За пять веков до Соломона
Шрифт:
— Мы не оставим верного товарища в беде. Каждый день один из нас будет носить еду и воду в пустыню Аарону. А через месяц, если язвы сойдут, вождь семейства Каафов вернется в наш лагерь.
На Аарона было страшно смотреть. Он ожидал, что Моисей будет сопротивляться, доказывать невиновность, возможно даже попытается его убить. Но чтобы предательски опорочить на глазах у всех! Аарон никак не ожидал такого коварства. Все худшие опасения о Моисее подтвердились. Нет, он этого так не оставит.
Аарон поднял голову и собрался воззвать к израильтянам, как вдруг увидел сотни испуганных лиц, что в упор смотрели на него, вернее на его щеку.
Впереди всех стояла черноволосая девушка. Нееестественно синие глаза были широко распахнуты и в упор разглядывали его лицо. Аарон инстинктивно нащупал один из прыщей. Толпа выдохнула и качнулась прочь. В воздухе застыло такое ощущение ужаса, что Аарон внезапно отчетливо понял: никто из этих людей не бросится к нему на помощь. Даже верные сыны Каафа и те отводили взгляды, когда он смотрел им прямо в глаза.
Только тут Аарон осознал весь расчет Моисея. Тому таки удалось найти то, чего люди боялись больше смерти…
— Сыны Хеврона из колена Каафа собирались Аарона освободить по дороге в пустыню.
— Сколько их было?
Махли принялся загибать пальцы на здоровой руке:
— Иерия, Амария, Иахазиил, Иекамам. Плюс еще трое.
— А остальные люди Аарона?
— В порядке. У них сейчас старый Узиил за старшего. Человек разумный, глупостей делать не станет. Хевроновы сыновья с ним разругались насмерть, когда он не захотел Аарона вызволять.
— Что с заговорщиками стало?
— Мои левиты в кольцо взяли. Ждут твоих приказаний, Моисей.
— Сюда ведите. Покажем Аарону, как дорого его безрассудство может стоить. Глядишь, и образумится.
Через пару минут Моисей и Аарон сидели на двух валунах посреди пустыни в получасе ходьбы от лагеря, а перед ними стояли на коленях семеро Каафов. Руки связаны за спиной, на шеи наброшены петли — чтобы дергаться несподручно было. За каждым высился левит с грозным хопешом в руках.
— Аарон, эти люди были готовы отдать жизнь за тебя. Раз так преданы они, решил я, что только тебе их судьбу решать позволено.
Второй раз за вечер Аарон изумленно уставился на Моисея. Хотя солнце зашло, небо еще оставалось светло-лиловым. Сумрак сгущался, но даже приближение ночи не могло скрыть смертной бледности, что разлилась по лицу молодого сотника.
— Что ты опять задумал, предатель? — голос дрожал и ломался, но глаза, как и прежде, глядели с вызовом.
— Прикажи сыновьям Хеврона во всем слушать Махли, как их нового сотника, и я тотчас отпущу всех семерых обратно в лагерь.
— Моисей, ты опять меня запугать пытаешься?
— Ну что ты, Аарон, — вождь говорил устало, словно взрослый, в очередной раз повторяющий прописную истину неразумному ребенку. — Я просто сказал, что жизнь этих людей зависит от тебя. Понимаешь ведь, что я не потерплю врагов внутри лагеря. А выселить их в пустыню, как тебя, да еще и воду с едой носить — слишком хлопотно. Поэтому сейчас одно твое слово решит: жить им или умереть. Прикажешь подчиниться — вернутся в лагерь, нет — тотчас сложат головы. Решай.
— Ты не посмеешь, Моисей. Я тебя слишком хорошо знаю. Ты не сможешь пролить кровь безвинных людей.
Аарон вскочил, на щеках выступили красные пятна. Моисей вместо ответа быстро взглянул на Махли, что стоял за спиной молодого сотника. Тот только кивнул и с силой усадил Аарона обратно на валун.
— И опять ошибаешься, — Моисей говорил все так же спокойно. — Эти люди совсем не безвинны. Они собирались напасть на отряд левитов. И пролить кровь людей, которые верно служат своему народу.
— Ты не сможешь, Моисей. Нет, не сможешь, — вызов в глазах Аарона сменился тревогой.
— Хочешь меня испытать? На самом деле? Аарон, хватит играть. Прикажи этим людям слушать меня, их законного вождя, и Махли — нового командира. Тогда все останутся живы.
— Нет, Моисей, — в глазах Аарона зажегся знакомый упрямый огонек. — Ни за что. Они будут подчиняться только мне.
Аарон резко обернулся к сынам Хеврона и хрипло закричал:
— Друзья, никогда не сдавайтесь. В ваших силах все изменить, сделать так, чтобы народ Израиля избавился от нового тирана!
— Это твой окончательный выбор? — теперь голос Моисея звучал тихо и грустно. — Аарон, ты так и не повзрослел.
Моисей обратился к Махли:
— Сотник, казнить изменников.
— Нет, Моисей, ты не посмеешь, — Аарон со страхом пытался поймать взгляд вождя и вдруг сделался похож на маленького подобострастного щенка.
Моисей поднялся и, не оборачиваясь, горько кинул:
— Игры закончились полгода назад, Аарон. Еще в Уасете. Жаль, что ты этого так и не понял.
— Ты не посмеешь…
Махли коротко кивнул, разом взлетели хопеши и со свистом опустились вниз. Брызнула во все стороны кровь, оросила белый песок черными каплями.
— Тела сжечь, всем воротиться в лагерь. Аарона здесь оставить. Страже дать приказ стрелять сразу, если только захочет к стану приблизиться…
Глубокой ночью догорал погребальный костер, похожий на огромный жертвенник, резкий ветер разносил во все стороны запах паленого мяса, такой знакомый по регулярным службам богам.
Только Аарон по-прежнему сидел неподвижно на земле и бесконечно повторял:
— Ты не посмеешь, ты не посмеешь…
Резкий порыв налетел на огромную глыбу, зависшую на краю обрыва. Каменная скала лениво потянулась и глубоко зевнула. Сколько она себя помнила, глупый ветер каждую ночь пытался столкнуть ее вниз. И не надоело же ему! Ведь каждому понятно: чтобы такую громадину вниз спихнуть, одного желания совсем недостаточно. И пусть ветер хоть ураганом обернется, силенок все равно маловато окажется.