Замогильные записки Пикквикского клуба
Шрифт:
Но, прежде, чмъ онъ кончилъ рчь, раздраженная леди вытолкнула его въ коридоръ и заперла дверь своей спальни.
Несмотря, однакожъ, на весьма счастливую развязку этой печальной исторіи, м-ръ Пикквикъ былъ по выход изъ дамской спальни поставленъ въ довольно непріятное положеніе. Одинокій и полу-раздтый, онъ очутился въ темномъ коридор, въ чужомъ, совершенно незнакомомъ дом, въ глубокую полночь. Нечего было и думать о благополучномъ окончаніи обратнаго путешествія среди непроницаемаго мрака: при малйшемъ шум или при неосторожной попытк постучаться въ какую-нибудь дверь, онъ подвергался вроятной опасности быть застрленнымъ или получить смертельный ударъ отъ руки какого-нибудь
Но судьба, повидимому, сжалилась надъ великимъ человкомъ и ршилась избавить его отъ ночного бодрствованія на грязномъ полу въ темномъ и холодномъ коридор. Лишь только снялъ онъ шляпу и прислонился спиною къ стн, какъ вдругъ, въ конц галереи, къ несказанному его ужасу, появился какой-то человкъ со свчею въ рукахъ. Но этотъ ужасъ мгновенно превратился въ неописуемую радость, когда великій человкъ узналъ фигуру своего врнаго слуги. Въ самомъ дл, это былъ м-ръ Самуэль Уэллеръ, отправлявшійся на сонъ грядущій посл продолжительной бесды съ трактирнымъ слугою, чистившимъ сапоги.
— Самуэль, — сказалъ м-ръ Пикквикь, смло выступая впередъ, — гд моя комната?
М-ръ Уэллеръ обомллъ и вытаращилъ глаза. Выслушавъ еще нсколько разъ нетерпливый вопросъ своего господина, онъ безмолвно повернулся направо кругомъ и пошелъ вмст съ нимъ отыскивать потерянный нумеръ. Путешествіе было совершено безъ дальнйшихъ приключеній.
— Самуэль, — сказалъ м-ръ Пикквикъ, ложась въ постель, — я сдлалъ въ эту ночь чрезвычайно странную, можно сказать, неслыханную ошибку.
— Очень можетъ статься, — сухо отвчалъ м-ръ Уэллеръ.
— Но вотъ въ чемъ дло, Самуэль: хозяинъ этого дома — страшный мошенникъ.
— Почему вы такъ думаете?
— Да потому, что вс комнаты y него какъ дв капли воды похожи одна на другую. Проживи я здсь теперь больше шести мсяцевъ, я никогда не ршусь бродить въ ночное время одинъ по всмъ этимъ лстницамъ и коридорамъ: это мое неизмнное ршеніе.
— И очень хорошо сдлаете, сэръ, — отвчалъ м-ръ Уэллеръ, — за вами непремнно долженъ подсматривать дядька въ ту пору, какъ вашъ умъ блуждаетъ въ эмпиреяхъ.
— Что вы подъ этимъ разумете? — спросилъ м-ръ Пикквикъ.
Онъ слегка приподнялся на своей постели и протянулъ руку впередъ, какъ будто желая предложить еще какой-то вопросъ; но вдругъ, повернувшись на другой бокъ, сказалъ:
— Ступайте спать, Самуэль.
— Слушаю, сэръ. Спокойной вамъ ночи.
Выходя изъ дверей, м-ръ Самуэль Уэллеръ пріостановился, почесалъ затылокъ, снялъ нагаръ со свчи, покачалъ головой, и въ заключеніе махнувъ рукой, медленными шагами поплелся въ свою каморку. Было ясно, что въ голов его совершался процессъ мысли, медленный и трудный.
Глава XXIII. Мистеръ Самуэль Уэллеръ встрчаетъ стараго знакомца и старается заплатить свой долгъ
!!!!!!!!!!!
Въ небольшой каморк подл конюшни "Большого благо коня", поутру на другой день посл ночного столкновенія ученаго мужа съ незнакомой леди въ желтыхъ папильоткахъ, сидлъ м-ръ Уэллеръ старшій, приготовляясь къ обратной поздк въ Лондонъ. И сидлъ онъ въ такой превосходной поз, что художникъ мотъ бы снять съ него самый врный портретъ. Вотъ онъ вамъ съ головы до ногъ.
Могло статься, что въ первоначальную эпоху свжей юности профиль м-ра Уэллера представлялъ ршительные и смлые контуры; но его лицо, съ теченіемъ времени, приняло черезчуръ обширные размры подъ вліяніемъ питательныхъ веществъ горячительнаго свойства. Мясистые изгибы его щекъ до того переступили за нормальные предлы, назначенные для нихъ природой, что посторонній наблюдатель, разсматривая его въ профиль, могъ въ этой расплывающейся масс отличить не иначе какъ съ большимъ трудомъ одну только верхушку его багроваго носа. По этой же самой причин, подбородокъ м-ра Уэллера, раздлившись весьма рзко на дв половины, получилъ, съ теченіемъ времени, чрезвычайно важную, сановитую форму, и вся его физіономія представляла такую пеструю смсь цвтовъ которая можетъ исключительно принадлежать только джентльменамъ, посвятившимъ свои физическія и моральныя способности кучерскому искусству. На ше м-ръ Уэллеръ носилъ малиновую шаль, выплывавшую на его трехъ-этажный подбородокъ съ такою незамтною постепенностью, что трудно было, по крайней мр съ перваго взгляда, отличить складки шали отъ складокъ подбородка. Надъ малиновой шалью воздымался длинный-предлинный пестрый жилетъ съ широкими полосами ярко вишневаго цвта. Длиннополый и широкій сюртукъ м-ра Уэллера былъ украшенъ спереди и сзади свтлыми мдными пуговицами огромнаго размра. Коротенькихъ волосъ м-ра Уэллера, черныхъ и гладкихъ, почти вовсе не видно было подъ размашистыми полями его низенькой, срой шляпы. Его ноги, украшенныя сверху широкими штанами, закупоривались снизу живописными ботфортами съ длинными кисточками вычурной формы. На мдной часовой цпочк, украшавшей грудь м-ра Уэллера, висли его фамильная печать и мдный ключъ, употребляемый для завода его луковицы, красовавшейся въ одномъ изъ кармановъ жилета.
Мы сказали, что м-ръ Уэллеръ готовился къ обратной поздк въ Лондонъ: это значитъ — онъ жуировалъ и прохлаждался. На стол передъ нимъ стояли въ симметрическомъ порядк: кружка шотландскаго пива, порція бифштекса и пирогъ солидной величины. На вс эти предметы въ равной степени распространялась благосклонность м-ра Уэллера, и онъ уже отрзалъ огромный кусокъ отъ пирога, какъ вдругъ передъ дверью послышались чьи-ю шаги. М-ръ Уэллеръ оглянулся и увидлъ своего возлюбленнаго сына.
— Здравствуй, Самми, — сказалъ отецъ.
Вмсто отвта, сынъ подошелъ къ столу, взялъ кружку съ пивомъ, и, мигнувъ въ сторону отца, втянулъ въ себя нсколько продолжительныхъ глотковъ.
— Хорошо, Самми, очень хорошо, — сказалъ м-ръ Уэллеръ старшій, заглядывая въ кружку, опорожненную его возлюбленнымъ сыномъ. — Ты потягиваешь на славу, мой милый, лучше всякой устрицы. Да что тутъ толковать? Между устрицами ты могъ бы занять первйшее мсто.
— Спасибо на добромъ слов, старичина, — отвчалъ Самуэль, посылая въ ротъ отрзанный кусокъ бифштекса.
Въ это время принесли новую кружку пива.
— Досадно, Самми, — сказалъ старшій Уэллеръ, собираясь утолить свою жажду, демонски досадно, мой другъ, что тебя подддюлилъ этотъ широкорожій шаромыжникъ въ свтло-срой ливре. Скажи мн объ этомъ кто-нибудь другой, я бы не поврилъ, честное слово. До сихъ поръ еще никто изъ фамиліи Уэллеровъ не позволялъ водить себя за носъ.
— Кром разв одного случая относительно вдовицы, — сказалъ Самуэль.
— Ну, братъ, это совсмъ другая статья, — возразилъ м-ръ Уэллеръ старшій, полируя оконечность своего носа, — вдовицы, можно сказать, составляютъ исключеніе изъ всякаго правила. Было писано гд-то, я не помню гд, что вдова "въ одно ухо влзетъ, a въ другое вылзетъ, какъ ни въ чемъ не бывало". Въ дл надувательства, говорятъ, самъ чортъ не сравнится съ бабой, которой нужно завербовать для себя второго мужа.