За час до полуночи (пер. Максима Дронова)
Шрифт:
Пайет прибыл первым, находясь, очевидно, в отличной форме, за ним Легран, который тяжело опустился на землю и выглядел совершенно уставшим. Последним подошел Берк, и я снова заметил, как он тяжело дышит.
– Зачем мы остановились? – проворчал он.
Я пожал плечами.
– Я думал, нам следует отдышаться.
– К черту. Мы не успеем, если будем так ползти.
Он был раздражен, но как всегда прав, и я прервал его взмахом руки:
– Хорошо, ты же командир.
Я снова двинулся вперед, используя местами хорошую почву, чтобы оттолкнуться посильнее, а один раз даже
Я еще никогда не чувствовал себя таким голым, когда возглавлял группу в этом последнем броске по открытому склону. Было ровно без двадцати пять, когда мы достигли внешнего пояса деревьев.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Когда серый рассвет расползся среди деревьев, мы присели в круг и перекусили. Берку, казалось, стало лучше после того, как он отдышался. Однако взмокший от напряжения Легран выглядел гораздо старше своего возраста; морщины четче обозначились на его лице. Глядя на него, можно было сказать, что он уже слишком стар для подобного рода экспедиций.
От влажной земли поднимался пар, и холод забирался под одежду. Пайет Джагер – и тот выглядел уставшим. «Корпус быстрого реагирования» – так обычно называли его и Леграна в старые времена. Были моменты, когда вид этих двоих в бою, плечом к плечу пробивающих себе дорогу с силой танка, вызывал у вас желание аплодировать. Но все это осталось в далеком прошлом. Времена изменились, а с ними изменились и люди, – такова была жизнь, и связанный с нею естественный ход вещей.
Я слегка поежился. Этот серый рассвет мне не очень-то нравился, ибо напоминал мне слишком много подобных же рассветов, когда гибло немало хороших людей. Я закурил, и сигарета показалась мне ужасной на вкус, но я не выбросил ее. Берк придвинулся ближе и развернул свой экземпляр карты:
– Мы сейчас не можем находиться выше пятисот футов от этой пастушьей хижины. Возможно, тебе сейчас стоит произвести небольшую разведку. Даю тебе три четверти часа. Мы будем ждать тебя здесь. – Понизив голос, он добавил: – Мне кажется, Леграну необходим отдых. Он неважно выглядит.
– Хорошо, я скоро вернусь.
Я поднялся на ноги и двинулся вниз, через поросший лесом пологий склон. На этой высоте, между скал, рос в основном пробковый дуб. Когда я добрался до пояса из бука и сосны, идти стало значительно легче.
Из-за дерева вынырнула лисица, которая так сильно напугала меня, что я чуть было ее не пристрелил, тем самым чуть не поставив под сомнение всю операцию. У меня просто вылетело из головы, что в этих горах водятся дикие животные, помимо Серафино и его парней. Здесь было предостаточно волков, куниц и диких котов, хотя все они имели склонность при первом же запахе человека бежать в противоположном направлении.
Я уже покрыл приличное расстояние и перешел на бег трусцой, волоча за собой автомат, иногда съезжал по склону на спине, и уже через пятнадцать минут спустился на добрых триста футов.
Справа от меня тек ручей. Продравшись через кусты к берегу, я лег на
Сначала я услышал голос – нечто вроде вскрика, который затем резко оборвался. Я замер, упав на одно колено. Некоторое время было тихо, потом раздался мощный всплеск и новый вскрик.
Благородную Джоанну Траскотт я видел дважды, и оба раза только на фотографиях, которые показывал нам Хоффер. На одной из них она была одета для лыжной прогулки, на другой – для бала в Букингемском дворце. Было трудно вообразить, что девушка, за которой я наблюдал сейчас из кустов и которая плавала голой в небольшой заводи, образованной ручьем, была она же.
Волосы девушки были заплетены в огромную косу, какие, наверное, носили еще в восемнадцатом веке, а лицо, шея и руки были бронзовыми от загара. Остальная часть тела была белой и какой-то мальчишеской, поскольку грудей почти не было.
Она вышла на берег и принялась вытираться старым одеялом. Я даже не старался смотреть в сторону. Во-первых, девушка не знала, что я наблюдаю за ней, а, во-вторых, она казалась мне какой-то бесполой. Странно, как это одни женщины сразу воспламеняют вас, словно спичка, которую поднесли к политым бензином дровам, другие же оставляют совершенно безразличными.
Девушка между тем надела старые штаны, которые определенно знали лучшие времена, мужскую рубашку, зеленый шерстяной свитер с дырками на рукавах и повязала на голову красный шарф, сделав узел под подбородком.
Когда она присела, чтобы одеть свои испанские войлочные ботинки, я вышел из-за деревьев и бодро проговорил:
– Доброе утро!
Но никакого впечатления не произвел – она оказалась крепким орешком.
– И вам доброе утро, – спокойно ответила она, поднимаясь на ноги.
– Вы только не волнуйтесь, – несколько бессмысленно пробормотал я. – Меня зовут Виатт, Стейси Виатт. Я от вашего отчима, Карла Хоффера. Выше по склону меня ждут трое друзей. Мы пришли, чтобы освободить вас.
Боже, каким я оказался идиотом! Девушка была ведь совершенно одна, без охраны, и очевидно, вольна делать то, что ей заблагорассудится. Почему, черт возьми, это не дошло до меня сразу? Ночь выдалась напряженной – возможно, я устал и нервы были на пределе.
– Так вы хотите, чтобы я приветствовала вас аплодисментами? – холодно проговорила она своим хорошо поставленным, немного хрипловатым голосом англичанки. – Как он приказал вам избавиться от меня? Пистолетом, ножом или тупым предметом?
Я в изумлении уставился на нее. Стало уже значительно светлее, но все же я не заметил, как она слегка отвернулась от меня. Пришел в себя я только тогда, когда обнаружил, что девушка держит в правой руке старый автоматический пистолет «беретта». И по ее виду можно было сказать, что она прекрасно знает, что с ним следует делать.
* * *
– Не потрудитесь ли вы объясниться немного подробнее, – сказал я. – Боюсь, что не совсем понял вас.
– Положите оружие на землю, – потребовала она резко.