Закат. Re_Animation
Шрифт:
Ведь если слегка подождать, то каждую осень ветер пригонит упавшую листву, которая так или иначе останется у бортиков навеса, и спустя дожди и снег превратится в столь желанный перегной. Правда, есть шанс, что помимо листвы сюда могут попасть еще и семена других растений и тогда уже придется опять сражаться за каждый глоток. Но это ничего, растения не загадывают так сильно вперед, иначе можно расстроиться.
Поднявшись по крыльцу, освещаемому лунным светом и светом фонарика, по бетонным ступенькам с каменными вкраплениями, окантованными железными уголками, они встали у дверного проёма, на котором виднелись вырезанные из досок буквы «ДОБРО ПОЖАЛОВА».
Внутри под ногами скрипели не только стекла, но и обвалившаяся штукатурка. Покосившаяся фанера обрамленная досочками с пожелтевшими листками бумаги была или доской объявлений или доской почёта среди воспитанников. Установить это сейчас было нельзя. Кругом под ногами валялись разбросанные и невостребованные игрушки, железные горшки с крышкой, напоминающей кастрюли и части фанерчатых деревянных конструкторов. Мягкие игрушки, почерневшие от сырости и старости выглядели мрачно, подобно трупам каких-то домашних животных, которые остались в состоянии смерти и не смогли обрести покой. Старые крупные куклы-пупсы, с выпавшими волосами и выцветшими глазницами были частью или даже хозяевами этого места. Они не могли видеть, но именно под их взором творилась история, за рамками которой они сейчас остались.
Торчащие из кафеля обрезки газовых труб посреди помещения кухни, дырка на месте огромной вытяжки смотрелись весьма органично. Возможно их даже не украли, а именно в таком помещении и готовили тот вид манной каши, и тот сорт винегрета и печёнки, после которых дети на многие годы старались вытеснить эти воспоминания из своей памяти и отказывались от этих продуктов до самого позднего возраста. Ведь чтобы приготовить соплеобразную сладкосолёную жидкую кашу с комочками, которую подают холодной как месть, нужно иметь специальное оборудование и специалистов, возможно даже с алхимическими навыками.
Что уж говорить о винегрете из слегка залежавшейся свеклы, которую выварили до розового цвета, нарезали большими ломтями, небрежно накрошили картошку, забыв удалить все глазки, насыпали консервированного горошка, сдобрив смесь обильным количеством уксуса и соли. Или подошвообразной, не до конца очищенной, дурно пахнущей говяжьей печенке в склизком коричневом соусе из свиного жира и маргарина.
Спустя годы задумываешься точно ли это была печенка от коровы, или же это печень того местного электрика/столяра/сантехника, от которого всегда пахло рабочим потом, селедкой и чем-то кисло-фруктовым, в том возрасте еще неуловимым, под воздействием чего он охотно задерживался на тихий час, хихикая с воспитательницами и иногда выгоняемым завучем или директором садика.
Но детский кофе, концентрат которого выливали из жестяных банок в огромную кастрюлю был, пожалуй любимым блюдом, не считая свежих булочек с сахаром и повидлом, за которые можно было простить все остальные грехи первых и вторых блюд.
На втором этаже валялись старые деревянные шкафы с разбитыми неформатными стеклами, которые нельзя было вытащить и использовать в хозяйстве. Шкафы были повалены только у тех стен, где были отодраны плинтуса вместе с розетками. Старая книжка – букварь с выцветшими страницами на почерневшей обложке которой маленькая девочка, стоя на табуретке в синем платье протягивает маленькому мальчику в красных шортах на подтяжках и белой рубашке букву «Я».
Дальше по хрустящему полу, ведущему в коридор, где под сталактитами из побелки от протекающей крыши, на концах которых виднелось по мутной капле, будто бы готовой упасть, но замеревшей в этом своем желании, шли спальни по десять двухярусных коек в каждой и какая-то большая спальня, в которой было десять пар сдвоенных кроватей. Парные кровати стояли впритык, так что дети, находящиеся в группе, которая отдыхала днём в этой спальне скорее всего могли и не спать, а играться с соседом, под неохотное шиканье воспитательницы, которая изредка заглядывала в скрипучую дверь, заставляя непосед моментально притвориться спящими.
Туалетные кабинки без дверей и перегородок с предбанником, в котором стояли когда-то ряды раковин с кранами сейчас глазели парными дырками от обрезанных труб, выглядывающих из стены. Почему-то у туалетов, даже на втором этаже на окнах всегда были решетки, которые стояли и сейчас. Возможно, это благодаря ним тут были единственные целые окна в здании со стеклами наполовину покрашенными в белый цвет.
Люк на крышу оказался закрытым, а никакого предмета для взлома не было. Хотя, если поискать, то наверняка можно было бы найти кусок трубы или даже лом, который бы сгодился в качестве рычага.
Выйдя на улицу, они обернулись к пожарной лестнице, ведущей на крышу, низ которой был заколочен досками ровно на той высоте, которая не позволяла детям схватиться за лестницу. Для взрослых это проблем не составляло. Потрогав ржавую лестницу, и убедившись, что она не угрожает обвалиться, несмотря на свой скрип, Виктор первым поднялся на крышу и сел на ссохшийся от солнца, времени и влаги черный рубероид, который крошился как труха при попытке движения. Лишь его стыки, закдлеенные мазутом или гудроном были неподвержены расщеплению.
Алёна поднялась следом, огляделась улыбнувшись, выключила камеру, закрепленную на голове и села рядом. Крыша детского сада, стоящего посреди поля на небольшой возвышенности открывала вид на неспешные островки жизни, из некоторых печек которых сейчас струился сизый дым. Где-то вдалеке виднелись огни Москвы, не каких-то конкретных объектов, а общий иллюминационный фон, отражающийся на небе желтеющим сиянием и видимый за сотни километров.
Тихий, иногда ускоряющийся рывками ветер пошатывал сережки березы, которые шелестели в такт покачивающимся ветвям. Самая крупная береза стояла одна и выглядела владычицей этого места. С голосом её ветвей никто не осмеливался да и не мог спорить. Остальные деревца были гораздо ниже и шуршали на своём уровне. В то время как эта береза, в стыках ветвей которой расположись аж три гнезда на разных этажах, задавала тон всему происходящему. Если и слышались шуршания листьев или скрип других деревьев, то только на фоне королевы, которой они то ли поддакивали то ли подпевали. Возможно, эта береза была посажена в честь закладки первого камня в фундамент этого садика.
С одного конца поля к другому пролетела сорока, щелкнув несколько раз от удивления, при виде неожиданных гостей. Где-то в деревне рыкнув и прокашлявшись затарахтел трактор, заслышав который хором промычали коровы, чьи возгласы ветер доносил так же отчетливо, как если бы они были рядом. Следом за коровами залаяли собаки из разных домов, одна за одной просыпаясь и показывая, что они вообще-то охраняют и хозяину пора на работу, а заодно и подкинуть им чего-нибудь вкусного за обеспечение правопорядка.