Заговор против Гитлера. Деятельность Сопротивления в Германии. 1939-1944
Шрифт:
Как и другие, Гальдер неоднократно выражал сомнения в успехе тщательно подготовленного государственного переворота, который был бы расписан буквально по этапам; он считал, что арест Гитлера будет не концом проблем, а началом новых, причем бесконечно трудных и опасных. Гальдер всегда разделял точку зрения, согласно которой наиболее надежная гарантия успеха состояла в том, чтобы раз и навсегда избавиться от Гитлера. Бесчисленное множество раз он яростно восклицал в кругу наиболее близких ему участников оппозиции: «Может кто–нибудь, в конце концов, прикончить эту собаку!» Ведь в этом случае одним махом решалось сразу столько проблем: и вопрос верности военной присяге, и опасение, что Гитлера освободят или помогут бежать из–под ареста, и возможность начала гражданской войны. По свидетельству Гизевиуса, Гальдер еще за год до описываемых событий предлагал организовать дело таким образом, чтобы все выглядело так, будто бы диктатор погиб в результате случайного инцидента. Например, в
Гальдер вскоре вновь вернулся к мысли подстроить инцидент со смертельным исходом. Он всегда был противником того, чтобы это выглядело как откровенное политическое убийство, совершенное непосредственно кем–то из членов оппозиции. Однажды он сказал Остеру, что не имеет смысла избавляться «от такого человека», используя «какое–либо высокопоставленное лицо, будь то военное или гражданское; в других странах для таких целей нанимают либо профессионала, действующего в качестве частного лица, либо какого–нибудь отчаянного смельчака». Тем не менее к середине октября 1939 года Гальдер уже подумывал о том, чтобы убить Гитлера самому; он стал брать с собой пистолет всякий раз, когда ходил на совещания в рейхсканцелярию. 31 октября 1939 года, переполняемый эмоциями и со слезами на глазах, он сказал Гроскурту, что носит в кармане пистолет «уже несколько недель».
Когда автор показал Гальдеру эту запись, сделанную Гроскуртом, тот подтвердил, что она верна. В течение той осени он много раз был на совещаниях в рейхсканцелярии с пистолетом в кармане; это же он неоднократно делал и в течение последующих трех лет. Наиболее близок к тому, чтобы применить оружие, Гальдер, по его словам, был в 1942 году в Виннице, однако ни тогда, ни в какое другое время он не смог заставить себя это сделать, поскольку, «как человек и как христианин, не мог стрелять в безоружного». Также он опасался, что в случае совершения им покушения нацисты отомстят его сотрудникам в Генеральном штабе.
Этот эпизод проливает свет на то, какая напряженная обстановка сложилась вокруг Гальдера к середине октября 1939 года и под каким постоянным давлением он находился. Поскольку его начальник фактически самоустранился от вопросов, связанных с выработкой отношения к предполагаемому наступлению, Гальдер понимал, что любые решения относительно тех или иных действий по предотвращению этого наступления придется принимать именно ему и нести за это всю ответственность. Он отчаянно искал выход из положения; его состояние в то время характеризуется тем фактом, что раз в несколько дней он всерьез задавал себе вопрос, утром или днем сегодняшнего дня применить оружие и убить Гитлера. Можно представить, что он чувствовал и переживал и в каком страшном напряжении находился, когда, бывая в рейхсканцелярии с пистолетом в кармане, слушал разглагольствования Гитлера о неизбежности того, что, как считал Гальдер, должно быть предотвращено всеми имеющимися средствами. Поэтому неудивительно, что в эти дни Гальдер был на грани нервного срыва. Гроскурт раздосадовано написал в дневнике 16 октября 1939 года: «Адмирал был у Гальдера. Вернулся потрясенным. У того нервный срыв. Браухич также беспомощен. Фюрер требует наступать. Не желает слушать никаких возражений. Утверждается, что ничего нельзя сделать (в смысле осуществления переворота), поскольку в этом случае нас сметут англичане». В конце этот бескомпромиссный офицер выносит убийственный приговор: «Начальник Генерального штаба не имеет права столь падать духом. Такая же полная беспомощность, как и в 1914 году».
В силу того, что Гальдер не мог решиться самому убить Гитлера, для него особое значение приобретало то, чтобы в этот критически важный момент с его стороны было бы сделано все необходимое для содействия осуществлению переворота, поскольку именно от его действий и настроя в конечном итоге зависел успех всего предприятия. Именно тогда он предпринял шаги по дислоцированию войск, с тем чтобы они располагались в досягаемости относительно Берлина. Ответственный за транспортировку сухопутных сил полковник Рудолф Герке находился в прямом подчинении Гальдера, как начальника штаба сухопутных сил; две танковые дивизии были сняты с марша на Западный фронт и передислоцированы к востоку от Эльбы под предлогом их переоснащения новыми видами вооружений.
Для Гальдера наступивший момент также был вполне подходящим для того, чтобы взять под контроль разработку подробного плана предстоящего переворота.
Именно тогда, судя по всему, начальник штаба сухопутных сил дал указание настойчивому Гроскурту,
Записи, сделанные в сумбурные дни до 5 ноября 1939 года, подтверждают высказанную другими, главным образом Эцдорфом, точку зрения о том, что главную роль в разработке плана переворота играл именно Гроскурт. Сам Гальдер после войны утверждал, что в «компактную небольшую группу со строго ограниченным доступом» входили Штюльпнагель, Эцдорф, Фельгибель (начальник связи), Вагнер и, «некоторое время», Гроскурт.
118
Об этом сообщает и Костхорст, ссылаясь на информацию, полученную от Эцдорфа. По словам Костхорста, Эцдорф работал вместе с Фидлером и Шрейдером, при поддержке со стороны Штюльпнагеля и Вагнера, находясь при этом в прямом контакте с Остером и Донаньи. Зеллер также утверждает, правда без ссылок на какой–либо источник, что Гальдер и Гроскурт разработали «общий штабной план переворота», который напоминал аналогичный план, разработанный в сентябре 1938 года, то есть план Остера.
Дополнительное свидетельство по этому поводу представлено Кордтом, по словам которого в середине октября 1939 года Эцдорф сообщил своим друзьям в МИДе, что Гальдер приказал создать небольшую группу из работников штаба для детальной разработки военных аспектов переворота. Как отмечает Кордт, решение Гальдера было вызвано настойчивыми обращениями Эцдорфа, подчеркивавшего необходимость разработки подробного плана переворота, вплоть до составления текстов соответствующих приказов и воззваний.
Гроскурт и его маленькая группа из участников Сопротивления, особенно Шрейдер и Фидлер, сразу же с головой ушли в работу; с огромной энергией и самоотверженностью они буквально вгрызались в любые, в том числе и самые специфические детали, необходимые для успешного осуществления задуманного. Сам Гроскурт обсуждал со своими друзьями на Тирпиц–Уфер детали плана проникновения в рейхсканцелярию. Секретарь Гроскурта вспоминает, что ей приходилось печатать списки лиц, подлежащих аресту берлинской полицией, руководитель которой граф Гелльдорф был на стороне оппозиции; а также о том, что Гроскурт диктовал ей тексты воззваний к армии и войсковых приказов.
Смущает, правда, то, что практически нет никаких упоминаний о координации разрабатываемых в Цоссене планов с оппозиционным центром в абвере, в котором как раньше, так и в то время разрабатывались аналогичные планы. За несколько недель до Мюнхена Остер сделал анализ основных проблем, связанных с переворотом, и предложил ряд мер, которые следовало в этой связи предпринять. Эта работа известна в истории деятельности оппозиции как план Остера. Гальдер, как видно из приглашения, выписанного им Остеру, посетить ОКХ 4 ноября 1939 года, знал об этом документе; также трудно себе представить, чтобы Гроскурт о нем не знал и тщательно его не изучил. Вероятнее всего, Гальдер, нервы которого были истрепаны окончательно, просто хотел держать всю работу под своим контролем и не приглашать еще дополнительно «целый экспедиционный корпус с Тирпиц–Уфер». Следует отметить, что представитель абвера в ОКХ работал очень активно и настойчиво, и поэтому навряд ли можно высказывать претензии к Гальдеру, что он не стал приглашать еще кого–то из военной разведки (Гроскурта ему и так было «более чем достаточно»). Исходя из того, что нам известно на сегодняшний день, можно утверждать, что планы, разрабатываемые в Цоссене, были очень схожи с теми, которые как до этого, так и в те же самые дни готовились на Тирпиц–Уфер. При этом группа Остера тщательно изучала прежде подготовленные ими планы, внося в них соответствующие коррективы в связи с меняющейся обстановкой, но при этом стараясь не потерять ничего важного из того, что было сделано раньше. Поэтому вполне естественным выглядит предположение, что Гроскурт, поскольку время поджимало и обстановка могла измениться непредсказуемым образом, просто использовал в своей работе уже сделанные в абвере наработки.
Не вызывает сомнений, что оперативная оппозиционная группа в абвере, день и ночь с надеждой ожидавшая сигнала к выступлению от ОКХ, также много внимания уделяла собственным разработкам технической стороны захвата власти. Никто из них не разделял наивного оптимизма Герделера, что тщательная подготовка переворота является излишней. По мнению Герделера, достаточно было вызвать революционную ситуацию, чтобы в результате «вспыхнуло пламя», которое поглотит режим Гитлера.
Можно с большой долей вероятности утверждать, что в течение этих недель план Остера был рассмотрен вновь; с него явно стряхнули пыль, вынув из запасников, и попытались применить к возникшей на тот момент ситуации. Сохранился лишь один экземпляр этого документа, представляющий собой написанные от руки карандашом три страницы текста. Это все что, осталось из того огромного количества документов оппозиции, которые были захвачены, а позднее уничтожены нацистами.