – гарцующий единорог, а по краю шла какая-то надпись.
– Ну, явно не герб Шуваловых. – сказал Феликс.
– Нет, конечно. – согласилась Марго.
– А что там написано? – спросил Фелька.
– Инфантс уникорнус. Дети Единорога. – прочла Марго.
– А это ещё что такое?
– Понятия не имею. – ответила Маргошка.
– Дети Единорога. – повторил Феликс, – Похоже на какую-то тайную организацию, или секту.
– И причём тут наша бабушка? – спросила я. Вопрос был риторический.
– Я бы поставила вопрос по-другому. – ответила Марго, – Что связывает бабушку и этих «Детей Единорога»?
– И что это за организация? – добавил Феликс.
– А если какая-то «шарашкина контора»? – спросила я, у меня вдруг закрались подозрения.
– Вот и надо выяснить. – сказала Марго.
Поисковики, разумеется, ничего не дали. Может, у этой таинственной организации не было своего сайта, а может, они просто установили у себя режим «невидимки» и его адрес не показывался в поисковиках, как объяснила Марго.
– А такое возможно? – усомнился Феликс.
– Запросто. – ответила Марго.
Итак, нам было ясно, что ничего не ясно. После этого мне ничего не оставалось, как рассказать про тетрадки.
Через пару дней Феликс притащил ещё несколько страниц с переводами:
«В ресторанчике
– У меня к тебе есть предложение.
– Выпить ещё вина? – улыбнулся я
– Нет. Ответь на один вопрос. Ты любишь свою Родину?
– Конечно, мог бы не спрашивать…
– Что ты готов сделать ради её процветания?
У меня сразу вылетел весь хмель из головы. Во-первых: никогда Филипп, этот молодой немногословный и уверенный в себе молодой человек, не был так серьёзен. Во-вторых: так начинались пропагандистские высказывания у недавно ставшей популярной национал-социалистической партии. Я был далёк от различных партийных течений и веяний, занимался казавшейся другим скучной научной работой и совершенно не хотел лезть в политику.
– В чём дело, Филипп? Ты вступил в какую-то партию и хочешь втянуть меня туда? Не выйдет….. я улыбнулся, тряся пальцем перед его носом, и попытался всё свести к шутке.
Филипп тяжело вздохнул.
– Я сейчас работаю в одном очень интересном ведомстве. И подбираю себе целый отдел умных и решительных сотрудников. Знаю тебя с юношеских лет. И думаю, что в этом отделе тебе самое место.
– Но я не солдат. И не собираюсь даже ради нашей дружбы рушить карьеру учёного! – возмутился я.
– Я имею полномочия подбирать себе любых подчинённых со всей Германии. Повторяю – любых. Бумаги о переводе подготовят в течение суток. Но к тебе у меня будет просьба. Завтра придёшь вот по этому адресу – он быстро написал на салфетке несколько строк – спросишь меня, и мы поговорим более подробно. Я познакомлю тебя с одним учёным, и он многое тебе расскажет и объяснит. Уверен, тебе понравится моё предложение.
Он встал и, не дав мне ответить, быстро ушёл, кинув деньги за вино на стол. Я долго сидел и смотрел на адрес, начертанный на салфетке. Идти, или не идти?
С одной стороны научная работа, карьера, признание коллег. С другой… с другой стороны что-то неизвестное, но, по словам моего друга, интересное. К сожалению, это интересное связано с армией.
В это время за окнами кафе прошла группа совсем молодых людей. Все они были одеты в одинаковые коричневые френчики военного покроя. Они громко что то кричали и размахивали палками. Берлин тогда переживал какой то невероятный подъём, эйфорию от новой идеи о Великой Германии и Великом народе. Постоянные митинги, шествия. Всё как-то шумно и волнительно…
Все-таки в душе я немного авантюрист. Правда, тогда я ещё не понимал, что моё решение изменит всю мою жизнь кардинальным образом.
Выпив еще чашку кофе, решил сходить и узнать, о чем намекал Филипп».
– А кто это писал? – спросила Марго.
– Понятия не имею. Но, думаю, что тут тетрадки, принадлежавшие как минимум двум разным людям. – ответила я и поделилась своими наблюдениями и соображениями.
– Интересное кино. – ухмыльнулась Маргошка.
– А вдруг кто-то из них, бабушка и эти «Дети Единорога» как-то связаны? – спросил Феликс.
– Для начала отработаем версию с письмом. Выясним, кто его послал и зачем. – решительно сказала Марго.
– Эх, с бабулей бы поговорить. – сказала я, – Но она в коме.
– Если говорить с бабулей – придётся рассказать ей о краже. – напомнила Марго.
– Или она сама догадается. – добавил Феликс.
Я взяла листки с расшифровкой и стала читать дальше. Оксана оказалась девушкой старательной, но даже для неё задача оказалась сложной. Расшифровать и перевести она смогла не всё:
«Встреча с с человеком, которого рекомендовал Филипп была организована довольно быстро. Я пришёл по адресу на салфетке. Там нас уже ожидал автомобиль у подъезда дома, потом была быстрая езда по улочкам, затенённые окна авто, пропуск, проверка личности, обыск на наличие оружия – всё было сделано быстро и по-армейски чётко. Правда, для меня это оказалось довольно непривычно. Не приходилось мне попадать на секретные объекты. Я даже не могу до сих пор вспомнить, где находится это место, куда мы приехали.
До кабинета, где была организована встреча, мы с Филиппом добирались длинными коридорами. Точно помню, что я входил в небольшое двухэтажное здание, а по коридорам пришлось пройти не меньше двух, а то и трёх километров, постоянно сворачивая и встречая вооруженную охрану, которым предъявляли пропуска.
Наконец мы вошли в кабинет. Интерьер потрясал своей эклектической загруженностью. Везде стояли какие-то реторты, предметы старины, какие то ящики, на стенах висели карты, схемы, рисунки.
За столом сидел человек в чёрной военной форме с волевым лицом, чуть навыкате глазами и шикарными усами. При нашем появлении он вскочил и радостно объявил:
– Наконец то вы почтили меня своим присутствием. Проходите, садитесь. Филипп, попрошу вас, налейте вина. Разрешите представится, называйте меня Вирт…
После того, как мы познакомились, выпили по бокалу вина и перешли к теме нашего визита я услышал о создании в Берлине отделения «Исследовательского института праистории духа». Отделение будет заниматься поиском различных артефактов и доказательств нордического происхождения человечества. Данная тема исследований отчасти пересекалась с моими работами о скандинавской письменности, поэтому мы довольно быстро нашли общий язык.
Скоро я заметил, что Филипп откровенно скучает от наших «учёных» разговоров. Поэтому решил задать главный вопрос:
– Уважаемый герр Вирт. Будьте так любезны, объясните мне причину нашей встречи.
Вирт вздохнул и, чуть помедлив, ответил:
– Кадры. Я испытываю кадровый голод. Нам, Германии нужны учёные, которые не побоятся участвовать в экспедициях по всему свету. Но не просто экспедициях. Это секретные поездки, тайный сбор артефактов. Очень мало учёных готовы куда-то ехать без поддержки своих коллег и не объявляя об этом всему учёному миру. Я знаю, что вы можете быть именно таким специалистом, я много собрал о вас информации. Если вы согласитесь на моё предложение – мы продолжим разговор более конкретно. Если же нет – то вынужден буду вас предупредить, что всё, что вы услышали от меня, является государственной тайной и за разглашение может последовать возмездие.
Услышав всё это, я внутренне похолодел. Видимо эмоции проступили на моём лице и Вирт сказал:
– У вас есть время подумать до завтра… при этих словах глаза его были жесткими и холодными…
Когда мы возвращались обратно по коридорам, Филипп неожиданно остановился и тихо произнёс:
– Похоже, я втравил тебя в историю. Прости меня, если сможешь… и совсем тихо прошептал – Не вздумай отказываться… После этого чётко, по-военному развернулся и быстро зашагал по коридору. Я с трудом смог догнать его уже на улице. Но Филипп козырнул мне и, посадив в автомобиль, остался стоять под весенним небом Берлина.
После встречи с Виртом и сделанного им предложения, а по сути ультиматума, я чувствовал себя опустошённым. Водитель спросил меня куда отвезти. Подумав, я попросил отвезти к дому отца и назвал адрес.
Как всегда, отец встретил меня радушно и пригласил в кабинет. По уже давно устоявшейся традиции мы сели за журнальный столик, где пару лет назад мы начали шахматную партию. В те редкие мои посещения мы иногда двигали фигуры, большую часть времени посвящая разговорам. Настроения играть у меня не было. Увидев моё состояние, отец налил в бокалы вина и сказал:
– Рассказывай.
Я в двух словах рассказал о предложении стать сотрудником института и заняться научной работой в командировках. Причём в командировках, о которых не рекомендовано извещать никого.
Отец задумался. Выпив бокал до дна он, наконец, сказал всего одно слово:
– Соглашайся.
Ещё немного помолчав он произнёс:
– Не волнуйся о нас с матерью. Мы с ней, скорее всего, переедем поближе к Альпам. Берлин, все-таки, не для наших старческих костей.
Видимо, на моём лице опять проступило изумление. Отец пояснил:
– Меня тревожит то, что происходит в Германии. Очень тревожит. И если ты ближайшее время будешь подальше от Фатерлянда – мне будет спокойней…
И сколько я ни пытался заставить отца пояснить свои слова – он упорно молчал, или отговаривался незначительными фразами.
Шахматы так и не были переставлены на доске. Я засобирался домой.
Решение было принято…»
«Я дал согласие на предложение Германа Вирта. Позвольте представиться: тайный сотрудник Исследовательского института праистории духа. Поначалу такое моё состояние мне даже понравилось. После краткой беседы с офицером, который занимается кадрами, я получил красивое удостоверение, некоторую сумму денег, пропуск, табельное оружие и полувоенную форму, в которой обязан был появляться в Институте.
Началась учёба. Да, да. Именно учёба. Из меня стали готовить тайного специалиста по поиску артефактов. Моими преподавателями…
…неразборчиво…
…курсантов. Двадцать человек – вот и весь наш курс. Один из первых. И готовили нас очень и очень основательно. Хотя я и был не старым, но всё равно мне было тяжело. Тяжело и непривычно ощущать себя шпионом…
…неразборчиво…
…именно так меня и стали называть – falsche deutscher. Скоро так меня стали называть и преподаватели. А ещё через некоторое время моим позывным так и стало – Falsche.
Как давно это было! Всё происходящее со мной на тот момент вызывало улыбку. Кто же мог знать…
…неразборчиво…»
На этом записки обрывались. Негусто. И почти ничего не ясно.
Глава 5. Охотники за артефактами
«Подходил к концу период обучения. Наши инструкторы уже отчислили половину курсантов по разным причинам. По показателям я был где-то в середине группы. С одной стороны – это радовало. Но всё больше и больше я задумывался о правильности сделанного весной выбора.
Кроме умения стать незаметными в любой точке мира, умения слиться с толпой, выживать в любых условиях, мы прошли курс искусства убивать. И не просто стрелять из винтовки или пистолета, но и применять нож. А это довольно кровавое дело. Большинство курсантов покинуло группу именно после занятий по рукопашному. Помню, после иных занятий весь зал, где мы обучались, был залит кровью.
Правда, я обнаружил, что совершенно равнодушен к виду крови и даже попытался помочь одному из товарищей остановить кровотечение. Но… к большому сожалению…
Итак, скоро выпу…
…неразборчиво…
…получил конверт с персональным заданием.
Ночь перед отправкой на экзамен прошла спокойно. Только мой сосед по палатке скрипел зубами. Я вышел подышать воздухом. В этот момент…
…неразборчиво…
…знакомо. Я поздоровался с герром Виртом. Он отпустил дежурного офицера и предложил присесть за стол.
– Читал задание?
– Да.
– Хочу сказать несколько слов о том, что не пишут на бумаге. Вы будете заброшены на территорию Финляндии. Почти на самую границу с коммунистами. В тех краях нет границы, как таковой, будь осторожнее. Но, думаю, даже повстречавшись с их ОГПУ, ты не пропадёшь.
Далее…
Поскольку ты, все-таки, учёный, то помимо общего задания выполни одну просьбу. Артефакты, которые вы будете обследовать, невозможно перенести куда-либо. Они обладают некой силой только в том месте, где находятся. Мне уже привозили подобные вещи, только толку от них ноль. Обрати внимание на руны. Постарайся их зарисовать, фотография не всегда передаёт правильно нюансы. И самое главное – не произноси эти руны вслух. Ни при каких обстоятельствах. Ни при каких!!!
У меня сразу возникло много вопр…
…неразборчиво…
…на аэродром. Так началась одна странная история…»
– А что за руны? – сразу же спросил Феликс, словно мы знали ответ на этот вопрос.
– Понятия не имею. – ответила Марго.
– А может, это не руны, а петроглифы? – предположила я, – На Русском Севере много таких. Лет десять назад мы с мужем, помню, ездили в отпуск в Карелию и там видели рисунки на камнях. А после возвращения как-то так совпало, что по телику передача была именно о северных петроглифах.
– Но здесь же ясно написано – «руны»! – возразил Феликс.
– Ладно, руны, петроглифы – не суть важно. Важно другое. Этот фриц что-то искал в нашей стране. Вопрос – что?
– Осталось у него спросить. – фыркнула Марго.
– Артефакты. – сказала я, – Там же ясно написано. А что если в бабулином ящике тоже хранились некие артефакты?
– Вполне допускаю. – согласилась Марго.
– Тогда можно предположить… Кстати, вам знакомо такое название «Анненербе»?
– Слышал про такое. – кивнул Феликс, – В Германии было при Гитлере.