Забирая дыхание
Шрифт:
Генриетта зажгла сигарету. Она делала это чрезвычайно редко, однако сейчас тем самым давала понять, что для нее разговор закончен. Говорить больше было не о чем. Теперь ему предстояло принять решение — война или мир.
Через два дня Матиас капитулировал.
— Ну ладно, — сказал он, — я женюсь на Тильде.
— Правильно, — ответила мать и поцеловала его в лоб.
15
Через две недели после свадьбы
Все это она свалила в гостиной, придвинула кресло к окну, упала в него и улыбнулась.
— Прекрасно! Мы устроимся по-настоящему уютно, — промурлыкала она. — Все это легко разместится здесь, у тебя ведь достаточно много места!
Матиаса охватила ярость. Такого он себе не представлял. Если он чего-то не переносил, так это беспорядка и хаоса.
— Ты что, рехнулась? — закричал он. — Где тут место? Куда девать все это барахло? И о чем ты думала, когда перлась сюда с этими тюками? Ты точно спятила!
Тильда осталась совершенно спокойной. Она ожидала подобной реакции. Насколько она успела узнать Матиаса, он, похоже, думал, что она явится с ручным багажом, ночной рубашкой, зубной щеткой и с хорошей книгой. Ему, по всей видимости, до сих пор было не понятно, что с сегодняшнего дня они станут жить вместе. А для полного комфорта того, что стояло в комнатах, было ужасающе мало.
— У тебя своя работа, у меня своя, — возразила она с ледяной улыбкой. — Я, правда, не знаю, чем ты занимаешься, но, думаю, тебе нужен письменный стол. Мне тоже нужен угол, а лучше — отдельная комната для шитья. Ткани — это мой материал. Без них я не могу творить, изобретать, создавать эскизы и готовые изделия. Это же логично. С животом я не смогу подолгу заниматься гимнастикой, зато смогу шить и не буду с унылым видом сидеть в уголке.
Матиас замолчал и представил, как бы выглядела его квартира, если бы здесь валялись горы детских вещичек, перед телевизором стоял манеж, рядом со стереоустановкой — куча мягких игрушек, а в спальне — детская кроватка, комод и пеленальный столик. Ужасно! Его жизнь, еще толком не начавшись, уже становилась сплошной катастрофой.
Он всегда очень любил эту квартиру. Четыре комнаты, кухня, ванная и большой балкон, который можно было бы назвать террасой. Он обставил квартиру экономно, но очень современно, используя в дизайне четкие грани, прямые линии, параллели и прямые углы, расставил хорошо продуманные световые акценты, для чего потребовалось несколько недель, и оформил ее в своей любимой гамме — белым, серым и бирюзовым. Он всегда воспринимал эту спокойную, светлую квартиру как роскошные апартаменты, тем более что Генриетта, живущая на первом этаже, заботилась о порядке в ней, а уборщица следила за тем, чтобы в ванной не было ни единого волоска, а на ковре — ни единой крошки.
А теперь в ванной будут плавать резиновые утки, а в гостиной придется спотыкаться об игрушки. Вдобавок Тильда развесит по стенам свои примитивные рисунки с заходом солнца, Мерилин Монро и обнимающимися русалками, усядется в ярко-красное кресло и будет подшивать кайму на юбках. От цвета этого кресла у него болели глаза и начиналась мигрень.
Четыре комнаты. Одна фантастичнее другой. Он использовал их как гостиную, спальню, рабочий кабинет и гостевую комнату для друзей, которые время от времени ночевали у него. Кроме того, там стоял шкаф, в котором он хранил зимние или летние вещи, в зависимости от сезона.
Все здесь было совершенным. Но теперь тут больше не осталось места для гостей. Гостевая комната превратится в ярко-пеструю детскую, ему придется переставить свой письменный стол в гостиную, а Тильда забьет своими проклятыми тюками его бывший кабинет.
Как же все это противно! У Матиаса не было ни одной идеи, как выйти из сложившейся ситуации, и это доводило его до отчаяния.
Так все и случилось. Радостно напевая себе под нос, Тильда устроила все по-домашнему и изменила квартиру настолько радикально, что Матиас едва узнавал ее. Он вообще больше не чувствовал себя хорошо дома, словно это он жил у Тильды, а не наоборот. В довершение ко всему она заказала в садовом центре огромные плетущиеся и ползучие растения в горшках, которые превратили каждый клочок еще свободного пространства в настоящие джунгли, и Матиас, приходя домой, каждый раз удивлялся, что на растениях еще не свили гнезда птицы, а вокруг стволов не обвились змеи.
Для него это был ад, и он с ужасом ожидал рождения ребенка.
Тильда сидела в своем ярко-красном кресле, шила гардины с розовыми фламинго в зеленых камышах и вязала детские вещи. Она заказала в магазине «Отто» аляповатую колыбель, а сама становилась все круглее. Рос не только ее живот, что Матиас счел бы нормальным, — нет, она, словно надувная кукла, казалось, распухала во все стороны. Ее когда-то вытянутое лицо стало подобным полной луне, а щиколотки потеряли форму и превратились в слоновьи ноги, похожие на столбы.
— Сходи к врачу! — говорил Матиас, который находил все это отвратительным. — Ты похожа на раздутую грелку, которая вот-вот лопнет. Это не может быть здоровым!
— Чепуха, — отвечала Тильда, — так бывает у беременных. Ребенок хочет плавать, поэтому тело матери накапливает воду. Очень просто. Потом все это уйдет.
«Ладно, — решил Матиас, — ты всегда знаешь все лучше всех, но я по крайней мере попытался». И он поймал себя на мысли, что самым оптимальным выходом было бы, если бы Тильда и ребенок из-за каких-то осложнений скончались при родах. Тогда все стало бы как раньше, все было бы в порядке.
Он больше не требовал, чтобы она сходила к врачу.
16
Когда дни стали короче, а ночи холоднее, начались скандалы.
Целыми днями Тильда с приподнятыми ногами лежала на кушетке. Как только Матиас показывался ей на глаза, она требовала, чтобы он подал ей напитки, журналы, телефон или пульт дистанционного управления телевизором. Она почти не двигалась, потому что чувствовала постоянную тянущую боль внизу живота, и ею овладела идея фикс, что у нее случится кровотечение, как только она примет вертикальное положение и сделает пару шагов по квартире.