Закат Пятого Солнца
Шрифт:
— Как бы ни были мы храбры, но без еды не выжить, — вещал Ордас. — У нас вдоволь золота, но его ведь есть не будешь. Куба совсем рядом и там найдется достойное применение полученным нами богатствам. Стоит ли здесь страдать от жары, москитов и голода, когда уже через несколько дней мы можем наслаждаться заслуженным покоем?
Кортес признавал, что в словах Диего есть логика. Но он понимал также и то, что великие свершения требуют столь же великого, иногда самоубийственного риска. А так, чего они добьются, вернувшись на Кубу? Губернатор их, скорее всего, даже простит, ввиду привезенных богатств. Рассчитаются с кредиторами, поделят прибыль. А что же дальше? Вновь довольствоваться праздной
Эрнан Кортес видел, что Ордас отлично выбрал момент. Диего смирился, когда конкистадоры, окрыленные надеждами, рвались в экспедицию. Теперь же, когда в отряде хватало недовольных, Ордас вновь принялся за свою старую игру. Губернатор Кубы будет им, несомненно, доволен.
Кортес в спорах неизменно напоминал Диего, что они приплыли на эти земли не ради золота, а для установления власти испанского короля, а также ради торжества христианской церкви. Но генерал-капитан понимал, что в скором времени одних этих призывов будет недостаточно — пустой желудок пересилит любые аргументы. Фернан почти все время проводил рядом с командиром — ввиду шаткости положения Кортес неизменно держал при себе свиту наиболее верных людей. В эти дни ни в чем нельзя было быть уверенным, в том числе и в лояльности окружающих.
Хуан Веласкес практически никогда не вступал в открытые пререкания с командиром. Он действовал тоньше, не высказывая своего недовольства явно, но активно агитируя солдат. Фернан об этом отлично знал и ждал лишь подходящего момента, чтобы вступить с Веласкесом в дискуссию.
В один из дней он возле лагеря набрел на группу солдат, о чем-то ожесточенно споривших. Говорили они пока вполголоса, но резкая жестикуляция не давала усомниться в том, что предмет обсуждения крайне важен. Гонсалес двинулся к ним и ничуть не удивился, увидев в толпе высокую фигуру Хуана Веласкеса де Леона, оживленно втолковывавшего свою мысль окружающим. Тот, на секунду скосив взор, сразу же узнал подходящего к ним человека. На лице у него не отразилось даже тени неудовольствия, хотя Хуан отлично знал, что Фернан непоколебимо верен Кортесу. Речь свою он не прервал.
— Оставаться здесь дольше нет смысла, — говорил Веласкес. — Сами видите, дружелюбие индейцев испаряется. Поначалу подарки из золота, затем всего лишь провизия, теперь они и вовсе нас игнорируют. Местный император явно к нам охладел. Следующим шагом станет нападение. Даже если мы и отобьемся, то долго ли просидим здесь без еды?
Гонсалес как раз подошел и противники смерили друг друга оценивающими взглядами. Хуан, выразив свою мысль, замолчал, как будто давая возможность оппоненту привести свои аргументы. Фернан с досадой понимал, что говоривший во многом прав. Сам он выхода из ситуации пока не видел, но не сомневался, что Эрнан Кортес сумеет решить проблему. Веласкес был молод, но уже успел повоевать на Кубе и снискал славу храброго и решительного человека. Кто бы усомнился в его отваге? Авторитет же Фернана зиждился на его чудесных приключениях в кишащих опасностями джунглях, да еще на немалом фехтовальном искусстве.
— Не хватало нам вернуться, поджав хвосты, на Кубу лишь из-за того, что нас устрашили дикари! — пренебрежительно бросил Гонсалес. — Так и скажем губернатору? Индейцы, мол, такие страшные, что мы испугались! Можно мы лучше посидим здесь, в покое и безопасности, а исследовать новую территорию пускай будут другие, более решительные воины.
— Дело не в отваге, — парировал Веласкес. — Самый храбрый человек недолго проживет без еды. Мы и так потеряли уже около двадцати солдат.
— Любой военный поход невозможен без потерь. Мы всего лишь прошли по дороге, которую уже проторил Грихальва.
— Возвращение на Кубу сейчас было бы самым правильным выходом, — упорствовал Веласкес. — Полученное здесь золото можно быстро превратить в новых людей, припасы, оружие. Следующая экспедиция будет столь многочисленна и хорошо оснащена, что мы сумеем покорить всю эту страну! Только представьте! Пятьдесят кораблей, три тысячи солдат, пара сотен кавалеристов. Такая армия дойдет до самого западного океана! Нам не придется страдать от голода, юлить перед дикарями, чуть ли не на коленях выпрашивать у них несчастные лепешки!
Веласкес, конечно же, приукрашивал, но своей цели достиг. Зависимое от щедрости местных жителей положение очень раздражало гордых испанцев. Хотелось почувствовать себя хозяевами положения.
— Так можно откладывать решительные действия до бесконечности! — не сдержал нетерпения Фернан. — Попытка Кордобы неудачна? Давайте попробуем в следующий раз! Попытка Грихальвы неудачна? Давайте опять сбежим на Кубу! Неужели и мы тоже распишемся в своем полнейшем бессилии?! Опять вернемся и признаемся — нам не хватает решимости и отваги? Наша экспедиция укомплектована лучше некуда! Почти шестьсот человек, кавалерия, пушки. Солдаты поголовно ветераны! Кто-то ходил в походы в Новом Свете, с тем же Грихальвой, другие воевали в Италии или Африке. Вам самим-то будет не стыдно показаться на глаза губернатору?! Не надоело еще плавать сюда и раз за разом возвращаться ни с чем?
Фернан тоже сумел зацепить нужные струны в душах воинов. Гордость испанского кабальеро, потомка многих поколений храбрецов, воевавших за освобождение своей страны от захватчиков-мавров, была не пустым звуком. Расписываться в поражении никто не хотел.
Между тем толпа росла. Все новые конкистадоры вливались в нее, внимательно слушая спор Фернана Гонсалеса и Хуана Веласкеса де Леона.
— Эрнан Кортес лишь потому не хочет вернуться на остров, что справедливо опасается ярости губернатора. Для него дорога назад закрыта, так что он лучше погибнет здесь, чем вернется на Кубу. Беда лишь в том, что он ведь и нас вместе с собой погубит. У меня нет желания умирать из-за тщеславия и безрассудства Кортеса. Он переоценил свои силы — покорить такую страну войском в шестьсот человек невозможно. Все мы сейчас страдаем в результате его самонадеянности!
— Наш генерал-капитан ничего не боится, — парировал Гонсалес. — Трусу вообще не место в Новом Свете. Его отвага давно известна. И держит его на этом берегу не робость, а упорство. Если вам хватит решимости идти с ним до конца, то мы добьемся того, чего не достигли под руководством Кордобы и Грихальвы.
В дискуссию вмешались другие воины. У всех имелись свои соображения, и каждый спешил их высказать. Спор становился все более многоголосым. Фернан видел, что большая часть стоит за продолжение похода. Но вот сколько это продлится? В ближайшие дни нужно предпринимать решительные действия, иначе перспектива умереть от голода станет вполне реальной.
Отлично понимал это и Эрнан Кортес. Он собрал и выслушал всех приближенных. Неугомонный Педро де Альварадо между риском и безопасностью всегда выбирал риск, и предпочитал нападение отступлению. Возвращение на Кубу, он, по привычке не стесняясь в выражениях, назвал поступком, достойным самых жалких трусов. Также на стороне командира оказались и другие капитаны.
— Если вернемся обратно на Кубу, то губернатор обдерет нас до последней золотой побрякушки, — подытожил общее мнение Альварадо. — После чего еще и объявит изменниками. Так и на виселицу попасть недолго.