Языческий лорд
Шрифт:
Какие же мы глупцы.
Через два дня поутру мы высадились на берег, подойдя к нему в серебристом тумане. Мы шли на веслах, и некоторое время я следовал вдоль берега, тянувшегося хмурой полосой справа.
Мы шли по мелководью, а ветер стих, лишь тысячи птиц взлетали при нашем приближении, будоража спокойное море взмахами своих крыльев.
— Где мы? — спросил Осферт.
— Не знаю.
Финан стоял на носу. Он обладал лучшим зрением из всех, кого я когда-либо знал, и всматривался в этот плоский и унылый берег в поисках
Он также искал отмели, а мы гребли медленно, боясь сесть на мель. Нас нес прилив, а весла лишь помогали кораблю держать постоянную скорость.
Потом Финан крикнул, что что-то видит. Это снова были ивовые слеги, и мгновение спустя мы заметили среди песчаных дюн несколько сараев и повернули к берегу.
Я следовал по каналу, обозначенному слегами, и на сей раз это был настоящий канал, который привел нас к укрытию за низким песчаным мысом, где была маленькая бухта с вытащенными на берег четырьмя рыбацкими лодками.
Я почувствовал запах костров, на которых коптилась рыба, и повел Полуночника так, что он уткнулся носом в песок, зная, что прилив снова поставит его на воду. Так мы вернулись в Британию.
Я оделся как для войны, в кольчугу, плащ и шлем, и повесил на бок Вздох Змея, хотя и не мог вообразить, что в этом блеклом, окутанном туманом одиночестве мы можем встретить врага.
Но все равно я был в блеске всей своей воинской славы и, оставив Финана командовать Полуночником, взял полдюжины людей на берег. Кто бы ни жил в этой малюсенькой деревушке на пустынном берегу, они увидели, как мы приближаемся и, вероятно убежали и спрятались, но я знал, что они наблюдают за нами сквозь туман и не желал перепугать их еще сильнее, высадившись с большим числом людей.
Дома были сделаны из того, что принесло море, и покрыты тростником. Один из домов, большего размера, чем остальные, был как ребрами обрамлен останками потерпевшего крушение корабля.
Я склонился в его низком дверном проеме и увидел дымящийся огонь в центральном очаге, две постели из тростника, кое-какую посуду и большой железный котел. В этом месте, подумал я, такие предметы считаются богатством. Из темного угла зарычала собака, и я рыкнул на нее в ответ. Больше никого внутри не было.
Мы немного прошли вглубь побережья. Когда-то здесь был сделан земляной вал, что простирался по обе стороны и скрывался в тумане. Годы сгладили его, и я гадал, кто его сделал и зачем.
Я не видел ничего, что нуждалось в защите, разве что деревенские боялись лягушек с болота, что уныло уходило в понемногу рассеивающийся туман. Куда бы я ни глянул, везде была лишь болотистая местность, тростник, сырость и трава.
— Рай на земле, — объявил Финан. Так он представлял себе шутки.
Инстинкт подсказывал мне, что мы находились в том странном заливе, что вгрызался в восточный бок Британии между землями Восточной Англии и Нортумбрией. Он назывался Гевэск и был обширным, мелководным и предательским,
Как и Хамбр, Гевэск являлся дорогой в Британию и вызывал искушение у множества датских кораблей, которые поднимались на веслах вверх по заливу к четырем рекам, что выходили в его неглубокие воды, и если я был прав, то мы пристали к северному берегу Гевэска и находились в Нортумбрии. На моей земле. На датской земле. На земле врага.
Мы сделали несколько шагов за пределы старого земляного вала. На север вела дорога, хотя она представляла собой лишь тропу с утоптанным тростником. Если мы не будем проявлять враждебности, то наверняка кто-нибудь вскоре покажется, так и произошло. Два человека, прикрывавшие наготу тюленьими шкурами, появились на дороге и осторожно пошли в нашу сторону.
У обоих были бороды и темные, сальные и спутанные волосы. Им могло быть и двадцать, и пятьдесят, лица и тела были так перепачканы грязью, что они выглядели как будто выползли из какой-то подземной берлоги. Я развел руки в стороны, чтобы показать, что не причиню им вреда.
— Где мы? — спросил я, когда они приблизились на такое расстояние, что могли меня расслышать.
— В Ботульфстане, — ответил один из них.
Что означало, что мы находились у камня Ботульфа, хотя не видно было признаков ни кого-либо по имени Ботульф, ни его камня. Я спросил, кто такой Ботульф, и они, кажется, ответили, что это их господин, хотя так коверкали слова, что я едва их понимал.
— Ботульф обрабатывает тут землю? — спросил я, в этот раз по-датски, но они просто передернули плечами.
— Ботульф — это великий святой, — объяснил мне Осферт, — молитвы святому Ботульфу защищают странников.
— Почему странников?
— Полагаю, он и сам был великим путешественником.
— Меня это не удивляет, — сказал я, — бедолага наверняка хотел убраться подальше из этой дерьмовой деревеньки, — я оглянулся на тех двоих. — У вас есть лорд? Где он живет?
Один из них указал на север, и мы пошли по дороге в том направлении. На болотистых участках были уложены бревна, хотя они давно сгнили, и намокшее дерево трещало под нашими ногами.
Туман никак не рассеивался. Солнце выглядело, как сияющий клочок света, но даже когда этот лоскуток поднялся выше, он не выжег туман.
Казалось, мы будем идти вечно, лишь мы, болотные птицы, тростник и вытянутые вязкие лужи. Я уже начал думать, что этому одиночеству не будет конца, но вдруг увидел изгородь из терновника и небольшое пастбище, на котором пять промокших овец с покрытыми навозом хвостами щипали траву среди чертополоха.
Позади них находились постройки, сначала это были лишь темные силуэты в тумане, потом я увидел дом, амбар и частокол. Залаяла собака, и на звук в открытые ворота частокола вышел человек. Он был пожилым, в драной кольчуге и с ржавым копьем.