Забытая ария бельканто
Шрифт:
Проехали указатель на санаторий «Сосновые просторы». Иван Семенович свернул на грунтовую дорогу и сбавил скорость:
– Прибыли. Выйди, я вплотную к забору припаркуюсь.
Максим выскочил из машины, хлопнув дверцей.
«Хороша старая стерва: меня, значит, вышвырнула, как паршивого котенка, а себе новую игрушку нашла? Малохольную эту пожалела, видите ли! А родного внука не жалко было на край света отправить в тринадцать лет? – он достал из рюкзака ключи, трясущимися руками отпер калитку и побежал к крыльцу. – Думал, уеду сразу, как дом продам, а теперь фига с два! Семеныч тоже хорош – скрывал, что у бабки пять лет фаворитка тусуется!»
На кухне Иван Семенович быстро накрыл на стол, достал из буфета водку. Налил себе и Максиму. Сел:
– Алису Витальевну и Софью помянем, – резко выдохнул и опрокинул стопку в рот, – пусть земля им пухом будет.
Максим машинально выпил. Горло обожгло. Он хватанул ртом воздух, глаза заслезились. Иван Семенович протянул маринованный помидор, а сам понюхал кусок черного хлеба и зажмурился. Захрустел зеленым луком.
– Картошку бери. С огорода. Сорт Алиса Витальевна выбирала. Рассыпчатую любила. И укропу, укропу добавь.
Каждый раз, когда Иван Семенович вспоминал бабку, у Максима появлялся неприятный холодок в подвздошье. Сейчас еда казалась безвкусной, хотя аромат зелени, смешанной с растопленным сливочным маслом, вызывал аппетит.
Садовник налил по второй:
– Ты как уехал, Алиса Витальевна сильно переживала. Музыку свою перестала слушать. Сядет в темной гостиной в кресло и качается, качается.
– Переживала она. Так я и поверил, – Максим заерзал на стуле. – Избавилась от обузы, и дело с концом.
– Да пойми ты! – рявкнул садовник. – Боялась она.
– Чего боялась?
– Чего-то боялась… – Иван Семенович замолчал.
Максим наблюдал за движением желваков на его лице:
– Бабушку что, убили? Эта полоумная про убийство кричала.
– Одна из версий у полиции. Там и вправду странности есть, – Иван Семенович почесал щеку и добавил, глядя в пол: – В толк не возьму, почему Алиса открыла в тот день? Получается, знала его или…
– Кого знала?
– Кстати, а ты письмо-то читал?
– Какое письмо? – Максим нахмурился. – А, которое вы мне вчера передали. Нет еще.
В кармане толстовки завибрировал телефон. Максим вынул его и уставился на экран:
– Незнакомый номер.
Садовник вытянул шею:
– Легок на помине. Следак. Матвеев фамилия. Дело Алисы Витальевны ведет. Вроде толковый. Не бери, до утра потерпит. Все равно на завтра нас вызывал. Вот, кстати, и спросишь, что накопали за это время. – Он поставил чайник на плиту, чиркнул спичкой и принялся за селедку.
Максим досадливо скинул вызов. Почему Семеныч прямо не отвечает?
– Вы про странности начали говорить. Что бабушка впустила кого-то. Знакомого.
В дверь позвонили. Садовник замер с обглоданной рыбьей тушкой в руке. Максим положил недоеденный огурец на тарелку и встал из-за стола. Спрятался между арочным проемом и холодильником, чтобы остаться незамеченным. Иван Семенович вымыл руки:
– Кого это на ночь глядя принесло? – он метнулся к окнам и задернул шторы. Скинул фартук, бесшумно пресек холл и щелкнул входными замками. На пороге стояла Виолетта.
Максим выдохнул:
«Вспомни дуру, она и появится», – он прошагал к печке, нарочито шаркая тапками, и прислонился к ней спиной:
– Интересно, с чем на этот раз пожаловали, уважаемая воспитанница моей присно поминаемой бабушки? – Максим скрестил руки на груди. – Решили мне еще одно убийство приписать? Хотя, судя по выражению лица, не одно, а целую серию.
– Иван Семенович, попросите, пожалуйста заморского гостя прекратить свою арию.
– Виолетта, ну ты-то хоть помолчи! – садовник втянул ее внутрь и захлопнул дверь.
Виолетта покраснела. Присела на край кожаного диванчика и достала из сумки большой конверт:
– Вот, нотариус передал. Вернее, помощница его. В общежитии поджидала. Сказала – личное.
– Разберемся. Руки у тебя ледяные, – садовник повернулся к Максиму: – Чаю налей, пожалуйста, – он нарочито выделил последнее слово.
– А что, варежки с обогревом сломались?
Виолетта беспомощно пискнула:
– Иван Семенович!
Садовник помог ей снять пальто, недовольно зыркнув на Максима.
«Прикинулась невинной овечкой, а тогда коршуном налетела. Откуда что взялось», – Максим пытался разглядеть на бледном лице Виолетты тень притворства.
– Пошли на кухню. Поешь. Опять небось не ужинала – все для своих кошек экономишь, – садовник приобнял Виолетту за плечи и повел на кухню.
«Интересно, чего Семеныч с ней так возится? Обыкновенная аферистка. Посмотрим, как ужин сметет, скромняга, – Максим решил наблюдать за бабкиной любимицей. – Долго не сможет из себя хорошенькую строить. Проколется. Обязательно проколется!»
– Спасибо, Иван Семенович, – Виолетта резко остановилась, и Максим чуть не наступил на подол ее длинной шерстяной юбки. – Я только попью, если можно.
«Умирающий лебедь, – Максима передернуло. – Статуэтку Оскара в студию!»
Садовник усадил Виолетту на стул. Налил дымящийся чай и придвинул конфеты. Виолетта обхватила кружку ладонями и осторожно сделала глоток. Максим разглядывал письмо, лежащее на столе.
«Один в один, как у меня: конверт коричневый, сургучная печать. И чернила фиолетовые. Прикольно бабка развлекается. Послания с того света шлёт».