Языческий лорд
Шрифт:
— Тогда для чего они там?
— Потому что они глупцы, господин?
— Так, что там, в Бирддан Игге? — спросил я.
— Ничего, господин, — ответил управляющий, и я увидел, как Осферт открыл было рот, чтобы заговорить, но передумал.
— В Бирддан Игге есть монастырь, — рассказал мне Осферт, пока мы ехали дальше, — был раньше, пока его не сожгли язычники.
— Радостно знать, что они сделали что-то полезное, — ответил я и получил в ответ сердитый взгляд.
— Именно там похоронено тело святого Освальда, — промолвил Осферт.
Я
— Почему ты не сказал мне раньше?
— Забыл название, господин, пока тот человек не назвал его. Бирддан Игг. Название странное, но это святое место.
— И там полно людей Этельреда, — ответил я, — выкапывающих тело святого.
Солнце низко стояло на западе, когда мы достигли Бирддан Игга. Местность по-прежнему была плоской и напитана влагой. Мы перебирались через ленивые ручейки, что пересекали прямые как стрелы дренажные канавы между заливными лугами. Та более широкая дорога, на которую мы въехали, тоже была прямая, как стрела.
Мы миновали упавший римский дорожный столб, наполовину покрытый травой, и вырезанная на камне надпись гласила «Линдум VIII», что, как я предположил, означало, что до того города, что мы зовем Линдкольном, осталось восемь миль.
— Римляне использовали мили? — спросил я Осферта.
— Да, господин.
Недалеко от упавшего столба нас заметила группа воинов. Они были от нас к западу, там, где на небе сияло низкое солнце, и увидели нас раньше, чем мы заметили их.
Их было восемь, всадники на крупных жеребцах были вооружены копьями и мечами, они помчались галопом через мокрые поля, отбрасывая мокрые комки земли из-под копыт. Мы придержали своих жалких лошаденок и стали ждать.
Восемь воинов окружили нас. Их лошади били копытами по дороге, пока всадники нас рассматривали. Я заметил, как глаза их предводителя остановились на моем молоте, а потом на кресте, висящем на шее Осферта.
— Вы называете этих существ лошадьми? — хмыкнул он. А потом, не получив ответа, спросил: — И кто вы такие, во имя Господа?
— Это убийца священника, — ответил один из воинов. Он единственный обладал щитом, на котором красовался вставший на дыбы белый конь Этельреда. — Я его узнаю.
Тот, что задал вопрос, взглянул мне в глаза, и я прочитал удивление на его лице.
— Ты Утред?
— Он — лорд Утред, — неодобрительно заметил Осферт.
— Вы пойдете с нами, — отрезал он и развернул лошадь.
Я кивнул Осферту в знак того, что мы подчинимся.
— Мы должны забрать у вас мечи, — заявил второй человек.
— Попробуй, — весело отозвался я.
Они решили не пробовать, а вместо этого повели нас через заливной луг и канавы, и в конце концов к пропитавшейся влагой дороге, что вела на северо-восток. Вдалеке я увидел лошадей.
— Сколько у вас людей? — спросил я. Ни один не ответил. — И кто вами командует?
— Тот, кто решит, должен ли убийца священника умереть или остаться в живых, — ответил тот, кто, очевидно, был главным.
Но колесо судьбы все еще поднимало меня наверх, потому что тот, кто принимал
Мы были знакомы многие годы. Он был одним из воинов Этельреда, и притом хорошим. Когда-то мы вместе были неподалеку от Честера, и Меревал всегда прислушивался к моим советам и помогал мне, насколько ему дозволял Этельред.
Он никогда не был близок к Этельреду. Меревалу давали самые неприятные задания, такие как отправиться на границу саксов и датчан, пока остальные грелись в комфорте с одобрения Этельреда.
А теперь Меревалу поручили повести три сотни человек вглубь Нортумбрии.
— Мы ищем святого Освальда, — объяснил он.
— То, что от него осталось.
— Считается, что он похоронен здесь, — сказал он, махнув в сторону поля, которое перекапывали его люди, так что вся трава была как оспинами покрыта ямами, холмиками земли и рядами костей. Несколько гнилых столбов указывали, что когда-то здесь был монастырь.
— Датчане сожгли его много лет назад, — объяснил Меревал.
— И выкопали святого Освальда, — заметил я, — и, возможно, обратили его кости в прах и развеяли по ветру.
Мервал был добрым другом, но на этом тусклом поле под названием Бирддан Игг меня ожидали и враги. Три священника под предводительством Цеолберта, которого я сразу узнал по беззубым деснам, и при моем появлении он разразился новой тирадой. Меня нужно прикончить. Я язычник, убивший благочестивого аббата Уитреда.
Я проклят Богом и людьми. Вокруг собрались люди, чтобы послушать, как он выплевывал свою ненависть.
— Приказываю тебе, — обратился Цеолберт к Меревалу, но указав на меня, — во имя Отца, и Сына, и Святого духа умертвить этого порочного человека.
Но хотя эти мерсийцы и были христианами, они нервничали. Их послали на дурацкое задание вглубь земель врага, и они знали, что датчане из высокого форта в Линдкольне, патрулирующие местность, наблюдают за ними.
Чем дольше они оставались в Бирддан Игге, тем больше беспокоились, каждый миг ожидая нападения со стороны более многочисленного и могущественного врага. Они хотели вернуться назад к армии Этельреда, но священники настаивали на том, что сначала нужно найти кости святого Освальда.
Цеолберт со своими священниками повторяли, что я объявлен вне закона и меня нужно убить, но те воины знали, что я военачальник, выигрывавший у датчан битву за битвой, и в тот момент они боялись датчан больше, чем гнева своего пригвожденного бога. Цеолберт продолжал свою напыщенную болтовню, но никто не сдвинулся с места, чтобы меня убить.
— Ты закончил? — спросил я Цеолберта, когда он остановился перевести дыхание.
— Ты объявлен… — снова начал он.
— Сколько зубов у тебя осталось? — прервал я его. Он не ответил, а лишь вытаращился на меня. — Так держи рот на замке, если не хочешь, чтобы я выбил остаток твоих гнилых зубов из пасти, — я снова повернулся к Меревалу. — Датчане просто позволили тебе копать?