Юность в яловых сапогах
Шрифт:
– А! Ленка! Здорово! Так вы пришли? Заходи…те! – она пьяно икнула и отступила, пропуская нас во двор.
Дом оказался большим деревянным срубом, скорее всего, постройки прошлого века и принадлежал раньше какому-нибудь купцу. Палисадники были красивые и довольно оригинальные, вместо банальных узоров на них разворачивались сценки из прошлой купеческой жизни, кто-то с кем-то торговал пушниной, получал деньги, куда-то ехал. Я невольно остановился, рассматривая это произведение зодческого искусства центральной России. Мои же друзья не заинтересовались ни палисадами, ни самим домом, они поспешили вслед за хозяйкой, почувствовав, что я остался один во дворе незнакомого
Уже в сенях, так кажется в деревенских домах называется помещение, где снимают верхнюю одежду и разуваются, моя догадка подтвердилась, в доме на самом деле была «малина». Стоящей обуви я насчитал пар двадцать, среди них были и мужские и женские босоножки, кеды, летние туфли.
– Разувайтесь и проходите! – только и бросила хозяйка, после чего исчезла, словно мы ее и не видели.
Мы прошли в ближайшую комнату. Там посреди стоял стол. Такой же большой, как и сама комната. Человек пять сидели за ним. Трое парней и двое девушек, кто-то отходил от него, кто-то подходил. Сказать точно было нельзя, потому что девушка, бродившая по комнате, никак не могла найти себе места, она садилась на колени то к одному парню, то покидала его и бросалась обниматься с другим. Я заметил, что в комнату или из нее вела еще одна дверь, в ней исчезали люди и вновь появлялись уже другие. Такого брожения я даже представить себе не мог. Все пили «жигулевское» прямо из бутылок. Батарея уже пустых стояла возле окна, там же валялось две бутылки водки. В помещении стоял синий туман, настолько было накурено. Что они все здесь делали я никак не мог понять. Откуда-то из другого конца дома доносилась музыка. Я прислушался, стараясь не обращать внимания на гул, царящий в комнате. Мне показалось, что я услышал «стену» Pink Floyd. На нас никто внимания не обратил. Каждый был занят своими переживаниями и мыслями, если таковые вообще у них имелись.
– Куда мы попали? – спросил Лену Петрову Бобер.
– Понятия не имею… - честно призналась девушка. Видно было, что она сама находилась в растерянности.
Однако Бобер быстрее всех адаптировался. Он оставил нас стоящими в нерешительности у стены, а сам растворился в тумане. Через секунду он вновь появился, но уже с четырьмя бутылками пива. Сунув нам по одной, он приложился к четвертой.
– Ладно вам! Коли пришли, то вливаемся в коллектив!
– он вновь исчез и появился так же быстро, как и в первый раз. На этот раз он передал по бутылке Лене и Наташе. Те не стали строить из себя «целочек» и тоже приложились к горлышкам.
Вскоре мы растворились в атмосфере всеобщего пьянства и беззаботности. Я устроился с Наташей в соседней комнате на диване, а Бобер стал обхаживать Лену, и уже через полчаса я видел их уходящими в спальню, по крайней мере я видел в той комнате широкую кровать.
– Как тебе здесь? – кричу я в ухо Наташе, стараясь перекричать громкую музыку.
– Ничего! – прикладывается она к моему уху.
– Но ночевать здесь будет проблематично!
– Да уж! Но может к ночи все разойдутся…
– Маловероятно…
Мимо нас снуют гости, все сплошь пьяные, качающиеся и громко матерящиеся. Я стараюсь не обращать на них внимание, так как буду выглядеть очень глупо если каждому проходящему буду указывать на его «недостойное» поведение. Да к тому же могу еще и отгрести по полной. Наташа тоже старается и делает вид, что ей безразличны крепкие слова и выражения местного населения.
– Если я здесь закурю, это будет, наверное, неправильно? – спрашиваю я ее.
– Наверное…
– Интересно, а где здесь курят?
– Ну, там в комнате со столом.
–
– С тобой!
Мы встаем с нашего насиженного места и идем в первую комнату. Здесь полумрак и уже совсем нет народу. Все рассосались. Мы одни. Я вижу диванчик и устремляюсь к нему. Наташа садится рядом. Не успели мы устроиться, как в комнате появляется Бобер с Леной.
– Вы уже здесь! – приветствует он нас. – Там местечко еще на двоих найдется?
– Найдется, - мы пододвигаемся, освобождая место на диване еще для двоих.
Но прежде чем сесть с нами, Серега находит выключатель и поворачивает его. Свет гаснет, и мы остаемся в полумраке. Свет теперь проникает в комнату только через открытую дверь. Диванчик наш стоит в своеобразной нише и к тому же за дверью, поэтому совсем незаметен. Мы оказались вроде как в отдельной комнатке. Голова у меня шумит и кружится от выпитого пива и тяжелого воздуха, впрочем, воздуха уже нет остался только дым сигарет и папирос.
Не успел я достать свою сигарету, как услышал, что в комнату кто-то вошел. По голосам я понял, что это две девушки, потом к ним присоединилась еще одна. Они, не зажигая свет, устроились за большим столом. Я слышу чирканье спичек и чувствую свежий дым. Он пахнет как-то совсем по-другому. Совсем не похож на табачный дым. Мой взгляд встречается с глазами Бобра. Его губы шевелятся, и я могу прочитать по ним «анаша». Так вот, значит, что они курят. Девчонки, видимо, пускают свою папиросу по кругу.
– Так ты послала его? – спрашивает одна из них.
– Конечно! На хрен он мне сдался! – отвечает другая, прокуренным голосом.
– Не, ну, он вообще-то, лапочка… - раздается третий голос.
– Да я тебя умоляю!
– Нет, правда, он симпатяга…
– Слабак!
– В каком смысле?
– В том… Я ему говорю: «ты сдохнешь на мне»! А он: «посмотрим»!
– Ну и?
– После второй сдох!
– Не, я тоже люблю больше и дольше…
– Так, что потом?
– Послала его!
– А щас с кем?
– Да пока не нашла… Говорят, что Андрюха дерет до беспамятства…
– Какой это?
– Ну из второго ПТУ…
– Такой светленький?
– Да…
– Я слышала о нем!
Мы сидим и стараемся не выдать нашего присутствия. Ни Серега, ни Лена, ни Наташа не шелохнутся. Мы превратились в слух и тихое, осторожное дыхание. Признаться, слышать мне, мужчине, этот разговор трех девушек не то, чтобы неприятно, а как-то стыдно, что ли. Я никогда не мог даже подумать, что девушки так обсуждают нас. Оказывается, в нас цениться не ум, не внешние данные, а элементарная физическая выносливость, физическая подготовка и умение долго держаться. Ни романтизм, ни сентиментальность, а только плотские характеристики. Что же там на уме у Наташи? – думаю я и мне становится совсем неприятно. Я отгоняю эти мысли, я не хочу узнать об этом, мне очень хочется верить, что моя девушка не такая. Я прижимаю Наташу к себе, и она сама льнет, будто извиняясь за услышанное нами.
Вскоре девушки уходят, и мы остаемся одни. Мы долго молчим, погруженные в свои мысли переживания.
– Мы здесь точно не уснем и не отдохнем… - шепчет Серега. – Сколько сейчас времени?
– Половина второго, - отвечаю я, вглядевшись в циферблат своих наручных часов «полет».
– Может, уйдем? – спрашивает он всех.
– Куда? – отзывается Лена.
– Ну, проводим вас в общагу, а сами на вокзал…
– Если б! В общагу уже не пустят. Там все закрыто. А на вокзале, не лучше, чем здесь, - говорит Наташа.