За час до полуночи (пер. Максима Дронова)
Шрифт:
– И это означало бы смерть для Вито Барбаччиа, так?
– Смерть? – Он, казалось, был искренне изумлен. – Ты думаешь, это пугает меня? А я надеялся, что ты наконец-то понял. Законы существуют для всех, и все обязаны им подчиняться, даже капо. Без них мы ничто. В них – сила, благодаря им мы до сих пор существуем. О, нет, Стейси, тот, кто нарушает законы, заслуживает смерти – он ДОЛЖЕН умереть.
На какое-то мгновение мне почудилось, что я сошел с ума.
Я очутился в незнакомой стране, где были свои правила и обычаи, такие же
Не так-то легко мне было собраться с мыслями, однако я заметил:
– И все-таки, что-то не сходится. Ну хорошо, предположим, я не знал, что Хоффер из мафии, но он-то знал, что я твой внук, и я достаточно ясно намекнул Берку, что разговаривал с тобой об этом деле.
– А почему это должно волновать его? История о похищении падчерицы была состряпана вполне правдоподобно, включая причины, по которым ему не хотелось поднимать шума: и он думал, что все, в том числе и я, приняли его версию насчет денег, которые будут выручены за акции. Так при чем тут девчонка Траскотт и то, что с ней приключилось?
Все это было не лишено смысла. Без сомнения, объяснение казалось таким же приемлемым, как и все остальные, которые предлагались мне в этом темном, кошмарном мире мафии.
– Тем не менее, мы остаемся при том, что ты мог предупредить меня, – медленно произнес я. – Ты мог бы мне как-нибудь намекнуть, о том что происходит, сказать мне, по крайней мере, что Хоффер из мафии, в тот первый вечер, когда мы с тобой разговаривали.
– Тогда я нарушил бы закон, Стейси, а этого я никак не мог сделать. Хоффер знал это, и для меня даже выгодно было помалкивать. Это ведь Хоффер втянул тебя в это дело. Хоффер да еще этот Берк, который обманывал тебя. Если бы ты вдруг пошел против них, Хофферу некого было бы в этом винить, кроме меня.
– У этого твоего Совета могут оказаться другие соображения по этому поводу, – заметил я. – Возможно, они не захотят поверить, что твой внук действовал не по твоим прямым указаниям.
– Ну что ж, поживем – увидим, – ответил Вито. – Но ты должен сам придти на заседание, Стейси, и увидеть все своими глазами. Думаю, это будет забавно.
– Забавно? – Если бы я был поближе к нему, я бы, наверное, мог ударить его в эту минуту. – Меня могли убить, ты что, не понимаешь? Я любил тебя – я всегда тебя любил. Несмотря ни на что, а ты послал меня на смерть – молча, без единого слова – ради каких-то дурацких замшелых законов, нелепой ребяческой игры!
Вито нахмурился.
– На смерть, Стейси? Ты и в правду так думаешь? – Он хрипло расхохотался. – Ну что ж, ладно, признаюсь. Я собирался удержать тебя от этого в тот первый вечер, когда ты приехал повидаться со мной, хотя бы силой, если понадобится. Но потом я поговорил с моим внуком – увидел его в деле, увидел, каков он есть мафиозо, такой же, как его дед, только рангом выше. А этот Берк – это ничтожество, эта ходячая развалина, гниющая заживо, – ты что же думал, я поверю, будто бы моему
Его голос упал до хриплого шепота, и он нагнулся ко мне совсем близко, одной рукой опираясь на край кровати. Я смотрел на него, не в силах отвести глаз.
– Неужели ты не понимаешь, Стейси? Хоффер должен был получить свой шанс – таковы законы – но я хотел, чтобы он ползал на брюхе, раздавленный, жалкий, так как я уверен, что из всех них именно он наверняка виновен в гибели моей дочери. Я хотел, чтобы его план провалился, а потому позволил лучшему и самому безжалостному из мафиози, какого я когда-либо знал, выполнить это для меня.
Меня словно обдало ледяной волной, я содрогнулся, а он сел на свое место и спокойно закурил еще одну сигару.
– Для тебя это только игра, не так ли? И чем она сложнее, тем лучше. Ты мог бы расправиться с Хоффером когда угодно и где угодно. Дома, на улице – но это было бы для тебя слишком просто. Тебе нужна была классическая трагедия.
Дед встал, лицо его было бесстрастно; он смахнул пепел с лацкана пиджака и поправил галстук.
– Они скоро будут здесь. Я пришлю к тебе Марко с одеждой.
Дверь за ним затворилась. С минуту я невидящим взглядом смотрел в потолок, потом сбросил ноги с кровати, встал и попытался пройти хоть немного.
Я прошел до окна и обратно. Голова сильно кружилась, и плечо болело невыносимо, когда я двигал рукой, но главное – я мог двигаться, а это было все, что мне требовалось.
Я рылся в ящиках ночного столика, когда вошел Марко. Он кинул замшевый пиджак, габардиновые брюки и белую нейлоновую рубашку на постель и достал «смит-вессон».
– Ты случайно не это ищешь?
Он бросил его мне. Я вытащил револьвер из кобуры, с минуту подержал его в левой руке, потом крутанул барабан и высыпал патроны на одеяло.
Я аккуратно перезарядил его, вернул барабан на место и сунул револьвер в кобуру.
– Был еще бумажник.
– Вот он.
Марко вынул его из кармана и протянул мне, молча глядя, пока я проверял содержимое.
– Они уже здесь?
– Почти все.
– А Хоффер?
– Нет еще.
Я заметил, что руки у меня слегка дрожат.
– Помоги мне одеться. Не следует заставлять их ждать.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Они ждали в гостиной, и я уселся в плетеное кресло на террасе, за увитой виноградом шпалерой, рядом с Марко, и стал смотреть.
Мне было прекрасно все видно, и слышимость была великолепная. Их было восемь вместе с дедом – судя по всему, самая что ни на есть избранная публика. Трое из них были настоящие капо старого закала, одетые тщательно, в намеренно поношенные костюмы. Четвертый скинул пиджак, выставив напоказ дешевые, слишком яркие подтяжки. Все остальные были в дорогих летних костюмах, хотя никто не мог сравниться с моим дедом по великолепию. Вито Барбаччиа восседал во главе стола в кремовом костюме, который он впервые надел в этот вечер.