Замогильные записки Пикквикского клуба

Диккенс Чарльз

Эти зловщіе признаки отнюдь не ускользнули отъ вниманія ученаго мужа. Сдлавъ судорожное движеніе, онъ поправилъ очки на своемъ носу и, несмотря на предостерегательные жесты Перкера, самъ обратился къ великому юристу съ выразительною рчью:

— Я не сомнваюсь, сэръ, что мое желаніе воспользоваться въ настоящемъ случа вашею опытностью и талантами можетъ для такого джентльмена, какъ вы, показаться страннымъ и даже необыкновеннымъ.

М-ръ Сноббинъ обнаружилъ готовность принять степенный видъ, но улыбка опять незамтно пробжала по лицу его.

— Джентльмены вашей профессіи, сэръ, — продолжалъ м-ръ Пикквикъ, — видятъ по большей части изнанку человческой природы, и передъ вами, во всей нагот, открывается ея дурная

сторона. Какъ судья и адвокатъ, вы знаете по собственному опыту, какъ часто судьба честнаго человка зависитъ отъ юридическихъ эффектовъ. Почемъ знать, можетъ быть, даже вамъ, сэръ, случалось употреблять обоюдоострое оружіе закона противъ особъ, совершенно непорочныхъ и чистыхъ передъ судомъ своей собственной совсти. Само-собою разумется, вы, какъ и другіе великіе юристы, увлекаетесь въ подобныхъ случаяхъ единственнымъ желаніемъ облагодтельствовать своихъ кліентовъ, не обращая вниманія на то, что они, можетъ быть, руководствуются исключительно эгоистическими побужденіями, заглушающими въ нихъ врожденное чувство совсти и долга. Вотъ почему въ общемъ мнніи почтенное сословіе юристовъ считается подозрительнымъ, недоврчивымъ и даже криводушнымъ. Имя въ виду вс эти соображенія, я былъ бы, конечно, не въ прав стовать, еслибъ вы, въ свою очередь, подозрвали во мн, какъ въ будущемъ своемъ кліент, низкія побужденія и мысли, недостойныя честнаго джентльмена; тмъ не мене, однакожъ, я считаю своей обязанностью разсять такія подозрнія, если уже они закрались въ вашу душу. Итакъ, сэръ, позвольте еще разъ повторитъ вмст съ моимъ адвокатомъ, что я совершенно невиненъ въ этихъ гнусныхъ кляузахъ, которыя взводятъ противъ меня вдова Бардль и ея безчестные адвокаты. Знаю очень хорошо и заране увренъ, что содйствіе ваше на суд присяжныхъ будетъ для меня безцнно; но если, сверхъ чаянія вы еще сколько нибудь сомнваетесь въ моемъ благородств, я готовъ великодушно отказаться отъ вашей помощи и даже прошу васъ покорнйше не принимать въ такомъ случа никакого участія въ моемъ дл.

Прежде чмъ м-ръ Пикквикъ добрался до половины своей рчи, сержантъ Сноббинъ пересталъ его слушать, и замтно было по всмъ признакамъ, что мысль его бродила далеко отъ назидательныхъ сентенцій, излагаемыхъ ученымъ мужемъ. Повидимому, онъ совсмъ забылъ о своихъ кліентахъ и уже снова взялся за перо, чтобы излить на бумагу юридическія мннія, накопившіяся въ его голов; но м-ръ Перкеръ снова пробудилъ его вниманіе, предложивъ къ его услугамъ свою золотую табакерку.

— Кто-жъ будетъ моимъ помощникомъ въ этомъ дл? — спросилъ Сноббинъ, нюхая табакъ.

— М-ръ Функи, — отвчалъ Перкеръ.

— Функи… Функи… никогда я не слыхалъ такой фамиліи, — проговорилъ сержантъ. — Это, должно быть, еще молодой человкъ.

— Да, онъ очень молодъ, — отвчалъ Перкеръ. — Онъ былъ въ суд только одинъ разъ.

— Когда?

— Не помню хорошенько… этому, кажется, будетъ уже два или три года.

М-ръ Сноббинъ позвонилъ, и черезъ минуту вошелъ въ кабинетъ его конторщикъ.

— М-ръ Моллардъ, потрудитесь немедленно послать за господиномъ… какъ, бишь, его?

— Функи, — подхватилъ Перкеръ. — Онъ живетъ въ Гольборнской палат, на Грейскомъ сквер. Велите сказать, что я очень желаю его видть.

М-ръ Моллардъ отправился исполнить возложенное на него порученіе. Сержантъ Сноббинъ впалъ въ задумчивость, изъ которой онъ вышелъ не прежде, какъ по прибытіи самого м-ра Функи.

Это былъ совершенно взрослый и развитый мужчина огромнаго размра, хотя въ дл юриспруденціи онъ могъ казаться совершеннымъ младенцемъ Обращеніе м-ра Функи отличалось чрезвычайной застнчивостью, и онъ говорилъ, безпрестанно заикаясь, что, впрочемъ, отнюдь не было его природнымъ недостаткомъ. Робкій, степенный и стыдливый, онъ сознавалъ свою юридическую неопытность и очень хорошо понималъ, что его взяли здсь на подмогу за неимніемъ лучшаго юриста. Онъ трепеталъ передъ сержантомъ и до крайности былъ вжливъ съ адвокатомъ ученаго мужа.

— Кажется, я никогда не имлъ удовольствія васъ видть, м-ръ Функи, — сказалъ съ надменнымъ снисхожденіемъ сержантъ Сноббинъ.

М-ръ Функи поклонился. Онъ имлъ удовольствіе видть великаго юриста и привыкъ съ дтскихъ лтъ завидовать его громкой слав.

— Если не ошибаюсь, вы назначены помощникомъ моимъ въ процесс вдовы Бардль противъ Пикквика? — сказалъ сержантъ.

Еслибъ м-ръ Функи былъ философъ въ юридическомъ смысл, онъ не преминулъ бы при этомъ вопрос приставить ко лбу указательный палецъ и припомнить, точно-ли было къ нему препровождено такое назначеніе въ ряду другихъ безчисленныхъ длъ, которыми онъ постоянно былъ занятъ отъ ранняго утра до глубокой ночи. Но невинный, какъ младенецъ, м-ръ Функи покраснлъ и поклонился въ другой разъ.

— Читали вы эти бумаги, м-ръ Функи? — спросилъ сержантъ.

На это слдовало отвчать, что онъ еще не удосужился до сихъ поръ вникнуть въ сущность дла; но м-ръ Функи читалъ эти бумаги денно и нощно, только о нихъ и думалъ и во сн и на яву съ той поры, какъ его сдлали нсколько недль тому назадъ помощникомъ сержанта, a потому ничего нтъ удивительнаго, если онъ теперь покраснлъ еще больше и поклонился въ третій разъ.

— Вотъ это м-ръ Пикквикъ, — сказалъ Сноббинъ, указывая перомъ на ученаго мужа. — Познакомьтесь съ нимъ.

М-ръ Функи поклонился м-ру Пикквику съ тмъ глубокимъ почтеніемъ, съ какимъ обыкновенно молодой юристъ привтствуетъ своего перваго кліента. Затмъ онъ опять обратилъ свои взоры на сержанта.

— Вамъ, я полагаю, не мшаетъ посовтоваться съ м-ромъ Пикквикомъ, — сказалъ сержантъ. — Возьмите его съ собой и постарайтесь внимательне выслушать, что станетъ говорить м-ръ Пикквикъ. Консультація будетъ y насъ посл.

Съ этими словами м-ръ сержантъ Сноббинъ махнулъ рукой и, не обращая больше вниманія на своихъ гостей, погрузился всей душой въ огромную кипу бумагъ, лежавшихъ передъ нимъ. Въ бумагахъ разбирался процессъ великой важности относительно одного, умершаго лтъ за сто, джентльмена, который осмлился запахать большую дорогу, ведущую къ какому-то неизвстному пункту изъ другого, тоже неизвстнаго пункта.

М-ръ Функи никакъ не хотлъ первымъ выйти изъ дверей великаго юриста и скромно потащился сзади, когда Перкеръ и его кліентъ, оставивъ кабинетъ, выбрались на площадь передъ домомъ. Долго ходили они взадъ и впередъ и долго разсуждали о процесс ученаго мужа. Результатъ ихъ конференціи не имлъ положительнаго характера, и юристы остались при томъ мнніи, что заране никакъ нельзя угадать приговоръ суда присяжныхъ. Хорошо, по крайней мр, то, что на ихъ сторон былъ сержантъ Сноббинъ: это, утверждали юристы, должно было служить великимъ утшеніемъ для м-ра Пикквика.

Посл конференціи, продолжавшейся около двухъ часовъ, м-ръ Пикквикъ забжалъ опять въ квартиру своего адвоката, разбудилъ Самуэля, спавшаго все это время безмятежнымъ сномъ, и потомъ они оба отправились въ Сити.

Глава XXXII. Холостой вечеръ въ квартир Боба Сойера, студента хирургіи

Миръ и тишина въ квартал Боро, въ улиц Лантъ, разливаютъ меланхолическое спокойствіе на всякую чувствительную душу. Здсь вы всегда найдете цлые десятки домовъ, отдаваемыхъ внаймы за самую филантропическую цну. Домъ въ Лантской улиц никакъ не подойдетъ, въ строгомъ смысл слова, подъ разрядъ резиденцій перваго сорта; но тмъ не мене Лантская улица — самое вожделнное мсто для всякаго смертнаго съ философской натурой. Если вы желаете уединиться отъ шумной толпы и удалить себя отъ соблазновъ лукаваго свта, я готовъ, по чистой совсти, рекомендовать вамъ Лантскую улицу, какъ единственное убжище въ цломъ Лондон, гд вы иной разъ не увидите ни одной человческой души, хотя бы пришлось вамъ отъ утра до вечера просидть y открытаго окна.