Закат Пятого Солнца
Шрифт:
— Наш славный повелитель, грозный уэй-тлатоани Монтесума Шокойоцин рад передать вам эти подарки. Вы достойны всего самого лучшего уже за то, что сумели найти путь в его владения. Он также передает сердечный привет вашему правителю, о богатстве и мудрости которого он давно наслышан. Каковы бы ни были ваши пожелания, вам стоит лишь сказать о них, и они будут исполнены.
В речи индейского губернатора сквозило безграничное почтение и готовность служить гостям.
Эрнан Кортес, несмотря на все свое самообладание, с трудом сохранял бесстрастное выражение лица. Хотелось потрясти головой, протереть глаза, слезящиеся от золотого сияния. Неужели все
— Это на них наши пушки и лошади такое впечатление произвели? — спросил ошеломленный Фернан. — Кем нас тут считают? Неужели поверили в возвращение этого мудрого бога? Кецалькоатль или как его там звали?
Гонсалес с немалой досадой понял, что они сами не в силах тягаться со столь изумительными подарками. Что могли конкистадоры преподнести в ответ? Кортес приказал отдать несколько рубашек, граненые бусы, изящный стеклянный бокал с позолотой. По сравнению с небрежной, истинно королевской щедростью Монтесумы эти предметы казались просто дарами нищего. Генерал-капитан и сам осознавал, что этот обмен может серьезно пошатнуть его авторитет. Как-то совсем уж убого для вернувшегося Кецалькоатля!
— Может быть, мои слова прозвучат и безумно, но служить этому дикарскому императору куда выгоднее, чем королю Испании! — не сдержал изумления Себастьян.
Сказал он это на всякий случай тихо, поскольку фраза в своей дерзости граничила чуть ли не с изменой. На ум Риосу пришли события подготовки экспедиции, на которую испанская корона не потратила ни одной монеты, предоставив конкистадорам тратить свои собственные сбережения.
Столь безумно дорогие, неслыханные подарки оказали невероятное впечатление на всех испанцев. Людям было сложно поверить, что вот так, легко, без раздумий и колебаний, им подарили столько золота, сколько никто из них и вообразить не мог. Причем кому! Чужакам, которых индейский император в глаза не видел, ничего о них не знает, который ничем им не обязан! Неужели здесь так встречают всех странников?!
Ветераны, знавшие хоть пару слов на местном языке, расспрашивали индейцев, приходивших в лагерь, и там где ограничения речи ставили преграду, за дело бралось воображение. По лагерю поползли самые невероятные слухи. Конкистадоры дали волю фантазии. В их мечтах этот удивительный Монтесума жил в золотом городе, ездил в колеснице, запряженной львами, надевал каждый день новый наряд из золотых нитей, который после ношения выбрасывал на помойку и любой бедняк мог забрать бесценные одежды себе. Чего только не приписывали императору!
Все испанцы приободрились, и стали еще активнее обмениваться с индейцами. Каждая золотая побрякушка, полученная в обмен на грошовый медный колокольчик, еще больше убеждала их в том, что они попали в волшебную страну, где драгоценных металлов столько, что их никто не ценит.
Лишь теперь Новый Свет приоткрывал перед европейцами свои сказочные богатства. До недавних пор он славился скорее диковинками, чем золотом. Каждый из конкистадоров безмерно гордился тем, что именно они стали первооткрывателями. И ведь
Альварадо пребывал в полном восторге. Как и многие другие конкистадоры, он прибыл в Новый Свет за подвигами и приключениями и, разумеется, мечтал о достойном вознаграждении за риск и перенесенные тяготы.
— Наверное, сюда уже дошли слухи о нашей победе в Табаско, так что местные дикари решили, что с нами лучше дружить, — поделился он своим мнением с Кортесом.
— Эти дикари режут на алтарях людей — своих же соплеменников! — как обычных свиней, да еще и едят их с точно таким же аппетитом! Мы это точно знаем по рассказам солдат из прошлых экспедиций, — ответил Кортес. — А вот нас привечают с небывалым радушием. С чего вдруг такая любовь? Их гостеприимство все больше смахивает на какую-то хитроумную западню.
Генерал-капитан не поддался всеобщей эйфории. Он теперь ломал голову над тем, что же значит такое сказочное гостеприимство и чего ждать дальше. Экспедиция прошла уже сотни миль вдоль незнакомых, чужих берегов, а эта земля и не думала заканчиваться. Что это? Остров? Материк? Как бы там ни было, но он очень велик. И здесь правит какой-то на диво могущественный король. Как покорять такое государство?
Альварадо, человек лишенный сомнений, чья храбрость граничила чуть ли не с легкомысленностью, не разделял тревоги своего командира.
— Любой испанский солдат стоит сотни этих размалеванных дикарей, — с несокрушимой уверенностью ответил он. — Пускай только попробуют напасть. Жители Табаско быстро осознали свою ошибку и пришли просить мира.
— Дело в том, Педро, что их больше не в сто раз. Их больше в десятки тысяч.
— Но если индейцы захотят воевать, то им нужно будет собрать все свои силы воедино. Со всего этого континента. Не думаю, что они сумеют это сделать.
— Меня больше занимает другой вопрос, — признался Эрнан Кортес. — Как мы сами можем покорить и колонизировать эту бескрайнюю землю усилиями пятисот человек?
В это же время Фернан и Себастьян вели свой разговор.
— Наши более чем скромные подношения, когда их доставят императору Монтесуме, моментально превратят нас в его глазах в самых нищих бродяг, — озабоченно поделился своими соображениями Гонсалес. — Признаться, я не ожидал, что в этих краях живет столь немыслимо богатый правитель. Во время наших блужданий ничего подобного мы не видели.
— Скажу честно, я удивлен не меньше твоего, — ответил Себастьян. — Интересно, генерал-капитан хоть сам представляет, что делать дальше? Похоже, этому Монтесуме, с его-то мощью, ничего не стоит сбросить нас в море одним хорошим ударом. Страшно даже представить, сколько воинов у него под началом! Он, наверное, может десять тысяч солдат облачить в доспехи из чистого золота! Вместо этого он медлит, одаривает нас такими дарами, ведет переговоры. Кортес просил личной встречи. А он уверен, что мы сумеем беспрепятственно выйти из глубин этой земли, если нас туда впустят?
Послы пробыли на побережье еще несколько дней. Все это время Эрнан Кортес не жалел красноречия, настаивая на встрече с Монтесумой. По его словам, король Испании лишь для того и повелел конкистадорам отправиться в поход, чтобы повидать местного императора и дерзостью было бы не выполнить этот строгий приказ. Вождь из столицы, так похожий на самого Кортеса, согласился вернуться к своему повелителю за дальнейшими указаниями и в скором времени отправился в путь. Попрощался он с испанцами очень тепло и обещал вскоре вернуться. Настала пора томительного ожидания.