Забытая ария бельканто
Шрифт:
– Ага, ему деньги платят, вот и льстит, – пробурчал Максим себе под нос.
– Что?
– Ничего.
После обеда Жанна Яковлевна вперевалочку протопала к калитке. Максим спрыгнул с окна и бухнулся в одежде на кровать. С полчаса разглядывал лепнину на потолке и соединял в узоры мелкие трещинки в побелке.
«На печку что ли забраться? Ага! Сразу Жаба появится по закону подлости, – он промаялся еще какое-то время и вдруг услышал, как открылась входная дверь. – Вернулась?! – второпях скинул покрывало и залез с головой под одеяло. Замер и плотно зажмурился.
Знакомые шаги осторожно проследовали к его комнате. По спине пробежал неприятный холодок. Скрип. Тишина. И снова вкрадчивая поступь домработницы. Теперь уже по лестнице на второй этаж.
«Пронесло, – Максим встал. Любопытство побороло страх. – Надо посмотреть, что она делает, – бесшумно прокрался к двери и выглянул из комнаты.
Никого. Пол неприятно холодил босые ноги. Максим на цыпочках поднялся по лестнице. Вжимаясь в стену, двигался по коридору, проверяя двери. В гостиной пусто. В туалете с ванной темно. Гостевые комнаты заперты.
«К бабушке? Зачем? – его вдруг осенило. – А вдруг это воры? Жаба им сказала, что я один остался, вот и залезли. – От страха затряслись руки. Зря не взял лук или кочергу! Он вернулся в гостиную и выхватил из чехла бильярдный кий. – Отбиваться буду».
Перед дверью бабкиной комнаты остановился и прислушался. Ни звука. Не мог же он ошибиться? Точно кто-то проник в дом! Максим заглянул в замочную скважину.
Домработница рассматривала в большую лупу какую-то вещицу. Максим поднял кий, напряг шею и пинком открыл дверь:
– Что вы здесь делаете?!
– А-а-а! – она вскочила, уронив деревянную резную шкатулку. Драгоценности рассыпались по полу.
– Это бабушкино!
Жанна Яковлевна кинулась подбирать бусы, кольца, сережки, браслеты, большие красивые ленты с камнями – Максим не знал, как они называются – и складывать все в шкатулку.
– Конечно, конечно, – красная, она пыхтела, ползая на коленях, – Алиса Витальевна просила свезти к ювелиру сережки: замочек заедает.
– А почему вы крадетесь, как шпионка? – наседал Максим. Страх исчез. Осталось злорадство.
– Чтоб тебя не разбудить, Максимушка.
– Я не спал. Все слышал. И ви-дел! – он взял со стола «Сто балетных либретто», засунул книгу подмышку и чинно проследовал вон.
«Пусть теперь только попробует бабушке на меня пожаловаться!» – вернул кий на место, уселся поудобнее и принялся за «Аиду».
Максим перестал таскать конфеты. Всякий раз, как находил лакомства, перед глазами вставала Жаба, копающаяся без спроса в бабкиных вещах. А уж на нее он точно не хотел походить.
Как-то раз он включил телевизор. Домработница тут как тут. Достала свой блокнот, но Максим вытащил из кармана припрятанную бумажку и громко зачитал:
– Десятое апреля двухтысячного года. Шкатулка, – он насмешливо наблюдал, как лицо Жабы покрылось красными пятнами. Она шумно задышала и поджала тонкие губы. С того дня домработница присмирела.
Максим покончил с утренним туалетом, вернулся в комнату, облачился в джинсы и водолазку и заспешил на кухню. В дверях приостановился. Жанна Яковлевна стояла у окна вполоборота к садовнику, раздувая ноздри. Презрительно сжатый рот напоминал куриную гузку. Иван Семенович в длинном белом фартуке поверх пиджака хлопотал у плиты.
Домработница скрестила руки и насмешливо наблюдала за ним.
– Может, вы у нас в кухарки заделаетесь?
– Может, – ответил садовник спокойно и налил в глубокую тарелку три половника супа. Поставил на плоское блюдо и посыпал рубленой зеленью. – Не велика премудрость.
– Ну-ну, – домработница поправила воротничок и переместила кружевную наколку на затылок.
«Раньше на жабу походила, а сейчас матерый такой бульдог. Цапнет, если бдительность потеряешь. Манжеты на запястье не сходятся. Ноги расставила, как на ринге», – Максим представил, как Жанна Яковлевна боксирует и рассмеялся.
Садовник и домработница обернулись.
– Всем добрый день, – Максим уселся за стол, разложил на коленях салфетку и понюхал первое, – традиционный английский сырный с курятиной?!
– Сам варил, – садовник придвинул плетеную корзинку с хлебом.
– Лучше б щи или борщ с пампушками, – подала голос домработница.
– Мы на кулинарном деле готовили такой, – заметил Максим, зачерпнул полную ложку дымящегося супа, подул на него и отправил в рот. – Очень вкусно, благодарю.
Иван Семенович впервые улыбнулся:
– Обедай и поедем. И да… – он вынул из кармана фартука большую связку ключей и положил на стол, – все что есть.
Жанна Яковлевна воскликнула:
– По какому праву вы их у меня забрали?
Садовник невозмутимо поставил второе – внушительный кусок мяса в окружении зеленого горошка – и растер ладони. Максим приподнял брови:
– Ростбиф?
– Да, сэр.
Максим отрезал небольшой кусок, отправил в рот и прикрыл глаза:
– Признавайтесь, петрушку добавляли?
– Грешен, – на лице садовника отобразилось блаженство.
Домработница подскочила и хотела взять ключи, но Иван Семенович опередил ее.
– Что вы себе позволяете? – взвилась она, – мне на ужин муку и… уборку по средам делаю!
– А вы не торопитесь с уборкой, может ваши услуги не понадобятся.
«Гениальная идея!» – Максим осознал, что садовник озвучил его давнишнее желание.
Домработница взмахнула руками:
– Как не понадобятся?! Я без малого сорок лет в этом доме! Раньше вас, между прочим, намного раньше вас! И жалование Алиса Витальевна обещала в следующем месяце прибавить.