Заклятые в любви

Райнер А.

– Здорово рисуешь. – Эван не понимал, зачем он это произносит. Будто шальной ветер подхватил его и теперь несет, несет неведомо куда. Опасно. Опасно в таком настроении общаться с незнакомыми людьми – можно легко стать врагами.

Ладони Эвана стали холодными и мокрыми. Мерзкие мысли закрались к нему в голову и теперь их голос становился всё громче и всё напористее.

– Спасибо. – Девушка улыбнулась, а затем развернула упаковочную бумагу и достала оттуда два бутерброда. Один она протянула Эвану. –

Будешь?

– Эм, нет. Спасибо. – Напряженно выдавил он, ощущая, как потеют ладони, ставшие при этом совсем ледяными.

Она непонимающе смотрела на него, хлопая ресницами, не решаясь продолжить ланч в его присутствии. А он все это время боролся со своими разрушающими чувствами. Когда молчание затянулось, девушка изогнула бровь и произнесла:

– Ты что-то хотел?

– Да. – Решился парень, нависая над ней. Идя на поводу у всех своих демонов. – Хотел кое о чем попросить.

– О чем же? – Еще больше напряглась она, видя его серьезное выражение, и сильнее сжав пальцами бутерброды, почти раздавив их.

– Уступи мне эту победу. – Эван произнес, должно быть, самые сложные слова в его жизни и сам не узнал свой голос. Настолько чужим и далеким он ему показался. А еще колким, как самый сильный северный ветер.

– Прости, что? – Лицо девушки вытянулось, после чего она замерла, не веря своим ушам, глядя на него снизу вверх, как статуя.

– Мне необходима повышенная стипендия. Я обязан выиграть этот конкурс. – Его собственные слова гулко доносились словно из-под толщи воды.

– И что же я, по-твоему, должна сделать? – Горячо возразила девушка, отшвырнув бутерброды обратно на бумагу, что лежала рядом на скамье. – Испортить собственную картину? Краску на нее вылить или что?!

Она гневно всплеснула руками, ожидая ответа.

В голове Эвана резко прояснилось, но было уже поздно. Теперь он уже не мог отступить или включить заднюю. Он загнал себя в безвыходное положение, поэтому пришлось что-то ответить.

– Не продолжай. Оставь ее такой.

– Оставить ее незаконченной и не поступить в Беллстрид?! – Взвизгнула та в ответ, а затем дико рассмеялась, замотав головой. – Поверить не могу, что настолько эгоистичные самодуры действительно существуют! Знаешь, это просто верх наглости! Вот так заявляться и просить меня провалить важнейший момент в жизни! Ты вообще кто такой?!

– Ты не понимаешь… – Эван открыл было рот, но ее уже было не остановить. Пожар бушевал.

– Да, такой наглости мне и правда не понять! Тебе не объясняли в детстве, что победа должна быть заслуженной?! – Щеки девушки раскраснелись, глаза искрились, а голос дрожал от негодования. – Позволь-ка спросить: ты всего так добиваешься? Просто подходишь к людям и просишь их не мешать? Отойти в сторонку? Хотя нет, не отвечай! Мне совершенно не важно, как ты собираешься ответить! Ты для меня – ноль. Пустое место. Ничтожество!

Она схватила бутерброды, как попало быстро завернула их обратно в фиолетовую бумагу и гневно запихнула в сумку. Перекинула ту через плечо, развернулась и гордо зашагала прочь.

У Эвана все еще звенело в ушах.

Ничтожество…

Так его еще никто никогда не называл.

Внезапно, эта девчонка затронула его настолько сильно, как давно ничего не трогало. Он готов был задохнуться от возмущения, и пришлось приложить достаточно сил, чтобы взять себя в руки и хоть немного успокоиться.

Эван растерянно огляделся по сторонам и поймал на себе заинтересованный взгляд кудрявого соседа по мольберту в зеленой рубашке. Он стоял примерно в двадцати шагах поодаль и тут же помахал Эвану, когда их глаза встретились. Эван помахал в ответ, и парень в зеленой рубашке решил подойти, перекинуться словечками.

– Уилл Лэджер. – Представился он, протянув руку.

– Эван Грейсен. – Сказал в ответ Эван, пожав тому руку. Рука Уилла показалась ему обжигающе-горячей.

– Ты как с северного полюса вернулся. – Протянул Уилл, издав смешок.

– Можно и так сказать. – Коротко ответил Эван, убирая замерзшие руки в карманы.

– Чего ты ей наговорил, что она так стремительно ретировалась? – Полюбопытствовал Уилл и растянул губы в полуулыбке.

Черты его лица были благородными, вполне приятными: тонкий длинный нос, высокие скулы, аккуратные брови столь же светлые, как и волосы, с таким же соломенным оттенком. Парень был широкоплечий и высокий, а серый костюм в клеточку явно стоил дорого и сидел превосходно. Щеголь. Обычно у таких парней нет отбоя от девчонок.

– Да так, ничего особенного. – Эвану было стыдно признаваться даже самому себе в том, что произошло. – Познакомиться хотел, только и всего.

– А она что? Гордая шибко или психичка?

– Типа того. – Неохотно промычал Эван, поглядывая в ту сторону, куда со скоростью света только что унеслась мисс Вуд.

– Все творческие люди – психи. – Со знанием дела выпалил Уилл. – А Беллстрид – Университет, полный психов. Но если она и дальше продолжит так странно одеваться, ее здесь точно заклюют.

В этот момент Эван впервые обратил внимание на то, что большинство абитуриентов и впрямь выглядели самыми настоящими модниками. Прямо сейчас к ним подошел один из таких – Эван узнал в нем еще одного смуглокожего соседа по рабочему пространству.

– Хей! – Пришедший протянул пятерню. У него было выразительное лицо с пухлыми губами и нос с легкой горбинкой. Карие глаза казались хитрыми и смотрели очень внимательно. Коротко подстриженные черные волосы блестели на солнце, и, щурясь, он хмурил такие же черные брови. – Генри Питерс.