За час до полуночи (пер. Максима Дронова)
Шрифт:
Мне представлялось, что я плыву посреди черной бездны, где не было ничего, кроме крохотной мерцающей точки света в конце длинного, бесконечного туннеля. Я механически хватался, словно за жизнь, за монотонно дергавшиеся поводья, и почти не воспринимал окружающего.
Я не помню, как высвободил из ремня правую руку. Знаю только, что пользовался ею – вероятно, не мог иначе – и что кровь просочилась через повязку.
Я даже залюбовался этим великолепным красным цветом – таким ярким на на моем защитном комбинезоне. Мир показался мне
На склон высыпали овцы, словно поток грязной воды, и закружились вокруг меня, а позади пастух в драной одежде долго разглядывал меня, а потом повернулся и бросился бежать по тропинке обратно в деревню.
Я прошел то место, где сидел вместе с Розой и лежал с ней в ложбинке на солнцепеке. Милая, милая Роза... Она хотела предупредить меня, но слишком уж боялась этого негодяя Карла Хоффера...
Внизу, где-то под ногами, теперь была кровь, что показалось мне довольно странным. Я потряс головой, и кровавое пятно обернулось красной «альфа-ромео», которая стояла на заднем дворе заведения Даниэло Серды, в двух сотнях футов подо мной. Послышались крики; по тропинке в мою сторону бежали люди.
Однажды, еще мальчишкой, я упал с дерева в саду виллы Барбаччиа и пролежал без сознания около часа, пока меня не нашел Марко. Сейчас Марко выглядел в точности таким же, ни часом старше, и это поразило меня. На его лице было совершенно такое же выражение – смесь испуга и любви. Невероятно – после всех этих лет.
Я лежал на грязной земле; Марко поднял меня и положил к себе на колени.
– Все хорошо... Все теперь будет хорошо, ты слышишь, Стейси!
Я ухватился за ворот его дорогой дубленки и потянул на себя:
– Марко – Хоффер и Берк. Хоффер и Берк – мои. Скажи об этом Вито. Это мое дело, только мое. МОЯ ВЕНДЕТТА!
Я орал эти слова во весь голос, а мужчины деревни Беллона стояли вокруг, сомкнувшись молчаливым кольцом; их лица были точно высечены из камня. Они напоминали фурий из какой-нибудь древнегреческой трагедии, невозмутимо ожидавших кровавой развязки.
* * *
Трещины на потолке образуют, оказывается, очень интересный узор, который похож на карту Италии, если всматриваться в него достаточно долго, – даже каблук имеется. Только вот Сицилии нет.
СИЦИЛИЯ.
Я закрыл глаза, мысли мои путались. Потом я увидел, что у постели стоит Марко, засунув руки в карманы своей великолепной дубленки.
– У тебя чудесная дубленка, – проговорил я.
Он улыбнулся мне улыбкой, знакомой с детства.
– Как ты себя чувствуешь?
Я был укутан в толстое серое одеяло. Приподняв его, я обнаружил, что на мне по-прежнему тот же защитный парашютный комбинезон, а плечо перебинтовано заново чем-то напоминавшим полоски, оторванные от белой льняной простыни. Я с трудом оттолкнулся и сел, опустив ноги на пол.
– Ну, ну, не так шустро, – проговорил Марко. –
– Ты не прав, – возразил я. – Ты крайне и бесконечно не прав, Марко. Я абсолютно неуязвим и собираюсь жить вечно.
Марко больше не улыбался, и, когда дверь отворилась и в комнату быстро вошел Серда, по выражению его лица до меня дошло, что я, должно быть, кричал.
На тумбочке у кровати лежал «смит-вессон»; я потянулся за ним, взял и прижал к лицу. Металл был обжигающе-холодным, или это только показалось мне? Потом я посмотрел на встревоженные лица Марко и Серды и спросил:
– Где она?
– У меня в спальне, – ответил Серда.
Я уже вскочил на ноги и, слегка пошатываясь, бросился к дверям, вырываясь из рук Марко. Передо мной стоял Серда, который распахнул дверь, и в полумраке спальни печальная женщина, оказавшаяся его женой, с тревогой подняла на меня глаза, отвернувшись от кровати.
Благородная Джоанна Траскотт лежала совершенно неподвижно, лицо ее было словно вылеплено из воска, а голова перевязана чистой полосой из простыни.
Я повернулся к Марко:
– Что происходит?
– Ей нехорошо, Стейси. Я разговаривал с капо по телефону. Ближайший доктор в двух часах езды отсюда, но его уже вызвали.
– Она не должна умереть, ты слышишь?
– Конечно, Стейси. – Он похлопал меня по плечу. – Из Палермо уже выехала «скорая» с двумя лучшими на Сицилии врачами из частной клиники. С девушкой все будет в порядке; я сам пригляжу за ней. Состояние тяжелое, но рана не смертельная. Тебе не о чем беспокоиться.
– Кроме как о Хоффере, – уточнил я. – Он-то думает, что она умерла, и для него это очень важно. – Внимательно посмотрев на Марко, я покачал головой: – Но ты-то ведь знаешь об этом, правда? Тебе же все известно?
Марко не знал, что ответить, и попытался ободряюще улыбнуться.
– Забудь о Хоффере, Стейси. Капо сам с ним разберется. У него уже все схвачено.
– И когда же это случится? Через неделю? Через месяц? Хоффер использовал меня, разве не так, Марко? Он использовал меня, так же, как тебя и всех остальных.
Я обнаружил, что все еще сжимаю «смит-вессон» в левой руке и засунул его в кобуру.
– Этого больше не будет. Я сам сведу с ним счеты.
Обернувшись, я посмотрел на девушку. Если она еще дышит, то жить ей осталось недолго – так, по крайней мере, мне показалось. Я повернулся к Марко:
– Поехали. На твоей «альфе». Встретим их по дороге.
Он нахмурился.
– Нет, лучше подождать, Стейси. Опасно ехать по горным дорогам после такого дождя. Покрытие наверняка расползлось.
– Он прав, – вмешался Серда. – Если дождь вскоре не прекратится, никаких дорог вообще не останется.
– В таком случае «скорая» сюда не доберется, – спокойно заметил я.
Серда, нахмурившись, повернулся к Марко; тот пожал плечами, словно сдаваясь.
– Может быть, он и прав.