Заботы пятьдесят третьего года
Шрифт:
...Паренек Витя - младший лейтенант Виктор Гусляев - явился через полчаса и доложил:
– Еле я его разыскал, товарищ майор.
– Так тащи его сюда!!!
– Я его не смог доставить, товарищ майор, - виновато пояснил Гусляев.
– Он в сорок восьмом в предвариловке сидит.
– Как это сидит?! Он что, спятил, чтобы в тюрьму садиться?!
– Был пойман с поличным во время кражи в гастрономе возле метро "Сокол".
– Что украл-то?
– Пытался стащить у гражданки одной из хозяйственной сумки кошелек.
– Совсем интересно.
– Сегодня в двенадцать часов двадцать три минуты.
– Ой, как мне захотелось поговорить с Валерием Евсеевичем! Утром думал, что придется ловить наудачу, а теперь жареным пахнет. Так почему же ты его не приволок?
– Они без бумажки не отдают, бюрократы чертовы!
– обиженно пожаловался Гусляев.
– Ну, бумажку-то мы им мигом спроворим!
Был Валерий Евсеевич Межаков по кличке Коммерция одет несколько не по сезону. В добротной стеганке, в диагоналевых галифе, в крепких и тяжелых яловых сапогах. Смирнов оглядел его со всех сторон, обойдя для этого кругом, потом спросил:
– Не жарко ли?
– Жар костей не ломит, - скромно отвечал Межаков.
– Тебя что, оперативники домой после ареста переодеться водили?
– Зачем? Таким взяли.
Смирнов легким толчком в плечо направил Коммерцию к табурету, а сам сел за свой стол. Лейтенант Гусляев продолжал стоять.
– Друг мой Коммерция, я тебя очень прошу ответить на один вопрос: от кого ты узнал, что сегодня ночью убили Цыгана?
– витиевато спросил Смирнов.
Коммерция покосился на Гусляева, потом на Смирнова.
– Нам с тобой, Александр, без свидетелей, без протокола следовало бы говорить. И тебе полезнее, и мне.
– Принято, - согласился Александр.
– Витя, будь добр, оставь нас одних.
– Слушаюсь, - по-военному ответил огорченный Гусляев и удалился.
– Так кто же сказал тебе, что убили Цыгана?
– А почему ты думаешь, что мне известно об убийстве Цыгана? вопросом на вопрос ответил Коммерция.
– Я не думаю, я знаю.
– Так откуда же, дорогой Александр Иванович?
Смирнов направил свой твердый, как пистолет, указательный палец на дверь, за которой скрылся Гусляев:
– От младшего лейтенанта Виктора Гусляева, драгоценный Валерий Евсеевич.
– А что он может знать?
– Хотя бы то, чем ты сегодня с утра занимался. И мне этого вполне достаточно.
– Загадками говорите, уважаемый Александр Иванович.
– Я удивлен, Коммерция.
– В смирновском басе погромыхивала гроза. Ты сам напросился на разговор без свидетелей и протокола. И тут же начинаешь мне, как фофану, заливать баки. Я перестаю тебя понимать.
– Зачем же сердиться, Александр?
– Коммерция был готов ликвидировать легкое недоразумение.
– Меня до некоторой степени смущает некорректность постановки тобой вопроса. Если бы ты спросил просто: "Коммерция, тебе известно, что Цыган убит?" - я бы тотчас ответил: "Да". Но ты с ходу требуешь персонификации источника и ставишь меня в положение весьма и весьма унизительное. В
– Ладно. С этим разобрались. Следующий вопрос я, правда, тоже хотел задать персонифицирующий, начав его с сакраментального: "Кого?" Но, щадя твое обостренное чувство собственного достоинства, изложу его несколько по-другому: "Чего ты так испугался, Коммерция?"
– Я свое давным-давно отбоялся, Александр.
– Не скажи, Коммерция, не скажи. Тебя надо очень сильно напугать, чтобы ты, быстренько прибежав домой, потеплее приоделся для лагерных зим и ринулся в открытую крутить сидора у первой попавшейся гражданки. Фармазон на покое, катала на подхвате, ежедневно ужинающий стерлядкой в ресторане на бегах, польстился на кошелек со ста двадцатью рублями!
– Черт попутал.
– Я скорее поверю, что ты черта попутал. Одно только скажу: перепуганный, ты грубо работаешь. Читается как по букварю.
– Это вами читается. А народный суд, не умея прочитать, отстегнет мне пару лет, и дело с концом.
– А если я помогу народному суду прочитать текст?
– Какой именно?
– Случайный свидетель по меховому делу Валерий Евсеевич Межаков как только узнает, что освобожденные участники этого дела начинают всерьез постреливать друг в друга, быстренько совершает липовую кражу в надежде отсидеться в лагере, пока эта перестрелка не закончится естественным путем, то есть пока фигуранты не перестреляют друг друга, и гражданину Межакову нечего будет опасаться. Гражданин Межаков опасается, боится, паникует, не желая получить пулю.
Эрго: гражданин Межаков не простой случайный свидетель, а полноправный фигурант по делу.
– Блестящая версия!
– восхитился Коммерция.
– Только жаль, никакими фактами не подкреплена.
– Так я и стал бы излагать тебе факты!
– У тебя их нет, Александр, - убежденно заявил Коммерция.
– Считай, Коммерция, что предварительную беседу мы закончили. Теперь суть. Мне необходимо раскрыть убийство Цыгана. Это сравнительно нетрудно. Значительно труднее предварить вполне возможные грядущие убийства. Для сведения: ревизовать меховое дело я не собираюсь, хотя твоя роль в нем предыдущим следствием совершенно не изучена. Но обстоятельства, подробности того дела необходимы мне для поиска и разработки плана предотвращения последующих уголовных акций. Итак, условия: я тебя не трогаю по меховому делу, а ты - откровенно, естественно, в приемлемых для тебя и меня рамках, отвечаешь на мои вопросы. Согласен?
– Согласен.
– Вопрос первый: почему ты считаешь, что у тебя нет фактов?
– Я был связан только с Цыганом, а Цыгана нет на этом свете.
– Кто задумывал и разрабатывал план грабежа склада?
– Я, - скромно ответил Коммерция.
– Мне казалось, что ты от этого открещиваться будешь.
– Но мы же договорились, Александр!
– слегка удивился Коммерция.
– Тогда подробности. На каком этапе тебя привлек Цыган?
– Когда уже был выбран объект.
– Кто нашел этот объект?