You raped my heart

salander.

— Не мешай мне, женщина, — сипит Фрэнк. — Место свое знай.

А она подбородок вздергивает, гордо так. Глаза широко распахивает. И тогда поднимается в этой красивой женщине какая-то природная сила. Эрик смотрит на нее завороженно. А потом уходит все. Фрэнк снова допоздна возится в своем кабинете, Алиса листает журналы, щелкает каналы большого телевизора и возится с детьми. Обычная, совершенно обычная, повседневная жизнь. Мальчик знает, что Фрэнк и Алиса подписывают какие-то бумаги. Как это там называется? То ли усыновление, то ли опекунство. И потом Алиса с ним говорит. Объясняет, что нельзя больше упоминать фракцию огня, что теперь его дом Эрудиция, втолковывает ему, что он родился здесь, что он никогда не видел

ни Яму, ни пирсингованных и татуированных людей. Мальчик смотрит на женщину внимательно, на ее красивое, овальное лицо. Смотрит и кивает. Коли так надо, то пусть так и будет. Алиса называет его смышленым и прижимается ртом к его лбу. Губы у нее горячие, и пахнет от женщины лавандовыми духами.

Эрик знакомится с Амелией. Дочь очень похожа на мать. Красивая этой кукольной красотой, с большими глазищами и очаровательной улыбкой. Амелия Эрику нравится. Она живая и подвижная. Ей четыре года, но болтает она много, своим тонким детским голосочком. Непоседливая, докучает матери, но к Фрэнку не подходит. Амелия любит банты и рюши, красивые платья в оборках, у нее полно кукол и большой двухэтажный дом для них. Она разукрашивает раскраски во все цвета радуги, смеется беззаботно, любит играть в догонялки и прятки. Эрику никогда не нравились девчонки, но с Амелией интересно. Она умная и сообразительная. Его и Алиса любит. И еще этот поразительный контраст, когда в детской появляется Фрэнк. Алиса белеет, Амелия прячется за материнскую юбку, лишь Эрик смотрит на мужчину прямо. Фрэнк не похож на Грега. Тот хоть был молчалив и угрюм, все равно источал тепло. Этот же холодный, будто гадюка.

Как-то Фрэнк забирает Эрика из детской.

— С женщинами так скучно, — усмехается Фрэнк и достает дорогую сигару. Ребенок смотрит на него внимательно. — Ты же не знаешь, что это такое, верно? — вертит скрученный табак в руках. — Ничего, со временем узнаешь, — щелкает зажигалкой.

Мальчик морщится от дыма, тут же наполняющего рабочий кабинет Фрэнка. Мужчина тянет сигару долго, смотрит в окно, вращается на своем стуле, поглядывает на ребенка и снова глядит в окно. Алиса приходит через несколько минут. Появляется на пороге в неизменно светлом платье и с распущенными волосами.

— Не кури при ребенке, — у нее голос дрожит. Вот-вот и закричит.

— А ты не порти мальчишку бабскими посиделками.

— Фрэнк…

Он встает на ноги, зло рассматривает красивое лицо своей жены.

— Дорогая, — елейно тянет он, — когда я брал тебя в жены, то понимал, что мозгов в твоей очаровательной головушке нет. Так слушай меня. Не порти его, — и пальцем в сторону Эрика, — своей блядской натурой. Хочешь размазню из него вырастить? Не дам! — и бьет ладонью по столу. — Он — сын моего брата. И вырастет мужчиной. Поняла?

Алиса дышит часто-часто. Ее взгляд бегает от ребенка к мужу и обратно. Амелия, четырехлетняя дочь, маячит где-то в коридоре. Женщина открывает и закрывает рот. Не знает, что сказать. Моргает так часто — глаза из-за дыма слезятся.

— Фрэнк, — как можно тише, как можно примирительнее, как можно ласковее, — не кричи. Здесь же мальчик. Пожалуйста. И не кури. Не при ребенке. — Она просит, даже руки едва вперед вытягивает.

— Не перечь мне!

Удар обжигает щеку. Алиса падает куда-то между креслами. Ее скула наливается темным, фиолетовым пятном. Женщина ладонь к лицу прижимает, цепляется пальцами за светлую обивку подлокотника. Волосы ее все разметались. На губах — кровь. Алису потряхивает слегка, она склоняет голову, прячет за локонами удар и собственные слезы.

— Воспитывай свою дочь. Парня не трогай. Не порть.

Женщина всхлипывает, собирается в комок нервов и костей, едва заметно дрожит. Она ведь знает, она ведь давно привыкла, она ведь почти ждет этого. Каждый раз. Пальцы с пальцами сцепляет, губы облизывает, голову чуть запрокидывает.

Эрику три года.

Он впервые видит, как его дядя ударяет свою жену.

Воспоминание III

Алиса почти не бывает дома. Амелию она отвозит к матери, ее бабушке. Эрик просится с ними — ему интересны новые места, хочется уехать куда-то подальше из города, да и девочка ему нравится. Фрэнк отказывает наотрез. И мальчик остается в большой пустой квартире, где столы, стулья и книжные полки начинают покрываться легким, почти незаметным слоем пыли. Алиса мало готовит, иногда не приходит ночевать. И они постоянно ругаются с Фрэнком. Мужчина встречает каждый вечер с бутылкой дорогого коньяка. Эрик привыкает к запаху спиртного, узнает его, воспринимает, как что-то должное, почти родное. Он скучает по ласковым рукам матери, по серьезному взгляду отца, по улыбке Алисы, по задорному смеху Амелии. Фрэнк не говорит с ним. И ребенок становится предоставленным самому себе.

Когда Алиса приходит, то она всегда очень красивая. На ней дорогие, лоснящиеся платья, сверкающие блестками и кристаллами, цветы в волосах, сладкий запах духов, пальцы перехватывают драгоценности, в ушах блестят камни. Алиса кажется Золушкой на балу, такая неземная, с ореолом женской таинственности и манящей привлекательности. Она носит шляпки слегка набок, выстраивает на тумбочке в прихожей клатчи, ходит на умопомрачительных каблуках и так много смеется. Смех у нее искристый. При Фрэнке она всегда замирает, сглатывает, пятится назад, и глаза так округляет. А губы бесстыдно-алые, и волосы золотятся в электрическом свете одинокой лампы на тумбе. Красивое видение и монстр. Алиса и Фрэнк. Сказка о красавице и чудовище, где красавица латает раны, а чудовище никогда не сбросит свою шкуру.

Иногда Алиса приходит, когда Фрэнк на работе, в научном центре, одет в белейший халат, накрахмаленный так, что аж стоит, и очки на носу, и папка формата A4 в руках. Серьезный, строгий, уважаемый ученый и домашний тиран. Алиса знает обе стороны своего мужа. Эрик наблюдает за всем детскими глазами. К Алисе он проникается симпатией. А она приходит иногда в детскую, садится около его кровати, рассказывает своим мелодичным голосом сказки. Алисе бы петь стоило, блистать на сцене, ловить овации и любовь многотысячного зала. Вместо этого она живет при муже, воспитывает детей и пропадает где-то ночами и днями.

Эрик спит, когда Алиса приходит снова. Садится рядом с его кроватью, поправляет одеяло, тихо-тихо напевает себе под нос колыбельную. В ее волосах застревает перо павлина, на руках гремят браслеты, а на подоле платья стоят ножки стула.

— Вырасти хорошим мальчиком, — говорит женщина и убирает темные пряди с детского лба. — Не дай Фрэнку испоганить себя.

Она смотрит на ребенка долго, до тех самых пор, пока слезы не застилают глаза. Алиса плачет, плечи ее вздрагивают. Она прижимает ладони к лицу, глухо скулит, рыдает. Одинокая и несчастная женщина, не любимая мужем, презираемая им. Алиса знает, что виновата сама. Что легкая и поверхностная, этакая ночная бабочка. Но она не может. Ее тянут кандалы, в самый низ, туда, к земле, а ей летать так хочется. Алиса уходит. Эрик открывает глаза. Он не понимает, почему взрослые плачут.

Фрэнк много курит и много пьет. Он то запирается в своем кабинете, работая до самого утра, то засыпает прямо на диване. На журнальном столике — пепельница, набитая окурками, у ног — початая бутылка алкоголя. Зачастую, не одна. Фрэнк забывает об Эрике, но Алису к нему не подпускает.

Однажды вечером мужчина трезв более менее. Он сажает ребенка к себе на колени, прямо перед монитором большого компьютера и показывает ему то, что сейчас конструируют в лаборатории, директором которой является Фрэнк. По мигающему экрану ползут махины военно-воздушных кораблей. Чертежи, чертежи и чертежи. Вот они обретают цифровую плоть и кровь. Мальчик смотрит с восхищением. Фрэнк улыбается.