За закрытыми дверями. Вы бы мне поверили?
Шрифт:
Я раздала две стопки листовок и заодно подметила, почему у меня их брали довольно охотно наименее раскрепощённые прохожие - моя обыкновенность и женственность. Вряд ли тут нужны пояснения. Я шла и улыбалась, хоть этого и не было видно за скотчем. Хорошо. Нам даже с погодой повезло - последнюю неделю у нас питерская серость, а тут выглянуло солнышко. В общем, акция прошла хорошо.
Ехала в метро я с улыбкой. Хотелось поделиться всем с кем-нибудь. Решила всё-таки позвонить Тане, рассказать про бесстрашных "стопхэйтецов", про подонков-провокаторов, всю акцию, одноклассников У. и О., про Наташу. Да про что угодно, лишь бы как раньше. Не дозвонилась. Но к этому я была готова.
Ах да, ещё сегодня я нарисовала портрет Нат. Готовлюсь к её дню рождения. Он простоват, (а она-то художница!), поэтому эту версию оставлю себе, а какую-нибудь оригинальную подарю через месяц ей. Надеюсь,
Для меня этот марш по Невскому стал удивительным и необычайным. Мне трудно описать своё эмоциональное состояние в тот момент. Происходящее казалось нереальным, как во сне или в фильме: бьющее в глаза солнце, заливающее всё пространство впереди белым сиянием, чёрные силуэты столбов и крылечек, внезапно выплывающие из солнечного сияния, резко очерченные лица людей, идущих рядом. И мы шли в это сияние к солнцу.
Я потеряла ощущение времени, все мысли и чувства сосредоточились на "здесь" и "сейчас", прошлого и будущего как будто не существовало. Я, вероятно, даже не вспомнила бы, какой сегодня месяц и день. Один раз подумала, что я же ещё утром была на работе, и сильно удивилась: сегодня? на работе? Казалось, прошло много дней с того момента, когда я последний раз была на работе, и вообще, дом и работа где-то очень далеко, а здесь только дорога к солнцу.
Закончили флешмоб у Казанского собора. Там тень, все остановились, и я осматриваюсь, вглядываюсь в лица. Приятно видеть и знакомых, и пока ещё не не знакомых. Так хорошо и тепло, словно в семье.
А знаете, кто нашёл девушку? Думаю, многие догадались, что это Нат. Она нашла девушку - ещё в августе. Убейте меня, пожалуйста. Нужно было всего ещё недельку в неё не влюблться, и вот как вышло.
Я пришла на кофепития с яйцом - её работой, которую она сама предложила покрыть лаком. Через две недели Первомай, где присутствует радужная колонна, так что все заняты обсуждением, организацией и тому подобным. Она пришла часа через полтора после начала, я сидела в зале, где начался брейн-шторминг на тему лозунгов для шествия. Она вошла, сняла куртку, и, подойдя ко мне (я её даже не заметила), наклонилась, здороваясь. Я кивнула, едва заметно оживив губы улыбкой, и опять потеряла её из виду. Мне было интересно обсуждение. Через какое-то время я заметила её сидящей прямо за мной. Я была подготовлена - заранее выпила две таблетки успокоительного, чтобы руки не тряслилсь, но дрожь пробирала. В то же время было довольно спокойно, я уже сидела и думала, как через каких-нибудь недельки две нас уже ничто не будет разделять. Я посматривала на неё, когда приходилось оборачиваться на чью-то реплику, и замечала, что она тоже смотрит на меня. Брей-шторминг, в течение которого было записано около сорока лозунгов (я была нема, как рыба), закончился в девять. Оставалось ещё проголосовать и разобрать каждый! лозунг: "за" и "против". К счастью, перед голосованием устроили перерыв. Я подошла к Нат, мы отправились на поиски свободного местечка, нде она занялась бы покрытием. Надо сказать, было многолюдно. Иногда бывает ещё больше народа, но сегодня был аншлаг - после Дня Молчания пришла куча новых ребят.
В итоге мы зашли в кухню: незакрытое пространство метра полтора на три. Она доставала лаки и пыталась их открыть, случилась целая история с открыванием одной банки... Я стояла и смотрела на неё, на суету, на её работу. Как только мы туда пришли притащилась одна девица, загорадив Нат от меня, стала у неё что-то спрашивать, просто болтать... Я стояла и бесилась, где, блин, понимание, что у нас тут "уединение". В определённом плане эта девица уж точне мне не конкурентка: и вся внешность, и избыточный вес и просто... К счастью, когда она уже пять раз перелила себе чай (то холодный, то горячий, то чересчур крепкий, то незаварившийся) она сделала себе кофе и свалила. Моя очередь. Эпопея с банкой уже была закончена, разрешена, она взялась за работу. Я сказала, что знакома с её работами (из моей истории выходит, что я именно оттуда узнала о Нат, а не судорожно искала её в группе кофепитий, забив на школьные задания), спросила про сами работы. Она же спросила, не занимаюсь я каким-либо творчеством. Поведала, что рисую много, но непутёво и пишу. Пройесс покрытия лаком, к счастью, длился достаточно долго, чтобы мы смогли немного разговориться. Она уже закончила, но лак должен был засохнуть, а поверхности для этого не было, поэтому она просто держала его. Мы вернулись в зал, где народ уже спорил про лозунги. Улыбались друг другу, она нашла сушку и поставила яйцо в неё, перенесла его и пару раз спросила. Мы стояли, переглядывались. Я показала ей кусочки своей графики (эту работу закончила вчера, хотя начала ещё несколько месяцев назад. Никакой идеи там не отразилось, но, вдохновлённая влюблённость в Нат, я дважды написала там "Наташа", один раз "Нат", потом раскидала "н", "а" и "т" по страничке, и завершила таким же способом "несобранных пазлов" надпись "я влюблена в тебя". Проверила, что имена абсолютно нечитаемы, и чтобы суметь прочесть сообщение, нужно хотя бы знать, что оно там есть. В общем, консперация отличная настолько, что сама через десять минут не всё могла прочесть, эти-то кусочки и сфотографировала, их-то Нат и продемонстрировала). Кажется, она не очень впечатлилаь. Далее. Мы опять стояли рядом после просмотра фотографий, я держала телефон в поднятой руке, Нат взяла её и стала поворачивать. Я не поняла, что именно она хотела рассмотреть, потому что на правой руке у меня красивое крупное веницианское колько из муранского стекла, очень яркий браслет из него же и деревянный браслет (к серьгам, которые ни к чему, просто подчёркивают шею). Ещё у меня яркий неоднотонный маникюр. Но она взяла левую руку, на которой часы и серебряное мамино кольцо с чёрным узором. Ему она сделала комплимент. Мы довольно свободно обменивались какими-то мини-историями, потом отправились искать бумагу, чтобы завернуть яйцо. Она подошла и сказала: "Я жду, пока лак засохнет и ухожу". Я решила уйти с ней, спросила, не будет ли она против, и через пару минут мы вышли. Я была умиротворённо-счастлива. Не могу сказать, что у меня был всплеск каких=либо эмоций, подкашивались ноги, кружилась голова. Я была уверена, что всё у нас получится и будет хорошо, в её поведении я нашла подтверждения тому и была просто спокойно: всё именно так, как должно быть. А уж как приятно было уходить не одной! Чудесно. Я уже ощущала тепло.
На улицо моросило, мы неспеша шли к метро, обсуждая...разное: творчество, кааминг-ауты, предстоящий первомай, горы, то, что люди думают о нас, семьи... Идилия. Хорошо, разговор льётся, мы смеёмся, всё кажется разрешённым. Она сказала, что веган, потом мы почему-то заговорили про сказки: я была несколько разочаровона? хотя вроде бы знала об этом, но я люблю серьёзную литературу (или фанфики, ага), но потом она сказала про "Ронни, дочь разбойника". Как я была вюблена в эту книжку, особенно чудесные иллюстрации! Я сразу об этом сказала, пока могла поддержать наш разговор, и оказалось, что это именно то издание, которое она одолжила знакомой а та его всё никак не возвращает.
В метро у неё были проблемы с карточкой, я подумала, что это намёк, чтобы я ушла, но не поступила так. Подождала её, и ей пришлось вернуться, так как без неё я уходить не собиралась. Дошли до эксколатора. Она достала рисунок ягнёнка, кто-то сверху сделал работе комплимент, я что-то начала говорить про неумение рисовать животных, но она уже не отвечала, как пару минут назад. Я поняла, что сейчас что-то будет. Мы стояли, разумеется, близко, я, не стесняясь её, открыто любовалась ею, смотрела прямо в глаза. И тут пауза. Тишина стала тише, хотя мы уже замолчали. Она на долю секнуды отвела взгляд, а потом выдала: "Полина (так плохо моё имя ещё не произвносили, знаете интонацию, когда люди выуживают из памяти ненужную информацию - вот то, как она произнесла моё имя: нехотя, словно хотела добавить "или как там тебя"), я сразу хочу сказать...я в отношениях. И это серьёзно. Мы вместе с августа, два месяца живём вместе. Она инвалид и...". Она отвернулась и не могла на меня смотреть. Мой взгяд погурстнел, но я по-прежнему смторела прямо ей в лицо. Хотелось дотронуться до неё и сказать, что всё в порядке. Но это далеко не порядок! Я думала, что сказать, и хатило меня лишь на: "Ты так отвернулась... Не волнуйся, я умею слышать такие вещи". Я видела, что что-то не так. То ли у них сейчас напряжение в отношениях, то ли ей стало неловко оттого, как она можно сказать, заигрывала со мной в этот вечер, хотя дома её ждёт девушка. Она очень загрузилась. Собственно, она сама мне сказала эту же фразу.
Между нами вновь появлиась напряжённая неловкость, как в самом начале часа, что мы, так или иначе, провели вместе. Често напишу, когда она замерла, чтобы что-то сказать, начав так нервно, я за долю секунды представила, как она говорит что-то вроде: "Я вижу, что между нами что-то завязыется, и хочу узнать точно, правильно ли я тебя понимаю". Всё-таки я перечитала фанфиокв.
На станции нам в разные стороны. Она хотела просто смотаться в толпу, (которой в такое время уже не было), опять чувство неловкости... Мы криво и нелепо попращались, как будто и не говорили столь ладно и оживлённо за последний час, и разошлись. Поворачиваясь, она сказала: "Удачи", - и это сильно меня задело. "Удачи" - не со мной. Чёрт. Мне было больно. Я успела забужать в электричку, которая приехала ещё при ней, зашла и мне хотелость просто расствориться, не чувтсовть ничего.
Если терять неприобретённых так больно, как же люди переживают бесконечную пытку сердца и души, когда их бросают и ещё более болезненую, страшную, дичайшую боль, когда человека уже не вернуть физически. Я искренне не представляю, как такую боль можно вытерпеть, хотя бы несколько минут. Я чуть не пропустила свою останову, заодно пугала вечерних пассажиров своею грустной миной. На станции просто хотелось сползти по стеночке и исчезнуть, ничего не чувствовать. Но я стояла, даже поговорила с мамой, правда, умку бросила на перрон.