За пять веков до Соломона
Шрифт:
— Все так говоришь. Складно и верно. Именно о том первое знание завета «Используй силу людей». Но вижу, живет в тебе сомнение. Говори, выкладывай.
— Учитель, одного не пойму. Вы же людей на площади страшному риску подвергали. А ну как решился бы Рамсес силу применить. Что тогда?
— Хороший вопрос задаешь, Осия. Прав ты: дебена медного не стоит тот правитель, что способен всех людей своих в жертву принести, себя спасая. С другой стороны без вождя сильного не способен народ в трудную минуту выжить и счастья достичь. Потому на войне в схватках кровавых командира главного оберегают больше, чем кого другого.
Помолчал Моисей, дух вроде переводя, но знал Осия: для него молчит, чтобы вник крепко и запомнил надолго.
— И встает вопрос, тот самый, что ты задал. Насколько важен вождь для народа своего? Сколько обычных жизней за него отдать можно? Не морщись, Осия, будешь и ты войска в битву водить. А там придется задачи и посложнее решать. Потому каждый правитель обязан рисковать уметь, но при этом риск просчитывать.
Тихо было так, что дуновение ветерка разносилось по всей округе громким шепотом.
— А как риск просчитать, учитель?
Усмехнулся Моисей:
— Существуй рецепт единый, окажутся не нужны вожди и начальники. Всякий бы мог людьми управлять и схватки выигрывать. Но нет правил, что на любой случай бы подошли. Каждый вождь исходит из того, что жизненный опыт да внутренний мир подсказывают. Да, Осия, каждый. И опыт у всех имеется, и мир внутренний своими обитателями населен. Только слышать не многие умеют. Особенно сразу. Потому-то есть третий путь. Брать знания у других. Для того и рассказываю четвертый день уже, что со мной двадцать лет назад происходило, чтобы показать, где риск оправданным был, а где нет, где я решения удачные находил, а где по-другому бы все сделал. Это и есть, Осия, второе знание заповеди «Используй силу людей». Куда большая сила сокрыта в головах людей, чем в руках их. Древние еще говорили «имеющий уши, да услышит». Слушай людей, Осия, и отворится тебе источник силы, что и за сто лет не вычерпать.
Опять помолчали. Осия подивился, сколько всего сокрыто в заветах лидерских. Вроде и просто снаружи, а начнешь снимать слой за слоем, словно с луковицы, а там еще и еще спрятано.
Через минуту Моисей продолжил:.
— Знаю, что не ответил я до конца на вопрос твой первый. Как мог я риску такому рабов египетских на площади подвергать. Но для начала надобно третье знание из заповеди извлечь. До сих пор говорили мы о силе физической и мощи духовной, а также об опыте, которому следует у людей учиться. Не упомянули при этом, что и те, кто уже в царстве мертвых вечно почивает, тоже силу имеют. Сила эта лежит в традициях, что из поколения в поколение передаются, в обычаях веками освященных, в заветах отцов и дедов наших. Если хочешь быть вождем могучим, обязан ты и эту силу использовать. Помнишь, какую неудачу я потерпел, когда на первой встрече с Рувимами призвал от традиций древних отречься? Знай я тогда, насколько предки у евреев почитаемы, никогда бы той ошибки не допустил.
Небо из темно-синего, словно спелый виноград, превратилось в совсем черное. И тотчас тысячи звезд засверкали яркими песчинками. Отсюда с горы казались они совсем близкими — ветвью пальмовой взмахни разок и соберешь все в одну сияющую кучку.
— Тогда в темнице, вспомнил я, что до конца второго месяца сезона Перет всего три дня осталось. А значит, наступал день рождения Сета. Ты уже не помнишь, слишком маленьким из Египта ушел, но Уасету Гор покровителем был. Тот самый, что в схватке с Сетом не на жизнь, а на смерть сошелся. Каждый хотел Египтом править. Сет даже перед убийством Осириса не остановился. И только мать Исида смогла кровавую битву прекратить. С тех пор Сет — вор и убийца — Гору, а значит Уасету и самому фараону, кровным врагом приходится. День его рождения — самый несчастливый из всех дней в году. В этот день, фараон вообще никаких решений не принимает, боится, что любое начинание против него обернется. Даже что на обед подавать, фараон накануне определяет. А чтобы кровавой расправой на центральной площади такой день начать — дело и вовсе немыслимое. Знал я об этом и посчитал, что Рамсес против традиции не пойдет. Так и случилось. Видишь теперь сам, как третье знание заповеди «Используй силу людей» на деле помочь может.
Осия тяжело молчал, погрузившись в свои думы. Моисей терпеливо ждал, зная, что собеседник непременно задаст вопрос — тот самый, на который он сам так долго искал ответ.
— И все равно, учитель, не понимаю я, почему Рамсес так поступил. Сначала дал вам разрешение евреев из Египта вывести, а потом передумал и заточил в темницу. Ведь сами же говорили, что коварство у фараонов египетских совсем не в почете было. И слово свое они обычно держали.
— Об этом и я себя много раз спрашивал. Никак не мог найти объяснения поступкам фараона. Только со временем правда стала открываться мне.
Моисей оперся на валун, голова запрокинулась назад, будто подставляя лицо скрывшемуся за горизонтом солнцу.
— А отыскал я ответ, только когда понял, как воспользоваться силой самого фараона. Давай вместе взглянем на все глазами Рамсеса.
Опять остановка. Долгая достаточно, чтобы молодой вождь успел над вопросом подумать.
— Смотри, Осия: худо ли бедно правит фараон Египтом, решает большие и мелкие проблемы. И тут вдруг является приемный брат и заявляет о заговоре, составленном верным Везиром. Что же делать Рамсесу?
— Гнать Везира чем подальше, а то и вовсе казнить, — резкие слова молодой вождь сопроводил красноречивым жестом.
— И тем самым нарушить баланс Сил. Признать правоту брата — значит возвысить его над другими. А ну как, наоборот, это навет клеветнический? Брат сам на престол метит? А историю о Везире для отвода глаз придумал? То-то и оно. Совсем непросто фараону. Но находит он блестящее решение. Дает брату непосильную задачу. А тот, вдруг, в течение очень короткого срока обретает огромную поддержку среди евреев-рабов. Не иначе, как загодя все подготовил. И понимает тогда Рамсес, что если хочет у власти остаться, должен брата обезвредить. Но как? Убить? Выслать? Не по царски это. Да и не по братски. И тут фараон находит точку опоры в брате — преступление, совершенное много лет назад. Не беда, что была объявлена амнистия — можно придумать другое обвинение. Не беда, что Бакенхонсу уже много лет, как в живых нет — ведь брат об этом не знает, и имя старого жреца на него прекрасно действует.
Пауза, долгий вздох, которого достаточно, чтобы Осия все понял, и сам закончил длинную мысль:
— Не учел он лишь одного: брат его больше был не сам. Вместе с ним жила Сила тысяч рабов, которых тот убедил и повел за собой. А здесь даже фараон оказался бессилен.
Моисей кивнул довольно:
— Следовать завету «Используй Силу людей» вначале совсем непросто: люди, сами того не осознавая, сопротивляются любым переменам. Но если отыщешь точку опоры, если сдвинешь камень с места, и он покатится по склону, то остановить сорвавшуюся лавину возможно уже только огромной Силой — в десятки и сотни раз большей. Применять которую открыто — опасно, особенно на глазах у простых людей, искренне верящих легендам о добром и справедливом правителе — посланнике Богов. Нет ничего страшнее, чем разрушить иллюзии. Именно поэтому и после нашего ухода Рамсес не решился употребить Завет Аменемхата. А до того очень мудро поступил, не ввязываясь в открытый конфликт с рабами на центральной площади. Вместо этого освободил меня и позволил уйти израильскому народу.
И тут Моисей удивил Осию. Сказал совсем не то, что ученик думал услышать:
— Но знаешь, Осия, Рамсес действительно сильный правитель. И я недооценил его хитрость и расчет. Даже за то малое время, что прошло между его пробуждением глубокой ночью и появлением в темнице, молодой фараон сумел составить великолепный план. Отпуская меня и еврейских рабов, Рамсес собирался одним махом решить сразу три проблемы: восстановить репутацию удачливого правителя, избавиться от брата и рабов, дерзнувших открыто угрожать фараону, а также от Везира, которому больше не мог доверять после моих слов. Суди сам. Вот что он задумал…