За час до полуночи (пер. Максима Дронова)
Шрифт:
– Мне очень жаль, но я же знаю – ты ни за что бы не пошел на это убийство. – Он покачал головой, и в его голосе послышалось нечто, похожее на восхищение. – Но ты, Стейси – о, Господи, ты неуязвим. Я думал, от тебя и мокрого места не осталось.
– Теряешь нюх, Шон, – возраст... – заметил я. – Если хочешь знать, девушке вы тоже не причинили большого вреда. С ней все в порядке. А вот Хофферу повезло меньше. Сейчас он, должно быть, уже пытается оправдаться перед дьяволом.
Это его проняло, и с его лица исчезла усмешка.
– Ты – грязная свинья, Шон, – сказал я. – И всегда был ею,
– Ты ведь не можешь убить меня – вот так, хладнокровно, – Стейси, после всего, через что мы прошли вдвоем?!
Он, словно в недоумении, развел руками.
– Именно это я и намереваюсь сделать, – сказал я, и тут Роза пронзительно закричала в дверях, у меня за спиной.
Метнувшись в сторону, я упал на живот, и боль пронзила мое правое плечо, а Пайет Джагер выскочил из-за увитой виноградом решетки не далее чем ярдах в семи или восьми от меня.
Как ни странно, оружием, которое он сжимал обеими руками, оказалась «люпара», по-видимому, принадлежащая одному из людей Хоффера; как раз то, что надо, для убийства на близком расстоянии.
Я выстрелил в него трижды; две пули вошли ему в сердце, а третья – в горло, когда он повалился вперед, уронив «люпару». Я повернулся – «смит-вессон» на изготовку – и посмотрел прямо в дуло «браунинга», неподвижного в руке Берка.
– Я сунул его сзади за пояс, – объяснил он. – Ну и кто же на этот раз потерял нюх?
– Неужто ты не прольешь ни слезинки по возлюбленному дружку? – спросил я.
Лицо его словно окаменело.
– Ублюдок, я давно уже хотел посмотреть на тебя вот так!
– Но я был нужен тебе, не правда ли? – сказал я. – Я только сегодня вечером это понял. Ты заставил их тащить меня там, в Лагоне, когда я был ранен, только из-за того, что нуждался во мне. Без меня ты был ничто. – Я хрипло рассмеялся. – Великий Шон Берк. Ну не смешно ли?! Каждый сделанный тобою когда-либо шаг, каждый план был рожден у меня в голове. Без меня ты был ничто, а я-то считал тебя чем-то вроде Бога. Без меня ты даже не смог бы проникнуть в Каммарату или подойти ближе чем на десять миль к Серафино и девушке.
– Ты – жалкий, ничтожный тупица, – сказал он. – Ты думаешь, что был нужен мне, для того чтобы провернуть это дельце в Каммарате? Думаешь, для этого я вывез тебя из Египта, вместо того, чтобы оставить там гнить?
– А у тебя есть сказочка получше?
– Что ж, слушай. – Он медленно, точно смакуя каждое слово, заговорил: – Хофферу нужна была голова Вито Барбаччиа, но добраться до него было невозможно, пока он не нанял меня, а я не вспомнил о моем старом дружке Стейси Виатте, сидевшем в Яме в Фуаде. Трудность была в том, чтобы проникнуть на виллу Барбаччиа – автомобили всех посетителей оставались за воротами, – но относилось ли это и к внуку Барбаччиа? Стоило попытаться.
Я шагнул к нему, а он громко расхохотался – это был первый и единственный раз, когда я слышал, как он смеется.
– Те двое вооруженных парней, что оказались той ночью на вилле, – были в багажнике машины. Вот так они туда попали. Моя идея, Стейси, – прямо как с Троей
Насколько это все соответствовало действительности, я не мог проверить, однако мне не очень-то верилось, чтобы он только из-за этого стал вывозить меня из Фуада. Нет, я был нужен ему для операции в Каммарате, как бы он ни пытался теперь скрыть это от себя самого. С другой стороны, я, без сомнения, раньше упоминал ему о деде, и имя, которое тогда ничего для него не значило, приобрело совсем иной смысл, когда он впервые услышал его от Хоффера.
Так значит, он снова использовал меня. Забавно, что на этот раз я же и обставил его; теперь я понял, почему он так быстро пристрелил парня с «люпарой» в тот вечер в саду. Это был единственный способ заставить его замолчать.
Я припал на одно колено, а он покачал головой.
– Зря теряешь время, малыш. Я считал. Один в саду, один на лестнице, три в Пайета. Итого пять – а ты никогда не заряжаешь больше, разве что перезарядил, пока поднимался.
ИГРА – ЧУДОВИЩНАЯ ИГРА, В КОТОРОЙ КАЖДОМУ ИЗ НАС ОТВЕДЕНА СВОЯ РОЛЬ.
Я покачал головой и сунул «смит-вессон» в карман.
– Нет, ты прав, он пуст.
– Вот так-то, Стейси, – сказал он. – Мы с тобой прошли долгий путь от «Огней Лиссабона».
Я поднял «люпару».
– Знаешь, что это?
– А как же – Хоффер мне показывал. Излюбленное оружие мафии – традиционное для вендетты. Но на расстоянии более шести футов от него мало проку. Тебе нужно подойти ко мне поближе, малыш.
– Я подойду ближе, – сказал я, поднялся и взвел курок. – Ты ведь ни разу и куска не проглотил, без того чтобы я его тебе не разжевал и не сунул в рот. Теперь посмотрим, на что ты способен сам.
Он был прав, разумеется: ружье с таким коротким, обрезанным стволом дает настолько большой разброс, что не было не малейшей надежды серьезно ранить его там, где он стоял, – шагах в двадцати от меня, не менее.
Я пошел, глядя смерти в лицо, и Роза отчаянно вскрикнула. Где-то послышался шум мотора подъезжавшей машины, потом еще, хлопанье дверей, голоса в темноте. Мафия прибыла слишком поздно.
Был только дождь и Берк, стоявший там – в конце темного туннеля, – лицо его застыло, на нем резко обозначилась каждая черточка; взгляд его сверлил меня, и на какое-то бесконечное мгновение в мире больше не было никого, кроме меня и его.
И тут произошло нечто странное. «Браунинг» качнулся. Берк отступил на один шаг, потом еще. Не знаю, отчего это случилось. Быть может, виной тому было мое неумолимое приближение, мое явное презрение к собственной смерти, выражение лица. Что бы там ни было, он сломался – рассыпался, распался на части.
– Не приближайся ко мне! Не подходи!
Он быстро отступил на три шага назад, пошатнулся, наткнувшись на ограждение, и с отчаянным криком полетел вниз.
Я еще постоял, чуть покачиваясь, потом бросил «люпару». Роза была уже здесь, она крепко прижималась ко мне и плакала, уткнувшись мне в грудь. Я рассеянно погладил ее по волосам, потом подошел к ограждению и посмотрел вниз, на него, безжизненно лежавшего на ступенях террасы в шестидесяти футах подо мной.