За час до полуночи (пер. Максима Дронова)
Шрифт:
Для сицилийского мужчины женщина не была человеком в полном смысле слова – она должна была делать то, что ей говорили. Быть оскорбленным женщиной, да еще публично, – об этом невозможно было даже и подумать. Некоторые из наблюдавших детей рассмеялись, и парень протянул руку через стол и криком заставил Розу встать, а другую занес для удара.
Я схватил его за плечо и развернул лицом к себе. Мы смотрели друг на друга достаточно долго, и выражение его лица уже начало постепенно меняться, когда я ударил его тыльной стороной руки. Я не сказал
Роза присоединилась ко мне, застегивая блузку.
– Что бы вы сделали, если бы они вдвоем бросились на вас? Пристрелили бы их?
– Но они ведь не бросились, – заметил я.
– Нет, вы правы – они знают, что лучше не связываться с мафией.
– Но откуда им знать, с кем связываются?
– Не играйте со мной в игры, мистер Виатт. Вы давно не смотрелись в зеркало? На вашем лице ясно отпечатался мафиозо. Самодовольство, сила, тихая ярость. Вы ведь даже не заговорили с этими бедолагами. Большего оскорбления нельзя было и придумать.
– Для вас или для него? – Я перехватил руку Розы, готовую ударить меня. – Бедная Роза. Вы носите нейлоновое белье и платья из Лондона и Парижа и чувствуете себя виноватой перед ними. Почему? У вас, вероятно, есть братья и сестры, которые до сих пор живут в подобном дерьме?
– Нечто вроде. – Она кивнула. – Вы чересчур умный, мистер Виатт.
– Стейси, – сказал я. – Зовите меня Стейси. А теперь давайте прогуляемся.
* * *
За деревней мы обнаружили прекрасный склон, который плавно поднимался по направлению первой гряды с темным лесом на противоположной стороне, затем голая скала и вершина, слабо различимая и сверкающая на дневной жаре.
Я захватил из машины бинокль и, расстелив карту, которую дал мне Серда, стал тщательно сверять ориентиры с теми, что были на самом деле.
– Так можно это сделать? – спросила Роза, когда я складывал карту и убирал бинокль в футляр.
– Я думаю, да.
– И вы не собираетесь сказать мне, как именно?
– Я думал, вы поехали с нами только покататься.
Она ударила меня кулаком по плечу.
– Я уверена, вы первый из тех, кто способен вызвать ярость.
– Хорошо, – сказал я. – А теперь мы забудем все на свете, за исключением того, как здесь прекрасно. Мы проведем остаток дня, словно беззаботные любовники, и будем говорить друг другу прекрасную ложь.
Она рассмеялась, откинув голову назад, но, когда я взял ее руку в свою, она позволила ей остаться там.
* * *
Мы обнаружили на склонах васильки с гигантскими желтыми тычинками, амброзию, орхидеи и серебряно-голубую горечавку. Мы гуляли около часа, потом легли в небольшую ложбинку, нагретую солнцем, курили и разговаривали.
Я оказался прав: Роза была родом из деревни в провинции Мессина, очень похожей на Беллону. Дядя с материнской стороны, вдовец, владел небольшим кафе в Палермо, и его единственная дочь
Она вышла замуж в восемнадцать за пожилого владельца подобного заведения, который умудрился удачно отойти в мир иной год спустя.
У меня создалось впечатление, что Хоффер просто занял пустующее место, – он умел удивлять ее, однако Роза была не очень откровенна насчет деталей. Важным являлось то, что она была способна подстраиваться под него, как самая искушенная женщина в мире, что было отнюдь не просто даже с ее умом и навыками.
Роза, в свою очередь, задала мне несколько вопросов, и я обнаружил, что отвечаю. Я не сказал ничего существенного, конечно, но глаза у нее неожиданно расширились:
– Невероятно, – проговорила она. – Вы совершенно обычный человек. Мне трудно представить, что вы можете так хладнокровно убивать, как прошлой ночью.
– Значит, вы знаете об этом? – удивился я. – Кто же вам сообщил?
– Ну, полковник Берк. – Ответ сорвался у нее с языка, прежде чем она смогла прикусить его. – Я слышала, как он говорил Карлу.
КОГДА ЖЕ ВСЕ ОКОНЧАТЕЛЬНО ВСТАНЕТ НА СВОИ МЕСТА?
Я громко рассмеялся, и Роза спросила меня, что я нахожу столь забавным.
– Жизнь, – ответил я. – Одна большая шутка.
Я повалил ее на спину и поцеловал. Она лежала и смотрела на меня спокойными глазами и не пошевелилась, чтобы остановить мою руку, когда я просовывал ее под блузку, чтобы положить ей на грудь. Ее сосок расцвел под моим большим пальцем, и я заметил крошечные капли пота у нее на бровях.
Я уничтожил их поцелуем и рассмеялся.
– Брючные костюмы, несомненно, являются наилучшей защитой женской добродетели со времен пояса верности. Почти неразрешимая проблема.
– Но не совсем, – заметила она.
– Да, не совсем.
Я поцеловал ее снова, и на этот раз ее руки обвили мою шею, придвинули меня ближе. Роза действительно была очень желанной, но доверия к ней я все же не испытывал.
* * *
Мы спускались к деревне другой дорогой, и мне удалось заглянуть внутрь огороженного стеной сада, находившегося за винной лавкой, с высоты в пару сотен футов. У амбара был припаркован красный «альфа-ромео», а у входа разговаривали двое мужчин. Достав бинокль, я обнаружил, что это были Серда и Марко Гаджини.
Роза шла чуть впереди и собирала дикие цветы. Я ничего не сказал ни ей, ни тем более Серда, когда мы вернулись в лавку. Берк был снова на ногах, но выглядел крайне неважно. Я усадил его на заднее сиденье, а Розу посадил рядом с собой.
Берк сдерживал свой темперамент первую сотню ярдов, а затем взорвался:
– Так ты расскажешь мне наконец, ради всего святого? Что ты выяснил?
– Где обитает Серафино.
– Можем мы достать его?
– Я думаю, да. Помнишь высадку в Лагоне?