За час до полуночи (пер. Максима Дронова)

Хиггинс Джек

Я передал ему пачку. Эти двое были определенно похожи друг на друга, и я спросил:

– Вы ведь братья Вивальди, не так ли?

Тот, что с винтовкой, кивнул:

– Да. Я Огюст, а он Пьетро. Но от него мало чего добьешься. – Огюст постучал по своей голове. – У него свои трудности. Короче, он не может говорить.

Пьетро производил впечатление непоседы; он раскрыл рот, обнажив полдюжины черных, прокуренных обломков зубов. Его глупая ухмылка сильно напоминала мне Чеширского Кота. Полагаю, что он ухмылялся именно так же, вышибая кому-нибудь мозги.

Причем эти мозги вполне могут быть моими, подумал

я, но тут же вздохнул с облегчением, так как Серафино подошел ко мне, и по выражению его лица я понял, что пока все будет в порядке.

– Странно, – проговорил он, – не могу даже припомнить, сколько раз старик Барбаччиа пытался добраться до меня. Однако сейчас мы не собираемся проливать чью-либо кровь.

НЕПЛОХАЯ, А ГЛАВНОЕ, ВЕСЬМА СВОЕВРЕМЕННАЯ МЫСЛЬ.

– Могу я получить назад свое оружие? – спросил я.

– Насчет этого не знаю. Скорее всего, мы подержим его пока у себя. – Ему явно не хотелось вооружать меня снова, однако он все же решился на жест доброй воли. – Отдайте ему его карманную игрушку. Остальное держите у себя.

Огюст, ухмыльнувшись, протянул мне «смит-вессон», и я засунул его в кобуру. Если бы они только могли догадаться, что из этой «игрушки» я мог бы за секунду продырявить головы всем троим!

* * *

Мы стали цепью спускаться вниз по склону, я и Серафино чуть позади остальных. Серафино, очевидно, все еще держал «хофферовские» двадцать пять тысяч в какой-нибудь консервной банке, спрятанной в лесу. Он явно воспринимал все происходящее как шутку, и часто смеялся, пока рассказывал:

– Да, в свое время мне пришлось-таки отправить на тот свет пару человек. Такова жизнь. – Он нервно почесал ногтями щеку. – Я делал кое-что для Хоффера, когда у того были неприятности со строительными рабочими на новой дороге через горы. Завалили пару человек и уронили со скалы одного профсоюзного деятеля. А потом он связывается со мной через общего знакомого и предлагает эту работу насчет девчонки.

– Так ты не знал, кто она такая?

– Откуда? Хоффер сказал, что она шантажистка – что она может разрушить его жизнь, если не заткнется навеки. Я настоял на оплате вперед, так что деньги были мои во всяком случае, но когда увидел девчонку, она мне понравилась. – Серафино жестко ухмыльнулся. – Но я теперь только наполовину мужчина, поэтому на этот счет здесь ей не о чем беспокоиться.

– Да, я слышал об этом.

Он громко рассмеялся.

– Ничего житуха, да? Нет, мне особенно понравилось, как она вздернула носик и выпрямилась, когда подумала, что я собираюсь застрелить ее. Именно это и заставило меня изменить свое намерение – то, как она стояла, словно принцесса из Рима. Потом мне пришло в голову, как прекрасно было бы кидануть Хоффера, ведь деньги были уже у меня. Он ведь большая крыса. К тому же я не люблю мафию.

Он сплюнул снова, чуть не попав мне на ногу, и я споткнулся, едва не потеряв равновесие. Я резко схватил его за руку:

– Так Хоффер – это мафия?!

– А ты разве не знал? Один из того американского синдиката, что янки выслали из страны за последние несколько лет.

И ДЕД НЕ СКАЗАЛ МНЕ НИ СЛОВА.

– А Джоанна знает об этом?

– Ну что, подумай только, она может знать? – Серафино покачал головой. – Она знает, конечно, что он большая свинья, но ведь она только второй раз на Сицилии. Мафия для нее – всего

лишь две строчки в туристском справочнике, в которых говорится, что это наша романтическая история.

Звучало вполне резонно. Что, действительно, она могла знать, проводя большую часть года в какой-нибудь закрытой английской привилегированной школе, а в каникулы путешествуя по Франции, Швейцарии и тому подобным местам. Здесь у нас с ней явно было нечто общее.

– Итак, Хоффер работает здесь на Общество?

– Сделай мне одолжение. – Он, казалось, испытывал некоторую неловкость. – Ты знаешь правила. Что услышал – о том молчи. Так вот, Хоффер последний из полдюжины ему подобных.

– Что же случилось с остальными?

– Двое нажали на стартеры в своих «альфах» и прямиком угодили в ад. Остальных убрали тем или иным способом, как я предполагаю. Все они имели зуб против Барбаччиа, однако сделали большую ошибку. Старый волк переиграл их.

– А эта попытка покушения на него? – спросил я. – Бомба, которая убила мою мать. Кто ответственен за это?

Серафино пожал плечами:

– Кто знает? Кто-нибудь из них. Какое это имеет значение? Рано или поздно Барбаччиа доберется до всех.

Я внутренне содрогнулся. Вито Барбаччиа, Повелитель Жизни и Смерти. Хорошо сказано... Я в задумчивости зашагал вслед за Серафино, который устремился вперед, весело насвистывая что-то себе под нос.

* * *

Пастушья хижина выглядела так, словно стояла здесь с начала времен. Она была сооружена из обломков скал и камней различных размеров, дыры между которыми были залеплены глиной, а низкая крыша состояла из дерна, уложенного на дубовые ветки.

Ручей в этом месте превращался в журчащий поток, который быстро спускался через несколько небольших водоемов и исчезал за каменным выступом пятьюдесятью ярдами ниже. Хижина стояла на пологом берегу ручья посреди лужайки и выглядела удивительно по-домашнему. Рядом паслись два осла и три козла, и полдюжины цыплят появлялись и исчезали под ветвями, энергично выклевывая что-то в земле.

Парень лет восемнадцати или девятнадцати – вероятно, тот самый Джо Рикко, о котором упоминал Серда – нагнулся над небольшим костром, подпитывая пламя под ржавой кастрюлей обломками веток. За исключением своей молодости и рыжей шевелюры, он был удручающе похож на остальных бандитов – та же полотняная кепка, такой же залатанный костюм и потертые кожаные краги, те же жестокие черты лица. Он поднялся, с удивлением глядя на меня, а братья Вивальди подошли к костру и стали по очереди отхлебывать из побитой эмалированной кружки нечто, по запаху отдаленно напоминающее кофе.

Серафино и Джоанна Траскотт сели на бревно у ручья, и первый достал откуда-то еще один окурок сигары и прикурил его. Потом посмотрел на серый рассвет и проговорил:

– Все-таки я до сих пор ничего не понимаю. – Он покачал головой. – Много бы я дал, чтобы узнать, какую игру ведет Хоффер.

– Возможно, все гораздо проще, чем мы думаем, – сказала Джоанна. – Может быть, он думает, что ты по-прежнему можешь сделать что угодно за деньги.

– Как раз здесь он, может быть, и недалек от истины, – согласился я, однако шутка сразу же показалась мне не столь уж смешной, потому что она невольно навела меня на мысль, которую я всячески старался избегать. Серафино тут же добавил масла в огонь: