За тридевятью морями
Шрифт:
Рытов упирается, но всё-таки, отдуваясь, спускается с вышки, чертыхаясь. Оскорблённый и обиженный до глубины души, он идёт на пляж.
С помощью Марии Владимир выносит мальчика на берег. Но происходит что-то непонятное: мальчик вдруг вскакивает на ноги, немного отбегает в сторону и начинает смеяться над взрослыми. Владимир срывается с места, чтобы поймать мальчика, но Мария останавливает его. Она сама догоняет мальчишку и хватает его за руку:
– Негодник! Кто же так шутит?! А ну, где твои родители? Или ты на
Пацанёнок вырывается, отбегает подальше, издалека строит рожи и что-то кричит. Владимир берёт Марию за руку:
– Я думал, он уже захлебнулся, а он…
Некоторое время они молча идут вдоль берега моря.
– А ты у меня герой! Храбрец!
На ходу Мария прижимается к Владимиру. Они останавливаются около вещей Марии, оставленных на пляже.
– Мария, мне, к сожалению, надо идти, а то меня могут хватиться, – Владимир кладёт руку ей на плечо. – Я тебя очень прошу никому ничего не говори. Вечером я позвоню. Ладно?
– Но ведь ты спас его, этого артиста!
Влюблённые нежно прощаются. Владимир возвращается на своё место, ложится на полотенце, как будто спит здесь с самого утра. На Владимира падает тень. Он открывает глаза, щурится, закрывает глаза от солнца ладонью и видит склонившегося над собой человека в шляпе. Рытов!
– Как водичка? Тёплая?
– Валентин Михайлович, тёплая. Наплавался. Позагорать теперь хочу.
– Дело хорошее. Далеко, наверное, плавали?
– Так точно, далеко! До Майями и обратно.
Рытов грозит ему пальцем:
– Ну и шуточки у вас, лейтенант…
В воскресенье Мария и Владимир гуляют по парку Художеств, где находится Музей изобразительных искусств. Они заглядывают в окна галереи, проходят мимо одной из художественных студий. Здесь занимаются танцами молодые балерины. В другой студии Володя замечает группу художников, которые пишут с натуры, и засматривается на обнажённую натурщицу.
Мария это замечает, и ей это не нравится.
– Что там такого интересного? Ах вон оно что! Я думаю, что он там так рассматривает! Ничего там нет хорошего. Пошли отсюда. Это не для тебя. Ты ещё слишком мал, чтобы такое видеть.
– Я мал?! Да я уже…
– Мал! Мал! Я лучше знаю! Пошли вон туда. Смотри, какие своды и арки. Интересно, когда это построили? Ещё при испанцах или позднее?
– Я думаю, позднее.
Они выходят на площадь, в центре которой находится большая, метр на метра полтора, авангардистская керамическая скульптура вагины. Володя подходит к скульптуре, рассматривает её, трогает внутри руками. Мария смущённо отворачивается, как будто её вовсе это не интересует.
– Какая необычная вещь! Никак не пойму, что это такое. Что это, Маша? Чаша? Цветок? Роза? Или, может, ракушка? Развёртка? Что-то мне это напоминает.
– Ах, напоминает?! Это развёртка. Ракушка. Ничего особенного. Пошли! Там дальше ещё много интересного. Пошли! Пошли!
– Куда ты всё время меня тащишь? Я здесь останусь. У скульптуры. Вот сяду здесь и буду себе взрослеть на здоровье!
– Влади, ты хотел посмотреть, как растёт бамбук. Так пошли. А ты понравился моему отцу. Он говорит, хорошо, что ты военный.
– А мама твоя что говорит относительно меня?
– Она говорит, что ты робкий и скромный, стеснительный.
– А ты что по поводу меня думаешь?
– Я думаю, что ты просто ещё маленький дурачок!
– Хорошо же ты обо мне думаешь. Спасибо! Так значит? И охота тебе с дурачком…
– Не обижайся. Но что делать, если ты на самом деле не очень взрослый.
– Это поправимо. Молодость… Она проходит. И очень быстро проходит. И наступает старость.
Влюблённые, смеясь, отходят от скульптуры. И тут же к ней приближается группа кубинских экскурсантов, которых ведёт гид. Продолжая свой рассказ об известном кубинском скульпторе, гид показывает рукой на скульптуру, у которой только что стояли Владимир и Мария:
– А вот ещё одна авангардистская скульптура этого талантливого мастера керамики, – гид показывает на скульптуру. – Эта прекрасная скульптура, как вы понимаете, изображает очаровательную, нежную вагину. Можно легко заметить, что автор-новатор вложил в это своё высокопрофессиональное произведение, в эту прекрасную, восхитительную вагину, в этот потрясающий, изумительный женский орган всего себя без остатка, полностью, целиком. Внёс в неё всю свою трепетную душу, всё своё сердце, весь свой творческий пыл, порыв и темперамент. От этой вагины, просто невозможно оторвать взора. Она так к себе притягивает и так манит! Вы со мной, полагаю, согласны?
Экскурсанты в восторге закатывают глаза, кивают головами, соглашаясь. А Мария и Володя уже стоят в бамбуковой роще. Володя рассматривает ствол бамбука:
– Вот махина! Толстенная!
– Бывает и повыше.
– Смотри. Вот если отпилить здесь и здесь, а этот отросток загнуть сюда и приклеить, то что получится? Кружка. Пивная кружка!
– Она будет протекать.
– А если её покрыть лаком или ещё чем?
– Какой ты умный! Прямо инженер!
– Это комплимент?
– Конечно. У нас инженеры – самые почётные высокооплачиваемые люди. А у вас разве не так?
– А у нас не так. К сожалению, наоборот. Им мало платят. Профессия «инженер» не считается у нас уважаемой или престижной.
– А кто будет науку развивать, в промышленности работать?
– Проблема! Ладно, когда-нибудь придут к власти умные люди. Всё решится.
Владимир неожиданно поворачивается к девушке:
– Я тебя люблю, Мария.
Опешив, Мария сначала отшатнулась от него:
– Какой ты, однако, горячий, хоть и русский!
Она делает шаг к юноше, берёт его руками за отворот рубашки: