Закат. Re_Animation
Шрифт:
Горничную и садовника он сегодня отпустил пораньше, люди ему сейчас были противны. Точнее их даже отпустила его жена, зная насколько он может быть вспыльчивым в таком состоянии. Она, как и все домашние попрятались по своим комнатам. Жена лишь изредка, прислушиваясь к шагам за дверью, выходила в детскую и проверяла маленькую Сонечку, которая каждый раз, проснувшись требовала внимания к собственной персоне. Старшие дети могли спокойно самоизолироваться в своих комнатах благодаря интернету и не раздражать папу, который хоть и обеспечивал их всем необходимым, требовал порой
Пройдя в красном расстегнутом халате и тапочках по лестнице ведущей из зала в гостиную на втором этаже, он, пройдя по коридору вышел на балкон и сделал глоток, от которого поморщился и чмокнул пересохшими губами. Сняв тапочки, он встал босяком на холодную мраморную плитку, приятный холод пробежал от пяток до шеи, он накинул тапочки и, пройдя по коридору и миновав гостинную, двинулся в жилое крыло, открытые двери гостевых комнат в доме, который часто изобилует различными политиками, деятелями культуры и искусства, которые после долгих застолий не гнушаются компаний с бандитами и полицейскими, с которыми они играют в покер или обсуждают какие-то дела. Сейчас эти комнаты пустовали.
Несмотря на разномастность публики, встречающейся в этом доме за шумными праздничными столами, в нём всегда царил мир и порядок, за исключением пары случаев, когда разные члены семей уважаемых людей, уехавших по делам могли встретиться или застукать друг друга во время очередной вечеринки, которая всенепременно заканчивалась оргией среди большинства участников, часть из которых на утро и не помнили на утро в какой роли и с кем они были, по причине избытка качественнейших веществ, которые доставлялись прямым каналами, иногда с участием членов дипкорпуса.
Несмотря на сильнейшую психоэмоциональную нагрузку на организмы, никогда ни одному из присутствовавших, будь то мальчики четырнадцати лет или восьмидесятилетние пенсионеры общественной жизни не становилось плохо. Впрочем всегда тут дежурила бригада специалистов реаниматологов-анестезиологов со всем необходимым оборудованием и препаратами, которые получали сотни тысяч просто за дежурство, во время которого они ничего не делали. Или даже напротив могли играть на спортивной площадке или купаться в служебном бассейне. Единственными условиями для их «работы» было нахождение в трезвом уме, которое контролировали сотрудники службы безопасности и ежемесячное прохождение курсов повышения квалификации, которые устроители мероприятий добропорядочно оплачивали.
Дмитрий Анатольевич прошёл мимо открытых гостевых комнат, повернул по коридору. Он открыл дверь жены, которая тут же оторвала глаза от книги и улыбнулась, он закрыл дверь. Пошёл дальше, открыл дверь детской. Соня спала в своей люльке, над которой плавали луна, солнце и планеты на веревочках и иногда подрыгивала ножкой. Он взглянул наверх, на лестницу ведущую к третьему этажу и комнатам старших детей, почесал лоб, отхлебнул из стакана, тут же долив пятьдесят грамм из бутылки, оттягивающей карман халата и, зайдя в ванную, открыл холодную воду.
Потоптавшись на махровом коврике, он достал бутылку из кармана, поставил её на бортик ванны, поставил стакан, скинул халат и тапки. Дверь сзади захлопнулась. Он обернулся, там стоял Сергей, обвешенный оружием.
– Даже не думай. – сказал Сергей, увидев как Глоборкин потянулся к халату, чтобы нажать тревожную кнопку. – Лезь- лезь в ванну.
– Прости… Я… Я не…
– Лезь- лезь. Я поговорить пришёл. – сказал Сергей и облизнулся. – не против? – кивнул он на бутылку.
– Ты еще спрашиваешь… – трясущимся голосом произнёс Глоборкин, забираясь в холодную ванну.
– Неплохой! – сказал Сергей, отхлебнув из горла. – Впрочем я по делу.-, сказал он и глотнул еще раз. – Ты тоже выпей. – кивнул он на стакан.
– Везде по дому камеры. Если ты хочешь убить меня, то сделай это быстрее и убирайся. – обреченно сказал Глоборкин. – Скоро сюда приедут. Только семью не трогай.
– Знаешь… – сказал Сергей и замолчал, смакуя вкус виски, вместе со вкусом диалога…
– Что?
– Вот я всегда хотел такую ванну, чтобы прям огромную. Дом у тебя конечно мещанский, уж без обид, будто цыганке из перехода упал на голову миллиард и она решила, что всем должна свой статус показать, просто понатыкивая везде предметы роскоши. Главное чтобы роскошно, а про вкус и про практичность я молчу. Но ванна реально крутая. Всегда такую хотел. Но не мог позволить, и, наверное никогда не смогу. И тут проблема даже не в деньгах…
– А в чем?
– Вот я сейчас дам тебе возможность мне рассказать почему кто и как меня заказал. А потом отвечу.
– Ты ведь понимаешь, что я не из-за денег это сделал…
– Понимаю. И то, что ты сильно ошибся – я понимаю.
– Я ведь не смогу тебе сказать. Они… Они угрожали моей семье.
– Твоя семья пока-что практически полностью живая. – ухмыльнулся Сергей.
– ЧТО?! – попытался вскочить из ванной Глоборкин, но тут же осёл под прицелом автомата.
– Ну-ну давай без лишних вопросов. От этого зависит жизнь оставшихся членов твоей семьи.
– Как ты посмел?!
– Что мне мешает тебя обездвижит в ванной и сократить ваше поголовье медвежатников? – спросил Сергей и отхлебнул из бутылки. Рациональный вопрос заставил Глоборкина, из глаз которого сочились слезы, принять правила игры.
– Ладно. Продолжай.
– Вот как ты думаешь, почему в дом еще не ломятся твои телики или бригады реагирования?
– Я не знаю что ты задумал и что ты сделал, но мне жаль что тебя не убили. – процедил сквозь зубы Глоборкин.
– О! Вот это ближе. Дело в том, что у меня нет такой ванны, потому что я уже труп. Ты тоже труп, но поймешь это позже. Разница в том, что ты думаешь, что понимаешь с кем работать. Завтра в новостях поймешь.
– Так ты не собираешься меня убивать?
– Я? Ты, видимо не только тупой, но и глухой. Я с тобой пришёл по-го-во-рить. Если понадобится, конечно убью, но изначально цели такой не было.
– В чем моя тупость? Что я старался защитить свою семью, ты бы так не поступил, если бы им угрожали?!