Заговор против Гитлера. Деятельность Сопротивления в Германии. 1939-1944

Дойч Гарольд С.

Вторая и последняя встреча Брайанса и Хасселя состоялась в Арозе 15 апреля 1940 года. И хотя свидетельства обоих об этой встрече существенно отличаются друг от друга как по части ее содержания, так и по части расставляемых во время обсуждения акцентов, но они очень хорошо дополняют друг друга. Брайанс сообщил Хасселю, что, хотя Галифакс и одобрил указанные в послании Хасселя принципы, он не имел возможности передать письменное подтверждение на этот счет, поскольку уже сделал нечто подобное «неделю тому назад» по другому каналу [108] .

108

На тот момент прошло уже около десяти недель с тех пор, как Мюллер получил окончательный ответ от англичан через отца Ляйбера. Однако во время последнего разговора Брайанса

с Кэдоганом с момента получения послания Мюллером прошел лишь месяц, поэтому, вероятно, Брайанс в разговоре с Хасселем оговорился, сказав, что ответ англичан был передан за неделю до того, как было получено послание Хасселя.

Хассель ответил, что этот «другой канал» ему известен. «Однако это не то, что нам нужно», – сказал он. Хассель, безусловно, был в курсе, что за десять дней до этого разговора Браухич усомнился в какой–либо ценности переданного через отца Ляйбера послания, поскольку оно не было никем подписано. Брайанс, судя по всему, почувствовал облегчение, узнав, что Хасселю известно «о другом канале». Он признался Хасселю, что сразу сказал себе, что тот должен наверняка знать об этом канале, поскольку речь шла о действительно серьезном канале передачи исключительно важной информации. Хассель поинтересовался, не изменилась ли позиция англичан в связи с вторжением Гитлера в Скандинавию.

Брайанс подтвердил, что позиция Галифакса в принципе не изменилась. Однако в целом Хассель почувствовал, что в официальном Лондоне уже не надеются добиться мира путем смены режима в Германии.

Из свидетельств Хасселя видно, что Брайанс не был готов выполнить указания Кэдогана «сжечь все мосты» и «замести все следы». Он явно не хотел разочаровывать оппозицию и по–прежнему надеялся, что в будущем появится возможность возобновить контакты, когда для этого сложится более подходящая обстановка.

Пробный шар с запада: Миссия епископа Бергграва

В январе 1940 года был не только дан окончательный ответ официального Лондона в рамках ватиканских контактов; в этом же месяце в Германию был направлен еще один сигнал о возможности переговоров, поддержанный английским правительством, который, хотели того изначально или нет, достиг германской оппозиции. Первым, кто выдвинул подобную инициативу, был прелат норвежской лютеранской церкви епископ Элвинд Бергграв. Этот видный церковный деятель, который в период фашистской оккупации Норвегии стал всемирно известен своей стойкостью и мужеством, обратил на себя внимание своим выступлением перед студентами университета в Осло в самом начале фашистской оккупации Норвегии. Он говорил о возможностях достижения мира и подчеркнул необходимость восстановления независимости Польши и Чехословакии. В своей неустанной борьбе за мир он пользовался поддержкой со стороны Вайцзеккера, который познакомился с ним, когда работал в Осло, и продолжал теперь поддерживать контакты с Берггравом через посредника. Заявления епископа нашли положительный отклик и в Англии, что выразилось в том, что архиепископы Кентеберийский и Йоркский направили ему приглашение приехать в Лондон для встречи с ними.

В декабре 1939 года Бергграв отправился в Англию, где провел встречи как с упомянутыми священнослужителями, так и с лордом Галифаксом и его помощниками. В результате этих встреч было достигнуто соглашение провести конференцию с участием церковных руководителей Англии, Франции и Скандинавских стран в начале января 1940 года в голландском городе Зилвене. На этой конференции был принят документ, озаглавленный «Заявление присутствующих на конференции английских христиан», в котором говорилось, что хотя подписавшие заявление представляют только самих себя и не уполномочены говорить от имени «церкви или другого учреждения», однако они убеждены, что представляют мнение «многих христиан своей страны». Признавая, что союзники вступили в войну, «соблюдая моральные обязательства», в заявлении подчеркивалось, что они в то же время должны нести свою долю ответственности за тот «мировой грех», из которого вырос сегодняшний военный конфликт, поскольку Англия и ее союзники в 1919 году и после способствовали «возникновению в Европе «государства зла». Английские христиане высказались за проведение переговоров с Германией при том условии, что чехам, словакам и полякам будут гарантированы независимость и суверенитет. Конкретные условия мира должны быть выработаны на общеевропейской конференции с участием в том числе и этих народов.

С одобрения Галифакса документ был опубликован в «Лондон таймс» за 8 февраля 1940 года под рубрикой «Письмо в редакцию». Одновременно Бергграв отправился в Германию, чтобы передать в Берлине этот документ в Управление внешних связей германской церкви.

До тех пор, пока не будут рассекречены

соответствующие английские внешнеполитические архивы, не представляется возможным с точностью утверждать, чего ожидали английские официальные круги от этой поездки Бергграва. Высший по иерархии орган германской церкви, которому послание формально было адресовано, полностью контролировался нацистами. Галифакс и его сотрудники не были, конечно, столь наивны, чтобы надеяться, что этот документ будет передан в другие церковные структуры, которые более связаны с народом и пользуются большей независимостью, для того чтобы получить их отзывы и комментарии. В то же время навряд ли можно предположить, что это послание было своеобразным приглашением к переговорам Гитлеру.

В конце января 1940 года англичане дали свой окончательный ответ в рамках ватиканских контактов, в котором устранение фюрера ставилось в качестве обязательного условия заключения мира на благоприятных для Германии условиях.

В этой связи имеется определенная логика в предположении – которое на первый взгляд может показаться слишком уж хитроумным, – что послание изначально предназначалось для противников нацистского режима. Бергграв, как, возможно, и предполагалось заранее, не сумел передать этот документ в высший орган германской церкви. Епископ Хёкель, к которому Бергграв обратился, просто побоялся принять такой документ. Действуя далее, вероятно, уже по собственной инициативе, Бергграв решил обратиться к своему другу Вайзцеккеру и сразу обнаружил, что тот готов работать с этим посланием. Они обсудили вопросы, связанные с заключением мира, в ходе встреч 14 и 16 января 1940 года; причем Вайзцеккер очень просил Бергграва продолжать его усилия по достижению мира. «Он говорил о мире, – свидетельствовал впоследствии Бергграв, – который приведет к свержению Гитлера».

Он писал своей жене:

«Рад, что удалось поговорить с Вайцзеккером; как и всегда, он показал себя глубоким и умным собеседником. Меня больше всего поразило то, насколько он подавлен и обескуражен. Он не видит никакой надежды на благоприятное развитие событий. Как и Галифакс, он импульсивно воскликнул: «О, если бы мы могли остановить эту войну!.. Другие не понимают, что такое диктатура, – сказал он, – не понимают, что это значит, когда один человек решает все». Ему казалось, что все безнадежно, и он не видит выхода. «Что бы мы ни пытались сделать, все это бесполезно. Страшно, что правительство (фюрер) управляет, руководствуясь своими собственными интересами, а не интересами нации. Спросите любого немецкого солдата, и каждый скажет, что он жаждет мира. Но нам в то же время приходится терпеть и продолжать войну».

Вайцзеккер передал Бергграву следующее личное послание для Галифакса:

«Мы должны продолжать бороться за мир, работать на его достижение. Вода камень точит. Нельзя называть что–то бессмысленным и бесполезным только потому, что так кажется сейчас. Мы должны осознать ту страшную ответственность, которая ляжет на нас, если мы не сделаем того, что мы могли бы сделать, причем безо всякого ущерба. В настоящее время мы по–прежнему ходим по кругу».

27 января Бергграв вернулся в Лондон, где дважды встречался с Галифаксом. Он отметил, что сказанное им представляет собой послание непосредственно от Вайцзеккера, хотя и является строго конфиденциальным. Английский министр иностранных дел обещал немедленно довести до сведения военного кабинета стенограмму изложенного Берггравом послания вместе с его комментариями по этому поводу. Хоть Галифакс и не стал высказывать свою личную точку зрения, у Бергграва сложилось впечатление, что условием обсуждения с Германией основ мира является восстановление независимости Чехословакии и Польши и что, по мнению англичан, в Германии есть люди, которые готовы предпринять шаги к тому, чтобы свергнуть Гитлера.

Как представляется, навряд ли можно рассматривать как совпадение тот факт, что спустя всего день или два после встреч Бергграва с Галифаксом английский посол в Ватикане сэр д'Арси Осборн получил инструкции передать папе заверения об отсутствии намерений не использовать внутренний кризис в Германии в связи с переворотом в целях достижения военного преимущества, о чем так просила оппозиция. Независимо от того, надеялся ли изначально Лондон, что привезенный Берггравом в Берлин документ просочится в конце концов к оппозиции, тот факт, что столь внушительная фигура, как заместитель министра иностранных дел Германии, был среди тех, чьи планы по заключению мира предусматривали свержение Гитлера, не мог не повлиять на принятие в Лондоне столь важного решения, какое было передано через Осборна германской оппозиции. Таким образом, миссия Бергграва, хотя точно и нельзя сказать в какой степени, судя по всему, внесла некоторый вклад в то, что ватиканские контакты на самом пике своего развития дали благоприятный результат.