Заклятые в любви

Райнер А.

Эван тоже улыбнулся, про себя отметив, что кудрявый абсолютно прав: ему не нужна удача. За годы взросления он сделал всё, чтобы на нее не полагаться.

– Не знаю на счет вас, парни, а вот она уже точно поступила. – Протянул кто-то позади них.

Оба парня одновременно обернулись, не сразу поняв, что происходит. Вокруг опоздавшей девчонки столпилась половина абитуриентов. Все, как один, восторженно смотрели на то, как она пишет. Вернее, на то, что она пишет.

Разумеется, такой выпад никак нельзя было игнорировать. Не справившись с любопытством,

Эван встал и тоже подошел к опоздавшей, и как только он увидел ее работу, его сердце ухнуло. Он никогда не видел, чтобы так рисовали…

Девчонка была гением.

Он проиграл.

Глава 3. Особый случай

До начала перерыва Эван не хотел даже смотреть на свою картину. Он машинально продолжал работу, мучительно сознавая, что переделывать уже поздно. Кисточка дрожала в руке, а краска ложилась не так, как надо.

В нарастающей панике Эвану казалось, что в легких перестало хватать воздуха. Иногда он тряс головой, чтобы проснуться, но не просыпался. Потому что худший кошмар, который он так боялся даже допускать – сбылся.

«Я проиграл» – Раз за разом вертелось у него в голове. – «Проиграл… Как же так?»

В то время, как работы остальных, и самого Эвана, оставались наполовину незавершенными, ее картина казалась уже законченной. Но она продолжала что-то выводить, явно наслаждаясь процессом, с легкой улыбкой на устах.

Как она только додумалась изобразить зиму летящей белоснежной птицей, умещающей на себе всё и вся? По ее крыльям, хохоча, люди скатывались с саней. По ее голове гребнем стелился заснеженный лес, а над головой горели снежинки-звезды. По ее гладкому ледяному хвосту скользили румяные дети и взрослые в ярких шапках и варежках.

Как и Эван, она тоже изобразила игры в снежки и лепку снеговиков. И новогоднюю елку в огнях, и салюты в небе, и метель, и морозные узоры на стекле, но вот КАК она это сделала… О, это был особенный взгляд. Именно такой взгляд и должен называться искусством. Истинным творчеством.

Когда Эван увидел ее волшебную зимнюю птицу, он ощутил тот самый детский восторг, о котором недавно с упоением ностальгировал. Он собственными ушами услышал вьюгу, вдохнул колкий мороз, почувствовал вкус имбирного пряника с обжигающим глинтвейном, от которого валит пар.

Ее превосходная картина буквально зарядила ему снежком в лицо, когда он того меньше всего ожидал. И теперь он никак не мог очухаться. Наверное, она продала душу, чтобы творить что-то настолько потрясающее.

И только сейчас Эван понял, что тема экзамена на самом деле не была простой. От абитуриентов ждали чего-то подобного. Особенного. Не банального. От них ждали такой сюжет, который просто так не приходит в голову. От них ждали необычайной зимней сказки, но никто больше не справился с поставленной задачей, кроме нее.

Мисс Вуд…

Вот уж точно «особый случай».

А затем Эвана захлестнула паника. Ведь если он не получит двойную стипендию, его жизнь полетит под откос. Придется искать подработку, чтобы выжить и суметь помочь матери. Даже не одну, а несколько подработок! Но тогда будет риск не справиться с нагрузкой, скатиться в учебе или вовсе вылететь из Беллстрида. Из Университета его мечты!

С другой стороны, если он за оставшееся время не успеет завершить свою работу, вылетать будет неоткуда. Он попросту провалит экзамен. И тогда – вновь здравствуй Нью-Фолл. Эван вполне мог бы стать его первым самым настоящим, лишенным всякой жизни в глазах, зомби.

Спохватившись, он силой отогнал мрачные мысли и продолжил придавать картине цвет. Настроение всегда отражается в искусстве, хочет того художник или нет. Так, лишившись уверенности, обуянный страхом, Эван никак не мог подобрать нужный оттенок, и картина начала утрачивать задуманную легкость.

Ему срочно следовало остудить голову.

Звонок на перерыв прозвенел как раз тогда, когда Эван начал опасаться, что прямо сейчас его голова закипит или даже взорвется. Перерыв пришелся как нельзя кстати.

– У вас полчаса. – Напомнил профессор Верзяк вслед выходящим из аудитории абитуриентам, добрая часть которых сразу повалила в столовую.

В холле снова начался гомон.

Здесь же, сразу за лестницей, была обустроена небольшая кофейня, в которой мгновенно закончились свободные столики. Рядом с кофейней расположились несколько магазинчиков, ассортимент которых был представлен напитками, снеками, шоколадками, мороженым, типографией и канцелярией.

Засунув руки в карманы брюк, Эван медленно прошелся вдоль колонн, как обычно анализируя происходящее. Аппетита у него не было. Скорее напротив, от волнения к горлу подкатывала тошнота, которую становилось все сложнее игнорировать.

Абитуриенты галдели, наперебой общаясь друг с другом, знакомясь, делясь впечатлениями, сбиваясь в группы по дюжине человек. Те, чьи родные остались ждать окончания экзамена, поспешили к ним – отчитаться за успехи или за получением моральной поддержки.

Заметив копну каштановых волос, Эван бездумно побрел за девушкой во внутренний сад, глядя на нее исподлобья, точно хищник на жертву. Он не понимал, зачем следует сейчас за ней и что будет делать дальше, но не мог заставить себя замедлиться или сменить направление.

«Мисс Вуд» – прошептал он одними губами и тут же скривил их, словно попробовал что-то горькое, ужасно невкусное.

Девушка тем временем уже уселась на скамейку под большим раскидистым кустом, полезла в сумку и достала оттуда завернутый в фиолетовую бумагу сверток.

– Привет. – Сухо сказал Эван, приблизившись к ней.

Она подняла на него взгляд. Ее зелёные глаза рассматривали его с интересом и любопытством.

– Привет. – Наконец, ответила девушка. Тон ее был удивленный.