Замок Эйвери
Шрифт:
Как всегда, ровно через полчаса я выхожу чистый и гладко выбритый, в полном комплекте родовых одежд.
– Ого, а мы сегодня в Хог направляемся при параде?
– Нет, сегодня мы направляемся к старикам Эйвери.
– Вот как… Ну, что ж, я согласен, вот только моя одежда, которую твой эльф благосклонно мне принёс, не очень-то подходит к балу с дамами.
– Сегодня общий вечер?
– Да, Сев, сегодня же чётное число.
– Но до вечера уйма времени, так почему бы тебе сейчас не вымыться, затем спокойно позавтракать со мною, а потом
– Ты действительно аппарируешь со мной? Я счастлив, правда, а то я уже загрустил, что из-за этого вечера у меня пропадёт часа два без тебя.
– Ты что, Блейз, записал меня в индивидуальные няньки?
– глумлюсь я.
– Я… я просто сейчас… не могу… без тебя, - он вскидывает голову и смотрит на меня огромными зелёными глазами, так отчаянно, так обречённо, что я понимаю - не надо смеяться над чувствами юноши потому, что я для него - некая святыня. Звучит глупо, я понимаю, но его взгляд иррационален, несмотря на нумерологический точный ум.
– Ну хорошо, я же сказал, что буду с тобой… всегда.
– Лжёшь, Северус, его Посмертие близко, твоё же - неизвестно, когда.
Он быстро принимает душ, споласкивает рот (зубная щётка и бритва забылись вчера - мы были озабочены едой) и садится за стол нарочито напротив меня, чтобы случайно не касаться даже локтями, в ожидании завтрака в своей обычной, выстиранной Линки, одежде - больше на одеяния Снейпов он не покушается, слава предкам.
Линки в новой наволочке, которую он взял, разумеется, не из моих рук - он ни за что не сделает так, сервирует стол к завтраку…
… Насытившись, мы переглядываемся - глаза Блейза умеют по велению господина менять цвет от глубокого, страстного ярко-зелёного, солнечного до ярко блещущей звёздной зеленевы рассветного неба в июне, когда ночи так коротки.
Сейчас в его глазах столько солнца, что они, кажется, почти лихорадочно блестят, и я, чтобы разбить волну подступающего вожделения, говорю с ним, узнавая подробности светской жизни тех, с кем Блейз хотел бы меня познакомить сегодня, он отвечает охотно, видимо, понимая, что этот ненужный нам обоим разговор сбережёт нам силы для ещё одной ночи вместе, здесь, в моём доме потому, что я так хочу, а Блейз… уверен, он согласится быть со мной везде.
Разговор сам собой увядает, и в столовой становится так тихо, что через распахнутое окно слышно, как по саду летают насекомые.
– Что ж, пора.
– говорю я.
– Пора, Сев. Обними меня, - увидев мой грозный взгляд, поясняет.
– Только для совместной аппарации.
… Мы аппарируем в Сен-Мари-де-Обижье, и нас там встречает чрезвычайно пухлая, когда-то симпатичная, не более, француженка, как я понимаю, мадам Забини.
Далее разговор идёт по-французски: Блейз церемонно и витиевато, а я и не знал, что он говорит… так на этом языке, представляет меня своей матроне, я деляю знак Блейзу, касаясь его руки мизинцем и говорю:
– Pardon pour le grand Merline, madame Zabinie, je ne comprends pas le francais.
Больше
Меж тем, выяснив о причине визита дамы, а она оказалась банальной - потребовались деньги, на, как это называют женщины, непредвиденные расходы, Блейз призвал увесистый кожаный, расшитый бисером, мешочек и вручил жене, всё было не интересно, пока… не начали обсуждать меня, причём, достаточно откровенно.
– Дорогой Блези, мне не нравится твой новый мужчина.
– Отчего же, Перси? Он хорош собой, ладен, строен, умён, даже слишком… мы схожи темпераментами, что ещё нужно для любви?
– У него лик Сатаны и глаза демона из Преисподней, как рисовал великий маггл Гюстав Доре, вспомни сам!
– Ну, что ты, Перси, не смотри на него так мрачно, иначе он прочитает твои мысли, - поддразнивает супругу Блейз, перемигиваясь со мной, когда жена с тоскою смотрит в окно.
– Боги, великий Мерлин! Да он ещё и легиллемент?!
– Вот теперь он точно понял тебя, Перси, и ты жестоко поплатишься за это, - смеётся Блейз.
Я воспринимаю его слова, как просьбу, и с размаха вламываюсь в разум мадам Забини, с удовольствием находя там только обрывки мыслей о конфетах, нарядах, украшениях и балах, а ещё со мстительным удовлетворением, пока она хватается за голову и стонет, вижу её мечту, воплощённую в танце и продолжении банкета в спальне с каким-то блондином-коротышкой, не лишённым, впрочем, определённых мужественных черт. Я прекращаю контакт.
– Зачем, зачем Вы это сделали, месье Северю-ус?! Мне же было больно! И кто Вы такой, чтобы в доме моего супруга, пользуясь его благорасположением, насиловать меня ментально?! Вон! Вон, чёрный ворон!
О, женщины порой бывают так проницательны!
– Перси, успокойся, ты не в праве распоряжаться в моём поместье (Блейз сделал ударение на «моём»). Я дал тебе денег, так аппарируй отсюда сама, и чтобы я твоих непредвиденных расходов не видел до Рождества!
– О, эти жестокие мужеложцы! Ну и оставайся со своим персональным Люцифером, да пожрёт он дух твой без остатка, ты, что, не видишь, в его глазах - твоя смерть?!
– В его глазах я вижу золото, и мне хорошо в нём!
– Ты определённо сошёл с ума, Блези, или этот чёрный маг очаровал тебя - какое золото может быть в нефти, которой залиты его глаза?!
– Самое настоящее, вот только тебе никогда не увидеть подобного. Даже если тебе удастся затащить в постель графа Эсьодуса де Лавижу, в чём я лично очень сомневаюсь!
– Ах, ты!
– она замахивается мешочком с местной магической валютой - д`оре - на Блейза, но он выпускает в окно, чуть выше головы женщины предупредительную огненную стрелу, и мадам Забини тут же утихает - видно, такого или подобного рода разбирательства между супругами Забини - не редкость.