Закат. Re_Animation
Шрифт:
Так как окна там были заделаны уже почерневшей от старости фанерой, можно было предположить что сделано это было не на досуге. Со стороны почты, под жёлтым козырьком стоял путешествующий во времени таксофон, практическое применение которому в двадцать первом веке остается под большим вопросом. Желтый пластмассовый козырёк, кое где прожженный пламенем от зажигалки, с кучей вычерченных ножами или гвоздями надписями, с тусклыми наклейками от жвачек двадцатилетней давности, лучше других переживал перемены.
– Заклею лампочки. – сказала Алёна и достала из пакета скотч, которым аккуратно залепила Rec на камерах. К, счастью, светочувствительности хватало и изображение не рябило. По крайней мере рядом с магазином, в свете одного единственного раскачивающегося в сломанном плафоне фонаря.
– Если что- фонарик есть. Не знаю поможет ли. Но на всякий случай. – сказал Виктор и, накинув рюкзак с припасами и техникой осмотрелся по сторонам. Алёна уже установила камеру в фиксаторе на голову и стояла, готовая ко всем приключениям, уже не в белой одежде, чтобы не повторить провокаций судьбы, случившихся недавно на даче.
Отойдя от магазина и удаляясь от центра местной жизни, специально избегая направления улиц из домов которых слышались редкие и ленивые бурканья собак, изображающих защитников и оправдывающих свою кастрюлю варева, они вышли к дороге, покрытой осколками кафельной плитки, камнями с бетоном и вела к полю. Ночь была ясная и звездная, обычно такими летними ночами рано начинает светать.
Послышался звон колокольчика, напоминающий детские бубенцы из давно забытых дней. В любой другой ситуации этот звон вызвал бы приятные воспоминания, но не когда ты посредине пустого поля на дороге между двумя деревнями, во время когда не то что дети, а даже местные выпивохи на улице не появляются, так как завтра нужно вставать на работу. Будь то работа на предприятии или работа на огороде. Звук колокольчика повторился. Алёна включила фонарь, который столбом света рассёк пространство. Нужно отдать должное фонарю – работал он прекрасно. Вокруг никого не было видно. Где-то вдалеке слышался шум дороги.
Они продолжили идти вперед. Звук колокольчика опять повторился на этот раз он точно шёл от небольшого деревца, окруженного кустами. Виктор сделал шаг к кустам, они зашевелились и оттуда на него глянули 4 пары глаз, которые блестнули в свете фонаря бело-желтым цветом. Алёна вздрогнула. Из кустов потягиваясь вылезла вперед козлиная морда, другие морды торчали не высовываясь. Виктор улыбнулся Алёне и жестом позвал её.
Козы были привязаны к дереву поводочками и, очевидно, решили что пришли хозяева их забирать. Но было решительно неясно, кто таким образом ночью выгуливает коз, и почему этот кто-то не боится не то чтобы хищников или бродячих собак, а того, что какой-то случайный прохожий сможет забрать его кормилиц.
Виктор с Алёной вернулись на дорогу, козы недовольно сонливо проблеяли и спрятали свои морды в кусты, брякнув колокольчиками. Виктор изредка оглядывался, Алёна практически бесшумно следовала за ним, захваченная и восхищенная мистикой происходящей в тиши спящей жизни. Говорить совершенно не хотелось. Обстановка и атмосфера поглощали и погружали в фантастические миры, подобно мелодии в наушниках, которая позволяет выпасть из реальности и встретиться со своими мыслями без суеты. Когда тебе некуда спешить, ты никому ничего не должен, картина реальности воспринимается под другим углом. Всё кажется очень простым, понятным и в то же время поражающим воображение своей изысканностью и уникальностью. Кажется, что обретаешь какое-то первозданное понимание вещей, которое навсегда упростит тебе жизнь, благодаря которому ты сможешь решить все задачи в той, обычной жизни и даже сложно представить, что такое состояние осознанности когда-то может пропасть и исчезнуть. До следующего погружения.
Показалось невысокое двухэтажное заброшенное здание без окон за остатками забора, разграбленного местными жителями. Забором это можно было назвать несколько десятилетий назад, а сейчас это были просто бетонные, местами разбитые столбы из которых торчали куски обрезанной решетки, пронизывающей эти самые столбы. Покосившаяся и висящая на одной петле калитка уже вросла на несколько сантиметров в землю, покрытую густой травой, разрушившей асфальтную дорогу огибающую этот детский садик. Железные хребты каруселей с облупившейся краской и сгнившими, а порой и выломанными досками. Останки цивилизации, поглощаемые ржавчиной, землей и мхом не вызывают тревогу, скорее наводят какую-то лёгкую грусть.
Веранда со сгнившим деревянным полом и с шиферной крышей, на которой наверняка лежит до сих пор советский красный резинового мяч с синей полоской посредине, внутри которого что-то неизвестное всегда болталось. Мяч, который всегда был не полностью накачан, будто и производился на заводе с характерной вогнутостью на своей сфере, который не пружинит, но делает характерное звонкое «БОМНН», ударяясь о любую поверхность. Шифер тоже прогнил и сквозь некоторые дырки можно было увидеть летнее ночное небо, а некоторые были затянуты ветками и перегноем, упавшим с берез, которых тут было множество. На некоторых березах еще остались насечки, из которых добывали по весне березовый сок, только сейчас эти насечки уползли вверх и находились на высоте сильно выше человеческой головы.
Рядом с одной из веранд был неглубокий бассейн из синего кафеля, дно которого уже поросло травой, в которой виднелись пустые консервные банки и бутылки с давно выцветшими этикетками. Потертый алюминиевый чайник, в котором жарким летним днём воспитатели выносили детям разбавленный компот, более похожий на розовую водичку сейчас лежал на боку без крышки и служил домом для нескольких улиток, на дне которого они прятались от палящего солнца.
С другой стороны детского садика был погрузочный навес, куда когда-то приезжали машины со свежим хлебом, молоком и прочими элементами детского рациона. Сейчас тут лежали только старые покрышки и часть обвалившегося фасада.
Вернувшись вокруг к центральному входу по поросшему травой асфальту, в котором поскрипывали осколки выбитого стекла, они встали перед центральным входом, еще недавно принимавшим в себя посетителей, спешащих на работу, чтобы обеспечить своим детям достойное настоящее и прекрасное будущее. Сейчас на навесе уже росло какое-то деревце, скорее всего- плод одной из тех берез, которые были тут в изобилии. Деревце сейчас казалось очень слабым и хилым, от того, что его корням не хватало почвы, потому как оно росло в самообразовашемся горшке. Но оно продолжало расти и тянуться к солнцу, впитывая всё, что может найти и разрушая своими корнями фундамент из которого оно брало своё начало.
Несколько кустарников, соседствующих на других краях навеса выглядели сейчас более стойкими, так как им требовалось меньше питательных веществ и они вполне могли довольствоваться имеющимся положением, в которых у них практически не было конкуренции, в отличие от их братьев, растущих на земле и вынужденных отбирать каждую каплю влаги и каждый минерал в неравной схватке с себе подобным и другими. А тут им хватало и солнечного света, от которого их никто не заслонял и питаться можно было неплохо. Не сказать чтобы вдоволь, но зато весьма стабильно.