Забытая история
Шрифт:
— О, неважно, куда идти, — ответил он. — С кем идти — гораздо важнее.
Энтони скорее почувствовал, чем увидел, как девушка краснеет от гнева.
— Ну, тогда, — сказала она, — я уверена, что тебе не стоит показываться в нашем обществе. Доброй ночи.
— Напротив, — он ускорил шаг вслед за ней, — Думаю, мы могли бы сесть рядом в театре.
— Благодарю, — отозвалась Пэт, — я уже обещала сидеть с кузеном. Мы предпочитаем остаться вдвоём.
— Значит, это твой кузен? — спросил Том. — Как поживаешь?
— Как поживаете, сэр? — Энтони приподнял кепку,
Они поднялись на холм, к шатру. Над театром на ветру весело хлопал флаг.
— Полагаю, ты знаешь, — произнёс Харрис. — Я оставил свою работу.
Патриция бросила на него быстрый взгляд.
— Ты…
Он кивнул.
— Я хочу перемен.
Девушка, казалось, заподозрила в этом некий хитрый маневр с его стороны.
— Почему?
Теперь они вступили в толпу, собравшуюся у входа в шатер.
— Я уже говорил, что хочу перекинуться с тобой словом наедине. А иначе, — добавил он, — мне придётся занять место рядом с тобой и испортить все удовольствие от вечера.
Долгую минуту Патриция колебалась, прикусив губу.
— Энтони, — наконец сказала она. — Ты не мог бы купить нам билеты? Я потом к тебе подойду.
Она дала Энтони деньги, и он нехотя встал в конец очереди, уже тревожась о том, что Том Харрис начал негромко говорить девушке.
Очередь продвигалась медленно, у окошка кассира возникали какие-то споры.
Впереди Энтони услышал голос:
— Вон там, это ж дочка Джо Вила.
Энтони взглянул на говорящего. С первого взгляда он узнал этого вислоусого человека по имени Трехорн, содержателя кабака на углу. Энтони часто видел его стоящим в дверях этого заведения, иногда он приходил перекусить к Прокуренному Джо. Трехорн принадлежал к той странной породе людей, которые всегда по любому предмету имеют собственную конфиденциальную информацию. Если король отправлялся в Шотландию, Трехорн знал почему. Если в угольных районах Уэльса случались беспорядки, ему было известно, где именно. Если из-за тумана на мель сел хороший корабль, Трехорн знал, как это случилось.
— Кто это с ней? — всматриваясь, спросил его собеседник. — Мне он незнаком.
— А ей знаком, — ответил Трехорн. — Том Харрис из Пенрина, вот он кто.
Собеседник присвистнул.
— А я думал, они разошлись и живут отдельно.
Трехорн задумался.
— Хм, может, он пытается опять всё наладить. Адвокаты обычно своего не упустят. Видать, очень скоро она по праву получит неплохой капиталец.
— Полагаю, что так.
— Прокуренный Джо окажется очень богат, помяни моё слово. Лет шесть-семь назад, когда вернулся сюда, он имел крошечный капитал, но с тех пор сделал большие деньги. И ты знаешь, никогда он не тратил лишнего пенни, а идея с рестораном оказалась просто золотой жилой. Занимается корабельными перевозками, и ещё кое-какие дела проворачивает. Молодому Харрису придётся очень постараться в этой игре, когда ей достанутся деньги, на этот горшочек мёда налетит множество других ос.
— Ну, быть может, им придётся ещё подождать. Старый Джо…
Трехорн многозначительно покачал головой, и его собеседник смолк, но потом продолжил:
— Я не знаю, так ли Прокуренный Джо болен, как…
Трехорн снова покачал головой.
— Знаешь, это то же, что и с его женой. — Наблюдение было высказано с такой уверенностью, словно новость получена прямо из уст врача. — Когда с человеком происходит такое — пиши пропало.
— Хм. Извини, это…
— Да, такие дела…
— Это ведь не заразно? — встревожился собеседник.
— Нет, я этого не говорю. Однако тебе не кажется, что как-то уж часто мужья и жёны подхватывают заразу друг за другом? Правда, при этом… — и Трехорн понизил голос.
— Бедный старый Джо.
— Да. Не повезло ему.
В следующее мгновение мужчины отошли, и Энтони предстал пред лицом Мамаши Поултон, сидевшей в окошке кассы.
Он купил билеты и ждал, пока Патриция оставит мужа и присоединится к нему. Она подошла почти сразу, и они с Энтони вместе вошли в шатер. Но восторг и предчувствия радостей этого вечера теперь оставили Энтони. Удовольствие от спектакля померкло, заглушённое страхом будущего.
Глава восьмая
Может быть, в понимании небольшого количества искушённых актёрам труппы Поултонов и недоставало тонкости и искусной игры, но они компенсировали это достоверностью исполнения, а также сильной и твёрдой решимостью довести суть действия до самых заторможенных зрителей. Пьеса называлась «Последний из его рода», и сначала название показалось Энтони очень подходящим для трагедии, проходящей за плотным занавесом в ресторане Прокуренного Джо. Но по ходу пьесы свет рампы вытеснил из его сознания даже неожиданные встречи этого вечера. Все последующие три часа Энтони прожил в мире маркиз и молочниц, кредиторов и самоубийц, разбитой любви, а вместе с ней и сердец, и рождественского примирения среди снежинок и звона церковных колоколов.
Он вышел с представления, переполненный новыми впечатлениями от спектакля, потрясённый, взволнованный едва ли не до глубины души. Только где-то там, в глубине, притаился тяжёлый груз понимания — это всё произошло не с тобой. А твоя часть вечера — то, что случилось прежде, чем ты вошёл внутрь.
Когда они с Патрицией покидали шатёр, к ним опять присоединился Том Харрис. Он спросил, не позволят ли ему проводить их до дома, и, хотя Энтони воспринял это как узурпацию собственной роли, он не мог не видеть, что Патриция готова принять предложение. В это время ночью на улицах много пьяных.
Часть пути они обсуждали пьесу. Энтони подумал, что оказавшись наедине (он не в счет), они оба ведут себя гораздо более рассудительно. Но потом Том Харрис испортил всё, заявив:
— Патриция, я хочу, чтобы ты оставила Джо. И сегодня же вечером вернулась со мной в Пенрин.
— Я считала, что мы закончили обсуждать это, Том, — отозвалась она.
— Я не знаю, как тебя убедить. Не могу привести лучших доводов, чем те, что я уже высказал. Но у меня есть предчувствие. Мне не нравится атмосфера этого места. Я хочу, чтобы ты оттуда ушла.