Юденич
Шрифт:
Глава тринадцатая
В ЭМИГРАЦИИ
Дальнейшая судьба военного вождя Белого движения на российском Северо-Западе, чья полководческая звезда засверкала под турецким Эрзерумом и погасла под красным Петроградом, мало чем отличалась от судеб ему подобных. Он оказался лишь песчинкой среди многих сотен тысяч вольных и невольных эмигрантов из России, безжалостно рассеянных вихрем истории по белому свету.
«Остатки» белой добровольческой Северо-Западной армии в скором времени пополнят большой отряд русских военных эмигрантов в странах Балтии, Польше, Германии, Финляндии и Бельгии. Генералы А. П. Родзянко, П. В. Глазенап, граф С. Палён, С. Н. Булак-Балахович станут одними из руководителей белоэмигрантского антисоветского движения.
Генерал Н. Н. Юденич не остался в Эстонии. Окольными путями он вначале перебрался в Англию и стал проживать там на положении эмигранта, внимательно наблюдая через хорошо информированную лондонскую печать за жизнью в Советской России, за всем, что связано с Красной армией.
Затем Николай Николаевич переселился во Францию. Там он проживал в маленьком городке, больше напоминавшем селение, Сент-Лорен дю Вар, расположенном недалеко от средиземноморского курорта города Ниццы на Лазурном берегу.
На первых порах лидеры самых различных кругов белой эмиграции настойчиво пытались привлечь заслуженного и авторитетного генерала к антисоветской деятельности. К середине 20-х годов русская военная эмиграция представляла из себя значительную военную силу. В этом была заслуга прежде всего генерал-лейтенанта Генерального штаба барона Петра Николаевича Врангеля.
После эвакуации из Крыма в ноябре 1920 года остатков белой Русской армии Врангель, её командующий, оказался в Стамбуле без средств на содержание войск. Но он, стремясь воспрепятствовать распылению армии, находившейся в лагерях в Галлиполи и на острове Лемнос, стал принимать энергичные меры. Ему удалось организовать переезд воинских частей в Болгарию и в Королевство Сербов, Хорватов и Словенцев (Югославию), где они были приняты на жительство.
Сам генерал Врангель со своим штабом переехал из Стамбула в Королевство СХС, в Сремски Карловицы, в 1922 году. Стремясь сохранить кадры Русской армии за границей в новых, эмигрантских условиях, Врангель издал 1 сентября 1924 года (подтверждённый 1 декабря того же года) приказ о создании Русского Обще-Воинского Союза (РОВС). Советская Россия получила в лице новой военной белоэмигрантской организации потенциальную угрозу.
Русский Обще-Воинский Союз первоначально состоял из четырёх отделов: 1-й отдел — Франция и Бельгия, 2-й отдел — Германия, Австрия, Венгрия, Латвия, Эстония и Литва, 3-й отдел — Болгария и Турция, 4-й отдел — Королевство СХС, Греция и Румыния. Бывших добровольцев юденичской Северо-Западной армии, естественно, больше всего оказалось во 2-м отделе РОВС.
Лидеры белой эмиграции понимали, что присутствие в их рядах такого авторитетного полководца Первой мировой войны, как Юденич, весьма желательно. Барон Врангель, инспектировавший организации РОВС во Франции, не преминул побывать на юге страны и посетить уединившегося там кавказского полководца, который сам поставил себя вне дел Белого движения за границей.
Между двумя людьми, оставившими немалый «след» в истории Гражданской войны в России, состоялась беседа, которая во многом расставила точки над «и» в отношения генерала Юденича и военной, да и вообще всей эмиграции:
— Николай Николаевич, я к вам по неотложным делам русской военной эмиграции.
— Пётр Николаевич, я так и понял. Наслышан о ваших заботах здесь, в русском зарубежьи.
— Откуда такая информированность? Не от ваших ли подчинённых по Северо-Западной армии Родзянко и Булак-Балаховича?
— Нет, не от них. О вас, барон, много пишется в парижских газетах. И не только в них.
— Значит, Николай Николаевич, вы знакомы с созданием и задачами Русского Обще-Воинского Союза?
— Да, знаком, слышал и читал.
— Тогда у меня к вам как к боевому генералу Российской Императорской армии один вопрос. Прямой. Вы с нами, Николай Николаевич, или будете взирать на Советскую Россию со стороны?
— Я, как вам хорошо известно, Пётр Николаевич, человек офицерского долга и дворянской чести.
— Значит, вы с нами, с Белым движением в эмиграции?
— Да. Я был и остаюсь с Белой Россией до конца своей судьбы. Только одно но.
— Какое же?
— Я разуверился в том, что наши бывшие союзники по Антанте помогут нам в борьбе с большевиками. А одни мы, силами белого воинства, Советскую Россию не одолеем.
— Но союзники, по крайней мере часть их лидеров, обещают нам помочь в новой войне против большевиков.
— Союзникам, уважаемый Пётр Николаевич, я не верю со времён мировой войны на Кавказе и похода добровольческой армии на красный Петроград.
— Здесь вы во многом правы. На нашей стороне были не их армии, а их политики.
— А политики, если говорить словами британца Уинстона Черчилля, друзей не имеют. У них есть только интересы сегодняшнего дня. Не так ли, барон?
— Да, это действительно так. Но мы, воины Русской армии, здесь, в эмиграции, не хотим складывать оружия.
— Время для побед белого воинства над Красной армией уже ушло. Это правда истории.
— Зря вы так думаете, Николай Николаевич.
— Почему?
— А потому, что белые воины, разбросанные по Европе и её окраинам, только и живут мыслью — с оружием в руках вновь оказаться в Отечестве и продолжить там Гражданскую войну до победного конца.
— На сегодня, Пётр Николаевич, на это нет никаких надежд.
— Почему же? Будет серьёзнейшая поддержка Франции и других стран Антанты. И не только их: у Советов много сейчас противников. У нас есть флот, стоящий в Бизерте под флагом адмирала Кедрова. Наконец, мы сохранили кадры белой Русской армии, которую ждёт стонущая под нашествием большевиков Россия.
— Хорошо. Допустим, начнётся вторжение белых войск в Отечество. Пусть рядом будут союзные войска. Что встретят они там, в России? Что вы на сей счёт думаете?